– Красота! Самира, вы волшебница, – выдохнула Алеся, восторженно разглядывая свое отражение в зеркале.

– На туфельки встань. Аккуратно, на подол не наступи! Не жмут? Отлично. И не скажешь, что тебя полчаса назад в тюремной робе ко мне притащили, верно?

– Верно. Самира, вы моя фея-крёстная! Отныне и присно я верная почитательница вашего непревзойденного мастерства, вы запишете меня в постоянные клиентки?

– А то, не сомневайся, госпожа Хальер. И давай на «ты», а то неудобно – я великосветской даме тыкаю, а она ко мне – уважительно, как к императрице.

Осторожно ступая на высоких каблуках и кончиками пальцев придерживая подол, Алеся вышла в просторный холл лавки и замерла при виде Хальера в парадном черно-синем мундире с золотыми позументами, умытого, посвежевшего и тщательно причесанного. Изуродованное шрамами лицо она теперь воспринимала, как данность, росчерки на левой щеке не мешали любоваться широким размахом мужских плеч и красотой синих глаз, в этот миг пожиравших ее взглядом.

– Вы великолепны, госпожа! Прекрасны, как солнце в зимний день, и столь же ослепительны! – изрек Нортам, стоящий рядом с Хальером и держащий в руках большой тюк с их одеждой.

Хальер потянул свой высокий воротник-стойку, словно тот душил его, откашлялся и сказал:

– Неплохо. Спасибо, Самира, мы поехали.

– Неплохо? – повторила Алеся, когда ее усадили на мягкое сиденье в карете с гербом. Нортам сел на облучке, оставив супругов наедине в полутьме кареты. – На месте Самиры я бы смертельно обиделась на столь скромную оценку ее труда.

В ответ Хальер пожал плечами, продолжая неотрывно рассматривать ее светящимися искорками магии глазами. Алеся почувствовала, что заливается краской, а так как ей не хотелось входить во дворец вареным раком, то следовало срочно отвлечь мужа от его занятия.

– Я слушаю твой рассказ о той невесте, что описана в газете. Какое отношение к ней имею я?

– Самое непосредственное, она – и есть ты.

– Не поняла...

– Тебе нужны официальные метрики о рождении в нашем мире, причем такие, что ни у кого не вызовут подозрений. Нет, даже не так – которые никому в голову не придет проверять! Тот мелкопоместный рейт с супругой – реальные персонажи, чета Ниадаров – первые выпускники Греблина, оставшиеся в нашем мире. Они крайне редко бывают в своем небольшом поместье, выделенном им императором, поскольку оба преподают в Греблине, а их верные слуги хранят их тайны, потому что хозяева обоих вылечили от смертельной хвори. Дочь у них тоже есть, все видели, как она растет, как учится в школе, а магический резерв, как ты понимаешь, девушке измеряли в университете, не разглашая результатов. Эта дочь с двенадцати лет перешла на домашнее обучение по состоянию здоровья (тогда как на самом деле продолжила обучение в Греблине под присмотром родителей), соседи с той поры видели ее только издалека, лица и личного имени не вспомнят, а в бумагах все уже подчистили. Полгода назад она вышла замуж за иномирца и переселилась к мужу, скрывать факт ее отсутствия становилось трудновато, а тут такая возможность решить две проблемы сразу.

– Ничего себе, – пробормотала Алеся. – Я-то думала, ты просто прикажешь мне метрику выдать и дело с концом.

– Чтобы каждый спрашивал, откуда ты взялась, и пытался раскопать интересные факты в твоем несуществующем прошлом коренной жительницы Велейской империи? Нет, Алеся, это во время бунта, когда в стране всё вверх дном, когда многие погибли и многие документы утеряны, можно организовать себе простое и «загадочное» прошлое даже под собственной фамилией, а в мирное время биографии известных людей страны за минуту не лепятся.

– Минуту? Газеты месяц о твоем поиске невест талдычили, на всех углах люди каждую новую подробность обсуждали!

