Именно в этот момент к нам подошли два молодых офицера и пара девиц, смотревших на Ольгу с обожанием.

— Княжна, мы всюду вас искали! — воскликнул один из поручиков. — Вы пропустили самое интересное обсуждение! Мы говорили о новом поветрии — некоторые чудаки проповедуют аскетизм, отказ от благ цивилизации. Смешно же?

Ольга, почувствовав поддержку и желая отыграться за унижение, повернулась ко мне с ядовитой улыбкой:

— А что думает по этому поводу мой наречённый? Говорят, он сам не чужд… скромности в быту. Её взгляд скользнул по моему скромному, по меркам Долгоруковых, вицмундиру.

Поручик снисходительно ухмыльнулся:

— Да уж, провинциальная бережливость — она такая. Аскетизм — удел неудачников и сектантов.

Все затихли, смотрели на меня. Долгоруков холодно с ожиданием, Ольга с вызовом, офицер с презрением и брезгливостью. Отступать было некуда.

— Интересная мысль, — сказал я неспешно, мой голос прозвучал неожиданно чётко в наступившей тишине. — А вам не кажется, что аскетизм — понятие относительное? Для одного — отказаться от хлеба. Для другого — от лишнего экипажа. А для третьего — от собственного достоинства, лишь бы угодить толпе.

Я посмотрел прямо на Ольгу, а затем на её отца.

— Но есть и другая сила. Сила целеустремленности. Когда человек все свои ресурсы — время, деньги, мысли — бросает на одну цель. Он отказывается от лишней рюмки ради ясной головы утром. От пустого визита ради важного эксперимента. От дорогой безделушки ради нового станка. Он — кузнец. Кузнец своей судьбы. А те, кто смеются над ним, — всего лишь пыль на его наковальне. История сметёт их, даже не заметив.

Я сделал шаг назад, мой взгляд скользнул по бледному от ярости лицу Долгорукова и по шокированному лицу его дочери.

— Прошу простить. Меня ждут дела. Настоящие… Князь. Княжна.

Я слегка поклонился и пошёл к выходу, не оглядываясь на шёпот за спиной. Сюзанна, кивнув незаметно, осталась в зале — её работа только начиналась.

Спускаясь по мраморной лестнице, я отдал распоряжение дежурившему лакею:

— Попросите мой автомобиль. И передайте мадемуазель Дроссельмейер, что к её услугам будет вторая машина.

— Слушаюсь, ваше благородие.

Я поехал не домой, а к заливу. Мне срочно нужно было подышать воздухом, пахнущим морем, а не духами и лицемерием. Эта встреча была не поражением, а разведкой. И я теперь точно знал — компромисса с этим миром быть не может.

На следующее утро меня разбудил Василий.

— Ваше благородие, нарочный из дворца. Вам повестка.

Небольшой лист плотной бумаги извещал, что барону Юрию Вадбольскому надлежит явиться в Зимний дворец для дачи пояснений по вопросу, касающемуся улучшения медицинского обеспечения действующей армии. Подписано: «Заведующий Собственной Е. И. В. канцелярией, генерал-адъютант Рейнгольд».

Я ещё лежал в постели, размышляя, не является ли это ловушкой Долгоруковых, когда дверь распахнулась. Войдя, Сюзанна замерла на пороге. Её строгое деловое платье без лишних украшений составляло разительный контраст с моим только что пробуждённым видом.

— Прости, что врываюсь, — сказала она, не скрывая деловой торопливости.

— Ну? — лениво поинтересовался я. — Удалось наловить чего-то, кроме блох в кружевах?

Вместо ответа она достала из складок платья маленькую, в сафьяновом переплете, записную книжку, открыла, перевернула несколько страниц, где поля были испещрены ещё более густыми пометками, уперлась пальцем в одну из аккуратных строчек, её голос прозвучал ровно и чётко.

— Пока ты вчера демонстративно удалялся, я поговорила с нужными людьми. Двое из министерства финансов, один близок к канцелярии военного министра.

Я сел на кровати, сон как рукой сняло.

— Во-первых, слух подтвердился. Долгоруковы через подставных лиц действительно скупают акции Уральских горных заводов. Но не все подряд, а конкретно те, что имеют проблемы с логистикой и современным оборудованием.

