Из-за поворота коридора раздалось жалобное бренчанье. Они замерли, прижавшись к стене. Дэнеш сделал знак, чтобы оставались на месте, а сам двинулся вперед, и темнота по-матерински льнула к нему. Выглянув за угол, он увидел маленькую девушку, ту, что пела сегодня. Пугливо озираясь, она семенила вдоль стены, не решаясь даже выйти на середину коридора и бежать бегом — а именно это желание читалось на ее лице, ярко-белым пятном выделявшемся в темноте. Растопырив пальцы, она прижимала на груди и на животе яшмовые бляшки, которыми была обшита ее безрукавка, но тщетно — они испуганно вздрагивали вместе с ней, позвякивая друг о друга. Дэнеш дождался, когда она поравняется с ним, и быстро зажал ей рот одной рукой, другой обхватив за талию. И тут же со своей добычей вернулся к спутникам. Девушка повисла у него в руках. Она и не попыталась вырываться или звать на помощь.

— Тинь! — узнал ее и Эртхиа. Тахин удивился, что тот запомнил ее имя. Однако не время было выказывать удивление, и он затеплил на ладони огонек, освещая путь наружу — себе, Эртхиа, подхватившему на руки Хон И-Тинь, и Дэнешу, прикрывавшему их отход.

— Думаешь, ей с нами по пути? — через плечо осведомился Тахин.

— Пока — да, — отрезал Эртхиа.

— А я и не спорю…

Они почти выбрались из дворца, когда навстречу им из-за поворота выскочил молоденький слуга. В растопыренных руках он тащил заставленный поднос. Слуга застыл, только глаза перебегали с Тахина на Эртхиа, с Эртхиа на девушку у него на руках, на Дэнеша, опять на девушку, снова на Дэнеша. Тут Эртхиа показалось, что поднос на целое мгновение остался висеть в воздухе безо всякой поддержки, а слуга отпрянул за угол, в стену вонзились несколько лезвий, поднос с грохотом рухнул на пол, за углом раздался крик и поспешный топот.

— Теперь не стоит терять на него время. Туда! — Дэнеш махнул рукой.

Но пробежали они недалеко: на пересечении коридоров путь им преградила дворцовая стража, и выглядела она еще более внушительно, чем воины под командованием У Тхэ.

Повернули обратно — не тут-то было.

Направо, налево — то же самое. Со всех сторон сбегались закованные в латы стражники.

— Придется принимать бой, — сказал Тахин.

— Но мы без оружия! — в отчаянье воскликнул Эртхиа, подбрасывая бесчувственную наложницу на плечо.

— Сейчас-сейчас, — успокоил его Дэнеш, и лезвия дружной стайкой сорвались с его пальцев.

— Мы же в гостях! — простонал Эртхиа.

— У людоеда, — напомнил Тахин. — И ты пытаешься украсть его ужин.

Убитых сразу оказалось много. Остальные стражники отпрянули, и под прикрытием дэнешевых лезвий Тахин собрал оружие с мертвых. Эртхиа перебросил свою добычу на левое плечо и примерил в руке доставшийся ему меч с чуть изогнутым лезвием и длинной рукоятью. Двуручный? Легковат. Сюда бы Ханиса, он двуручником играет как перышком. Ну да ладно. Что ж он кривой-то такой? Кривые сабли любят удо, Эртхиа научился у них. Но этот меч был ни то ни се, а выбора не было. И положить девушку под стеной, как он придумал, нельзя — ведь придется прорываться, некогда будет подобрать. Он и не заметил, как быстро это все подумал, а уж дальше думать было некогда. Они очень хорошо сделали, что сразу сходу проскочили перекресток, и теперь противники были у них только впереди и сзади, а не со всех четырех сторон. Дэнеш прокладывал дорогу, Тахин прикрывал со спины, оба подобрав более менее пары из добытых мечей. Эртхиа, связанный своей ношей, не мог им помочь.

Оказалось, они ошиблись, выбирая путь, и пришлось отступать, отбиваясь, обратно через весь дворец. Противникам то и дело подходило подкрепление. Все коридоры во дворце были полны стражи. Порой приходилось сворачивать совсем не в тот коридор, куда надо. Похоже было, что они заблудились и что их загоняют куда-то, откуда им не выйти.

— Да брось ты ее, — рычал Дэнеш. Эртхиа не отвечал. Девушка была легкая, что там кушать? Почувствовав странный жар позади себя, Эртхиа оглянулся и ахнул: плащ метался за спиной Тахина, вздуваемый сильным сквозняком, облизывал лаковые стены, от него отрывались огненные лоскуты, тут и там падая на звонкий дощатый пол. Волосы ан-Аравана разметались и стали больше, рвались хищными языками в стороны. Клинки в его руках светились уже белым. Такова была его страсть в бою.