– Видишь ли, наибольшее доверие у людей вызывает та информация, которую до официального объявления они черпают из многочисленных слухов и сплетен, подогреваемых короткими, полуофициальными сообщениями в газетах. Кто-то что невзначай сказал, кто-то о чем-то обмолвился, где-то кого-то видели, что-то слышали. Газеты раздувают сенсацию за сенсацией, ничего толком не сообщая, но намекая на очень многое и добавляя романтического антуража и пафоса: ах, какой герой или ах, бедная жертва! В итоге, когда публикуется официальный релиз, люди читают его и самодовольно говорят: «Ха, тоже мне – новости, я давным-давно это знал!» И ни у кого не возникает ни капли сомнения в истинности описанных событий, и ни малейшего стремления проверить подлинность изложенных фактов.

Алеся с новым изумлением посмотрела на мужа:

– О-ооо, какой ты... продуманный! Теперь понятно, почему ты сразу не сообщил ищейкам мои приметы и не велел нарисовать по описанию портрет! И когда ты сочинил эту душещипательную историю о знакомстве «со мной» в восточных провинциях, где я, несчастная, неосмотрительно тренировалась в магии «в лучах закатного солнца на берегу бескрайнего океана», как писалось в газете?

– Про закат и океан – это фантазии журналистов, – улыбнулся Хальер.

– А про «увидел прекрасную девушку в белом платье, вокруг которой сверкали и сплетались в стройные заклинания нити магии, и понял, что навсегда утратил душевный покой»?

– Голубка моя, ментальные заклинания увидеть воочию невозможно, так что я, признанный гений магии, знающий о типе твоего магического дара, никак не мог написать подобное.

– В твоей версии девушка – сильный маг, но много лет скрывала свои магические способности, а ты убеждал меня раньше, что проглядеть рождение на свет сильного мага просто невозможно и это всем известно, – напомнила Алеся. – Так как признанный гений мог сочинить такое?

– Гений знает, что люди охотно верят в экстраординарные, захватывающие исключения из скучных правил.

– Так когда придумал-то мою легенду?

– Основную канву сюжета набросал еще в тот день, когда ты проскочила мимо меня в ворота Кресси, – признался Хальер, – я тогда только-только завершил расследование дела о взрыве в шахте. Оцени мой художественный талант в сочинении сказок для народа!

– Прости, Коул, но в моем мире любой человек объяснил бы тебе, что твоя «легенда о невесте» – сплошной плагиат и миллионное перефразирование сказки про Золушку, чуток приправленное сочувствием людей по поводу вызывающего дрожь «принца».

– О, по поводу дрожи: отлично, что ты на портрете такой запуганной и несчастной выглядишь, так легенда еще достовернее будет.

– Я старалась, – пробурчала Алеся. Почему ее не предупредил, когда с острова в столицу летели? Зачем такую встряску ее хрупкой нервной системе устраивать? – А император знает, что невеста из восточных провинций – это всего лишь тщательно состряпанная легенда для иномирной магини?

– Естественно, знает. С самого начала, как я объявил, что забираю тебя в жены, они с императрицей напоминали, что надо трудиться над крепкой легендой. Так, голубка моя, внимательно посмотри на эти портреты (Хальер извлек из папки два листа и продемонстрировал ей) и хорошенько запомни, как выглядят твои «родители» и как их зовут. Сегодня их во дворце не будет, а потом я устрою ваше личное знакомство. Очень желательно, чтобы никто не заподозрил твое иномирное происхождение, Алеся. Иномирные маги будут легализованы в нашем обществе еще не скоро, придется вначале дождаться заметного роста уровня жизни в империи. Надеюсь, что с запуском межмирового портала этот рост не заставит себя ждать, а еще лучше – если удастся возродить источники магии, но этим, наверное, займутся уже наши потомки.

– И когда ты планируешь запускать межмировой портал? – с трепетом спросила Алеся, припоминая свой недавний сон.

– Когда найдется согласный наполнить его магией менталист с достаточным резервом для запуска: портал нужно залить живой ментальной магией, это обязательное условие его функционирования.

На этой тревожной для Алеси ноте они подъехали к парадной лестнице дворца.

Они прибыли во дворец, когда широкий поток проходящих в двери зала гостей только-только начал иссякать, так что их задержка еще укладывалась в рамки этикета. Пара шагнула в зал для приемов под громогласное объявление церемониймейстера: