- Помилуйте, - говорил он, всей грудью вдыхая живительный весенний воздух, - да ведь это такая благодать, какой и у себя дома не увидишь! Чего тут думать об отоплении Северного полюса! Будем только думать о том, как бы осветить завоеванную нами землю в течение полугодовой ночи!..

С Яблонским был теперь неразлучен взятый им под свое покровительство молодой юнга. Ученый с каждым днем все более удивлялся уму и развитию своего протеже и не щадил усилий для сообщения ему, при всяком удобном случае, всевозможных научных сведений. Со своей стороны, Самойлов платил ему самой восторженной привязанностью.

Чеботарев целые дни занимался рассматриванием стен обсерватории и ее внутренних помещений в тайной надежде открыть какую-нибудь надпись, ускользнувшую от внимания при первоначальном осмотре. Но до сих пор все усилия его были тщетны.

Матросы корабля, вместе со своим лейтенантом, целые дни пропадали на охоте, доставляя для участников экспедиции свежую и разнообразную провизию.

С половины апреля приступили к возведению построек, необходимых как для зимовки, так и для устройства различных приспособлений, проектированных учеными.

По южному берегу материка Северного полюса было решено устроить станции в двух местах, третью же отнести на несколько десятков верст вверх по течению реки, получившей название Северной Волги. Обсерватория находилась на полуострове, образованном бухтами двух рек - Северной Волги и другой, названной Полярной.

Этот полуостров достигал высоты двух тысяч футов над уровнем моря и обязан был своим происхождением - по словам мистера Лекомба - катаклизму, а по мнению сэра Муррея - выходом массивных кристаллических пород.

И в этом случае оба ученые находились в противоречии. Мистер Лекомб, основываясь на куполообразной форме возвышения, держался того мнения, что потоки лавы при извержении вулканов, находившихся в горных цепях, отвердевали, встречаясь с морем; новые потоки покрывали их, и таким образом получилось куполообразное возвышение.

Сэр Муррей доказывал, что это возвышение есть не что иное, как лакколит.

Для объяснения характера и происхождения лакколитов существует особая теория.

Весьма часто толщи осадочных пород бывают прорезаны тонкими трещинами. Если через эти трещины из недр земли будут изливаться огненно-жидкие продукты, то на пути своем они встретят верхние слои, так как трещины не достигают поверхности земли. Находясь под сильным давлением изнутри, массы эти все-таки будут подниматься выше и выше, пока не встретят такого пласта, сопротивления которого будут не в силах преодолеть. Тогда, не имея возможности проложить дорогу кверху и излиться на поверхность земли, они остановятся на глубине; но, постепенно накопляясь, они приподнимут в виде свода породы, находящиеся над ними. Затем они застывают и кристаллизуются на глубине, образуя массив, прикрытый сверху сводообразно расположенными пластами осадочных пород. Таким образом, лакколиты суть внедрившиеся в толщи осадочных отложений массы первоначально расплавленных каменных пород, приподнявших вышележащие пласты в виде свода. Продолжительный размен пород, облекающих лакколит, может совершенно обнажить их, и тогда получается более или менее объемистый массив, выступающий из толщ осадочных отложений.

Сэр Муррей именно и определял таким образом происхождение возвышенности полуострова, так как здесь нигде не наблюдалось накопления различных обломочных вулканических продуктов, как, например, - торфов, шлаков и т. п., что всегда бывает при выходах лавообразных кристаллических пород вулканического происхождения.

Несмотря на постоянные противоречил, оба ученых совместно производили микроскопические исследования горных пород и неразлучно совершали геологические экскурсии.

Особенное изумление как их, так и других ученых, возбуждал фундамент обсерватории, врытый в цельную массивную скалу и затем залитый каким-то раствором, по отвердении не поддававшимся никаким усилиям.

Около обсерватории решено было устроить центральную станцию. Сто человек рабочих ежедневно заняты были рубкой и доставкой леса. Небольшой паровоз, приводимый в действие десятью элементами Пояркова, вполне заменял животную силу.

Все постройки, за исключением взятых с собой в разобранном виде, возводились по плану русской избы - рубились прямо из бревен. Более всего труда пришлось положить на устройство фундамента: в твердой каменной массе динамитом взрывались траншеи, в которых происходила кладка фундамента из гранитных камней.

Четыре двадцатисаженных сруба, примыкавших друг к другу, образовали длинный корпус, который должен был служить помещением для остающихся на зиму ученых. По всем комнатам были проведены трубы из алюминия, нагревавшиеся горячей водой. Вода нагревалась в особом резервуаре при помощи элементов, которые оставлял Поярков. В двух больших комнатах были устроены лаборатория и общая зала-столовая.

Три станции состояли из высоких башен, в которых помещались метеорологические обсерватории, и небольших домиков, предназначенных для помещения 5-7 человек. Все здания соединялись между собой телефонами.

На вершине главной обсерватории и на башнях станции были помещены сильные электрические фонари, так что освещалась вся площадь, заключенная между постройками, и, кроме того, значительное пространство кругом.

Двадцать три человека ученых, во главе с Марковичем, Яблонским, Леверрье и Чеботаревым, решили провести на материке Северного полюса долгую шестимесячную ночь.

В начале августа «Марс» должен был отвезти остальных и вскоре вернуться обратно с запасами на зиму.

В течение лета материк Северного полюса должен был быть исследован возможно подробным образом, что составило главную задачу ученых. Особо избранная комиссия должна была произвести съемки и составить карты. Воздушный корабль был постоянно в распоряжении комиссии.

Таким образом, на Крайнем Севере закипела оживленная деятельность. Возвращавшиеся с экскурсий, продолжавшихся иногда по нескольку дней, приносили с собой целый запас новостей, становившихся предметом общего обсуждения.

Один только Жак Леверрье казался не совсем довольным: ему приходилось ждать еще несколько времени, прежде чем можно будет с успехом приступить к астрономическим наблюдениям. Зато он целые часы проводил в обсерватории, любуясь чудными инструментами, доставшимися в наследство от бесконечно далекого прошлого, и приводил все в образцовый порядок.

Однажды, по возвращении из дальней экскурсии, Яблонский и его неразлучный спутник Самойлов пришли к себе после общего ужина, совсем разбитые от усталости.

Помещение Яблонского на корабле состояло из небольшой каюты, разделенной перегородкой и образовывавшей крошечную спальню и маленький кабинет, где повесил свою койку молодой юнга, не пожелавший спать в одной комнате со своим покровителем.

Это был последний день, который они проводили на корабле: почти все перебрались в обширные помещения обсерватории в ожидании, когда будут готовы постройки, и на корабле ночевали только они да еще мистер Лекомб и сэр Муррей.

Благодаря усталости друзья на этот раз против обыкновения не вели долгих разговоров и тотчас разошлись по своим койкам.

Но не успели они сомкнуть глаз, как в дверь каюты раздался тихий стук. Когда Яблонский вышел, чтобы отпереть дверь, Самойлов, уже одевшись, отдернул немного занавеску окна, чтобы осветить каюту.

В комнату вошли сэр Муррей и мистер Лекомб и тщательно затворили за собой дверь.

Яблонский, слегка удивленный неожиданным визитом, принял радушно своих гостей. Четверо едва уселись в маленькой комнате.

- Простите, что мы побеспокоили вас, - начал сэр Муррей, - но дело, по которому мы пришли, - секретное.

При этих словах Самойлов встал было, чтобы уйти.

- О, нет, - любезно остановил его англичанин, - от вас тут нет никакого секрета. Напротив, может быть, и вы примете участие в нашем проекте.

Самойлов, очень заинтересованный, остался.