Эртхиа окликнул его.

— Вижу! — не оборачиваясь бросил Тахин. Вокруг него стены уже занимались, синеватые огоньки разбегались по лаку. — Надо скорее уходить отсюда.

Но скоро уйти не удалось, огонь оказался скорее, ток воздуха в сквозных коридорах оказался проворнее. Противники оставили их, разбежались. Но теперь никто из друзей не представлял, в какой части дворца они находятся и куда им двигаться, чтобы скорее выйти на волю. А было уже дымно, дышать трудно, и резало глаза.

— Сюда, — позвал Дэнеш, распахнув высокую дверь и увидев за ней большую темную комнату. Окна ее выходили на внешнюю галерею.

Огонь еще не добрался сюда, но дымом уже тянуло. Стены потрескивали, прогорая. При свете пламени, языками лизавшего воздух комнате, будто пробуя на вкус, Эртхиа увидел: вдоль стен, на многочисленных полках, лежали грудами скрученные вокруг деревянных резных, лакированных, инкрустированных осей сотни и тысячи свитков. У многих бумага уже покрывалась коричневым загаром и коробилась, горячий воздух шевелил красные ярлычки на шнурах и шелковые кисти, украшавшие их.

Эртхиа уронил женщину на пол. Постоял мгновение-другое, сжимая и разжимая кулаки. Глаза его метались от двери на галерею к полкам и обратно.

— Дэнеш! — и повелительно и жалобно вместе выкрикнул он и кинулся к полкам. Целыми охапками он носил книги на галерею и кидал их, стараясь отбросить подальше от стен дворца, понимая, что они все же обречены, но не имея сил отказаться от безнадежной попытки.

Дэнеш свирепо глянул на Эртхиа, несколько сиплых звуков вырвалось из его горла, и Дэнеш кинулся помогать.

— Но недолго, слышишь ты, безумный аттанский царь! Мы сами здесь сгорим, ты это знаешь?

— Дэнеш, — кашляя хрипел Эртхиа, — но как я взгляну в глаза ему!

И Дэнеш молча таскал свитки.

В дверях показался Тахин — с искаженным лицом, безумными глазами.

— Вам больше нельзя. Уходите! — он упирался расставленными руками в косяк, выгибаясь, как бы не пуская кого-то, ломившегося из-за спины, а за спиной бушевал огонь. — Эртхиа, дарна!

Дэнеш схватил Эртхиа за локоть.

— Все, все! Уходим! — ему пришлось несколько раз встряхнуть Эртхиа, рвавшегося к полкам. Тот сразу поник, стоял, тяжело водя боками, как запаленный конь. — Ну же!

— Да, сейчас, — кивнул Эртхиа, просовывая за пояс клинок. Развернул и рванул вверх. Пояс упал у него за спиной, Эртхиа сорвал верхний халат, широко раскинул его на полу. С десяток свитков, наугад, он схватил с ближайшей полки и бросил на халат, обернулся, схватил еще — обеими руками. Дэнеш присел, поровнее уложил свитки, увязал узел и вскинул на плечо. Эртхиа подхватил наложницу и бросился на галерею. Там Дэнеш сбросил вниз узел с книгами, размотал свой пояс и привязал его к перилам прочным узлом.

— Кинешь ее мне, — и уже его голова исчезла за перилами.

— А ты? — обернулся Эртхиа. Тахин покачал головой. Лицо его теперь было ясным, только глаза нехорошо горели.

— Я догоню вас. Потом.

И засмеялся.

И бросился в пламя.

— Эй, ну где ты? — позвал снизу Дэнеш. Эртхиа перегнулся через перила с девушкой в руках, примерился и отпустил ее как раз в протянутые руки ашананшеди.

В дальнем уголке дворцового сада, у пруда, обсаженного ивами, Тахин нашел их. Дэнеш и Эртхиа, мокрые насквозь, лежали на траве, девушка чуть поодаль. Пошатываясь, Тахин подошел и присел на корточки рядом футляром, в котором скрывалась В сердце роза. Вокруг Тахина еще светился рыжеватый ореол.

— Надо решить, что мы предпримем теперь, — не открывая глаз сказал Дэнеш.

— А меня беспокоит, что господин У Тхэ из-за нас попадет в немилость, — повернувшись, Эртхиа оперся на локоть и посмотрел на Тахина не то чтобы с укором, а с опасливым изумлением.