В египетских пирамидах, в гробницах фараонов были найдены зерна, пробывшие в состоянии кажущейся смерти около четырех тысяч лет.
Зерна эти проросли, будучи посажены в землю, развили растение и дали плоды.
При раскопке земли под фундаментом одного очень старинного здания в Париже были найдены семена, из которых выросло растение, свойственное исключительно болотам (Juncus bufonius). Это заставляет заключить, что означенные семена сохранились от тех отдаленных времен, когда на месте нынешнего Парижа было одно болото.
Известны случаи, когда прорастали семена, взятые из очень старинных гербариев.
Вы можете сказать мне, что эти примеры ровно ничего не доказывают, так как зерно не живет до тех пор, пока не попадает в благоприятные условия, то есть, что в не прорастающем зерне не происходит никакого обмена вещества, а потому оно и может быть лишено необходимых для его развития условий в течение какого угодно срока.
Но это неверно.
На свежем зерне, еще не начавшем прорастать, легко доказать, что в нем происходит обмен веществ, что оно дышит, - словом, что оно живет.
Как бы ни были незначительны и замедлены жизненные процессы в зерне, пробывшем тысячи лет в совершенно недоступных местах, оно неминуемо уничтожилось бы. Следовательно, процессов этих в приведенных мною случаях не происходило вовсе. Тысячи лет зерна были в состоянии кажущейся смерти.
Известны опыты и с проросшими уже зернами, то есть с маленькими растеньицами. Брали зародыши ржи, овса, ячменя и тому подобное в различных стадиях развития, но уже с ясно обозначенным корешком и стебельком и подвергали их тщательному засушиванию в течение нескольких месяцев.
Тем не менее помещенные между двух сырых губок, эти растеньица оживали и из них развивались целые растения.
Чтобы покончить с вопросом об оживании растений, я приведу еще лишь один пример.
Были взяты молодые яблони, в течение восемнадцати месяцев пробывшие на льду, в погребе, в совершенно замерзшем состоянии. Осторожно оттаянные и посаженные в землю, яблони эти развились в прекрасные деревья.
Надеюсь, я доказал вам, что растения способны находиться в состоянии смерти в течение неопределенных сроков и затем снова возвращаться к жизни.
Перейдем теперь к обзору подобных явлений в животном царстве.
Я остановлюсь прежде всего на явлениях замерзания.
Известны случаи, когда находили замерзших людей на четырнадцатые сутки и затем возвращали их к жизни. Само собою разумеется, что в течение этого срока деятельность организма была безусловно приостановлена, то есть, что организм находился в состоянии смерти.
Далее, подвергали полному замораживанию лягушек и жаб. Один из ученых держал лягушек в замерзшем состоянии во льду в течение двух лет; при этом опыте тело лягушек дошло до совершенной хрупкости; тем не менее, положенные в воду, они оживали. Эскимосы перевозят на дальние расстояния мерзлую рыбу, которая оживает в воде.
Подобные же явления представляет собой так называемая спячка животных. Медведь, сурок, летучая мышь и другие на зимнее время впадают в летаргическое состояние: в течение долгих месяцев они совершенно не принимают пищи, процесс дыхания почти не заметен. По крайней мере, летучая мышь, помещенная в подобном состоянии в углекислоту, может оставаться в ней без всякого вреда от восьми до десяти часов.
Возвращаясь опять к человеку, я могу указать примеры летаргического состояния, продолжавшегося в течение нескольких месяцев. Я лично вполне верю свидетельству путешественников, передающих, что индийские факиры, погребенные в землю, оставались в таком состоянии в продолжение двенадцати недель и, снова отрытые, возвращались к жизни. При этом каждый из них проделывал подобный опыт неоднократно. Очевидно, что во всех приведенных случаях живые организмы сохраняли запас потенциальной энергии.
Почему же нельзя допустить, что в данном случае мы имеем дело с состоянием мнимой смерти?
Яблонский замолчал.
Слушавшие с напряженным вниманием импровизированную лекцию его товарищи не возражали ничего на его доводы.
Тем не менее они не казались вполне убежденными, за исключением Самойлова, не спускавшего со своего покровителя восторженного взгляда.
Первый высказался мистер Лекомб.
- Удивительно! - воскликнул он. - Все, что вы говорили, кажется, с одной стороны, вполне убедительным. Но, с другой стороны, с привычной нам точки зрения все это несбыточно и чудесно…
- А что скажете вы, сэр? - спросил Яблонский.
- Я бы хотел знать, - отвечал англичанин, - на чем основываете вы свое предположение?
- Но ведь я же высказал…
- Нет, я говорю не про научные основания, высказанные вами: они доказывают только возможность подобного факта. Но почему вы думаете, что в данном случае мы имеем дело с подобным фактом?
Яблонский задумался. Его уверенность была основана на связи нескольких событий. Излагая их, он выдаст тайну, принадлежащую не ему одному.
Но что же было делать?
Он решился и последовательно изложил историю завещания Дараайена.
- Право, - сказал Муррей, выслушав его, - я находился бы в сильном сомнении, если бы не видел в вас живого свидетеля всего случившегося. Скажу более, я не мог поверить, если бы сам не был свидетелем столь необычайных событий…
- Но теперь кажется ли вам правдоподобным мое предположение? Если Дараайен обещал, он должен сдержать свое обещание. Наконец, это единственный способ, с помощью которого он мог пережить тысячелетия, отделяющие его время от нашего… Как не пришло нам в голову подобного предположения еще там, в пещере Гхарипури, когда мы читали его завещание. Ведь не могли же мы предположить, что он бессмертен, а между тем им ясно было выражено обещание личного свидания с нами! Индус! Да ведь индусам до сих пор известны растительные или животные яды, способные временно прекращать жизнедеятельность организма!
Теперь Яблонскому казалась непростительной подобная недогадливость.
- Идемте, господа! - воскликнул он. - Примемся скорее за работу.
С этими словами он поднялся было со своего места.
- Погодите минуту, - остановил его сэр Муррей, - мы можем сделать непоправимое зло.
- Чем?
- Прочли ли вы эту надпись?
Англичанин указал на стену гробницы.
- Конечно нет.
- А если ваше предположение верно, то в этой надписи, без сомнения, объяснено, какими средствами возвратить к жизни организм, столь долгое время находившийся в состоянии мнимой смерти. Не приняв предосторожностей, не погубим ли мы жизни того, кого хотим видеть и слышать?
Замечание англичанина было вполне основательно: никто из ученых не мог даже приблизительно предположить, каким образом может быть доведен живой организм до состояния мнимой смерти. Следовательно, никто не мог без значительного риска предпринять опыт пробуждения подобного организма к жизни.
Правда, всем были известны случаи гипнотического сна, очень близко подходящего к состоянию омертвения. Можно было предположить, что Дараайен находится именно в таком сне, если только предположение Яблонского не ошибочно. Но тем не менее это было только предположение. Да, наконец, и при пробуждении от гипнотического сна необходима чрезвычайная осторожность - иначе могут явиться пагубные последствия.
Конечно, если бы не было другого исхода, пришлось бы идти на риск. Но в данном случае с помощью Чеботарева можно было надеяться на получение точных указаний.
Теперь оставалось только решить вопрос о том, сейчас им возвратиться в колонию или сначала продолжить до последней возможности исследования?
Мнения ученых по этому вопросу разделились: Яблонский, как и следовало ожидать, стоял за немедленное возвращение. Для него научные исследования отошли теперь на второй план, и весь интерес сосредоточивался на возможно скорейшем раскрытии тайны.
Сэр Муррей, напротив, доказывал, что надо оставаться последовательными: если догадка Яблонского верна, то промедление на несколько суток ничего не значит. В случае же, если все окажется ошибочным, можно будет не упрекать себя за излишнюю поспешность.