Она протянула мне раскрытую книжку, и, слегка наклонившись, уперлась пальцем в одну из аккуратных строчек. Её палец скользнул ниже, выхватывая из моря записей ключевые имена и цифры.

— Они готовятся к резкому росту спроса на сталь. Видимо, уже понимают, что твои винтовки, это только начало.

Я кивнул, пробегая глазами по строчкам. Это было логично и даже дальновидно с их стороны.

— Во-вторых, и это главное… — Сюзанна снова перелистнула страницу и на секунду замолчала, давая возможность самому увидеть подчеркнутую фразу о «высочайшем повелении по углублению фарватера».

— Казна выделяет на это огромные средства. Старые методы не справятся. Нужны новые решения.

Она сделала паузу. Я медленно откинулся на подушку, мысленно прокручивая открывающиеся перспективы.

— Динамит, — тихо произнёс я. — Им нужен будет динамит. В промышленных количествах.

— Именно, — твёрдо согласилась Сюзанна — И тот, кто первым предложит технологию, получит государственный заказ. Долгоруковы, судя по всему, уже учуяли это. Их интерес к твоим заводам — не только к винтовкам. Они хотят получить в свои руки всю твою производственную базу.

Она снова сделала небольшую паузу.

— Так что твой уход был не просто позёрством, Вадбольский. Он был сигналом. Ты лишил их уверенности. И подарил нам время.

Я взглянул на чертежи дирижабля, лежавшие на соседнем столе. Война действительно принимала новый оборот.

— Время, — повторил я. — Значит, работаем. Завод по производству динамита становится нашим приоритетом.

Сюзанна усмехнулась.

— Я уже составила предварительную смету и список поставщиков. Завтра с утра начнём. Но это еще не всё, что я хотела тебе сказать.

Она протянула мне второй плотный лист бумаги, похожий на тот, который принёс Василий.

— Это копия того приглашения, которую доставили тебе. Вчерашний вечер принёс плоды.

Она открыла блокнот на последней странице, испещрённой её твёрдым почерком.

— Помимо тех троих, я имела продолжительную беседу с чиновником из Военно-медицинского ведомства. Он был весьма разговорчив. Потери в госпиталях от гангрены и болевого шока достигли чудовищных цифр. Лейб-медик Арендт бьёт во все колокола, но бюрократическая машина тормозит внедрение даже готовых решений, того же наркоза.

— И мой протокол по хлороформу попал к нему?

— Не протокол, а твоё имя, — её губы тронула холодная, торжествующая улыбка. — Этот чиновник, желая выслужиться, внёс его в докладную записку на высочайшее имя как «одного из перспективных специалистов, предлагающих практические решения». Видимо, для веса. А император, помня твои винтовки, повестку подписал. Понимаешь? Твоя репутация работает. Тебя вызывают не как обвиняемого, а как эксперта.

Она сделала паузу, глядя на меня с предельной серьёзностью, и наконец закрывая книжку и пряча её обратно.

— Забудь сейчас про дирижабли и динамит. Твоя задача сегодня одна — говорить только о медицине. О полевых наборах для наркоза, о стандартизации, об инструктаже фельдшеров. Предложи им готовое, простое и дешёвое решение. Получишь карт-бланш от военного ведомства, сможешь протолкнуть что угодно потом. Провалишь эту аудиенцию, двери закроются надолго. Вставай, в императорском дворце не любят ждать.

Она развернулась и вышла, оставив меня наедине с грохочущей мыслью в висках. Всё было поставлено на кон. Но впервые я ехал во дворец не как мятежный выскочка, а как специалист, в котором нуждалась сама империя.

Рейнгольд вёл меня быстрым шагом по бесконечным коридорам Зимнего дворца. Наш путь лежал к тяжёлым дубовым дверям с лаконичной табличкой «Канцелярия Военного Министерства».

— Граф Пален уделит вам полчаса, — бросил Рейнгольд, понизив голос. — Его поддержка решающая. Он человек дела, ценит конкретику. Покажите ему не «чудо», а расчёт. Лейб-медик Арендт уже доложил Его Величеству о ваших медицинских изысканиях, но окончательное решение за военным ведомством. Я нервно теребил в кармане футляр со шприцами и ампулами, мысленно репетируя объяснения для скептичных генералов.