– Ты и магический брак заключил, чтобы спасти меня? – понуро спросила Алеся, помня, как набросилась на него за это.

Муж покраснел, отвернулся, неохотно признал:

– Нет. Просто ты так пылко твердила «да-да-да», что я не удержался от заклинания вопроса. А дальше уже магия взяла дело в свои руки. Ты же знаешь – иногда она бывает своевольна.

Алеся не удержала улыбку. Как удобно, чуть что: это магия виновата, она, дескать, сама по себе.

– Заклинание вопроса? – подивилась она словосочетанию.

– Да. Создается определенное заклинание, чтобы положительный ответ на вопрос о браке вызвал формирование брачных татуировок. К слову, если бы ты не была согласна на брак сама, на глубоком интуитивном уровне, то татуировки бы не сформировались.

– А, если на интуитивном – тогда да. Моя интуиция всегда голосовала за тебя обеими руками. Как же ты сдержался, когда обмен налаживал и брак заключал? – тихо спросила Алеся.

Муж ответил неожиданно зло:

– Легко! Проще простого не потерять контроль над собой, когда останавливает видение твоего бездыханного тела в моих руках.

– Ты очень много мне отдал? Теперь меньше проживешь из-за моего лечения?!

 – Нет, магия постепенно восстанавливает физические силы, но это процесс не быстрый. Мне повезло, что ты такая заботливая девушка: если бы ты отказалась кормить и поить меня в той хижине, я провалялся бы куда дольше.

– Я ничего не смыслю в законах магии, но не изверг, чтобы смотреть, как на моих глазах мучается человек, как бы я к нему ни относилась. Коул, если магии во мне совсем нет и всегда будет так, как в хижине и сейчас, то... как мы сможем быть вместе??

Карета остановилась, Хальер вышел и подал ей руку, помогая спуститься.

– Не бери в голову. Переоденься, полежи в ароматной ванне и спускайся в гостиную – я распоряжусь насчет обильного горячего ужина. Твоя личная служанка – Корти – поможет тебе управиться с твои роскошным платьем и принесёт всё необходимое.

 «Не бери в голову. Не бери в голову! Не бери в голову!!! А-ааа, как я могу не брать в голову факт, что даже поцеловаться с мужем не могу?!! Вернее могу: если проанализировать известные данные, то получится, что целовать я его могу сколько угодно, если никаких чувств при этом испытывать не буду. Так и было, когда он поцеловал меня после бала. Еще надёжней, если и он никаких чувств испытывать не будет, и тогда мы, два бесстрастных ледяных истукана, сможем целоваться часами напролет. Потрясающие перспективы! Всю жизнь о таких отношениях мечтала! Боженька, да за что ты так меня наказываешь?!! Неужели за прошедшие двадцать два года я еще не все грехи отмучила? Не заслужила капельку женского счастья? Нет для человека наказания хуже одиночества, а я наказана так с рождения! За что? У меня всегда была только мама, но и ее теперь нет».

– Госпожа, вода совсем остыла, простудитесь, – робко сказала Корти, не покидавшая ванной комнаты, чтоб ненароком не забыть о своей новой хозяйке.

Алеся вздохнула, поднялась, закуталась в большое пушистое розовое полотенце. Оно тоже было из ее дома на улице Роз и эта мелочь, этот любимый кусок махровой ткани, еще больше полоснула по сердцу: Коул проявил такое внимание, такую заботу, но возможность их отношений опять под большим вопросом.

Запищал ее амулет связи: звонил Рис. О, вечерние газеты наверняка дошли до рук читателей и товарищ увидел, что портрет невесты главного монстра империи изображает ту же девушку, которую некогда рисовал он сам. Но обсуждать свое замужество с Хальером Алесе совершенно не хотелось – слишком страшно было, что этот брак окажется карточным домиком и мигом рассыплется под неумолимым напором жестокой реальности. Так и не ответив на вызов товарища, Алеся оделась в легкое домашнее платьице и отправилась в гостиную, намеренная прояснить все до конца.

У нее возникло чувство, что она шагает на эшафот. Похоже, в том кошмарном сне была приличная доля правды: из нее легче легкого выкачать жизнь, а больше ей и предложить нечего.

Муж мирно сидел в кресле у камина: в домашней одежде, с мокрыми волосами и с газетой в руках. Газета была та самая – главная газета империи, вечерний выпуск.

– Что пишут? – хрипло спросила Алеся, лишь бы не молчать, стоя на пороге.

– Что велено, то и пишут. В папке с твоим портретом была полностью готовая статья, тщательно мной проверенная. В газете твое личико выглядит еще более испуганным, словно тебя пихают в спину, заставляя зайти в клетку со львом, так что тысячи женщин сейчас рыдают над твоей горькой судьбинушкой, несмотря на то, как сильно все боятся менталистов.

– Да какой из меня менталист, – тоскливо вздохнула Алеся. – Коул, я проходила проверку магического резерва в Кресси, планировала устроиться ищейкой до того, как пошла работать уборщицей. Так вот: все результаты нулевые. Могу справку показать.

– Не надо, по дороге на пожар я звонил в управление Кресси и запрашивал сведения, проходила ли у них проверку Алера Бариас или кто-то из ее слуг с улицы Роз, 7. Ты забываешь, что мне известны все твои личины.

– И что теперь?

– Будем учить тебя разменивать магию, а не жизнь.

– Во мне НЕТ магии и магических способностей! – выкрикнула Алеся.

Хальер приподнял брови, отложил газету. Сложил перед собой ладони, постукивая пальцами друг о друга, иронично прищурился. Алеся, стоящая перед сидящим в кресле мужем, вдруг почувствовала себя студенткой на экзамене.

Абсолютно хладнокровно Хальер сказал:

– Выражайся точнее: ты полагаешь, что у тебя нет магических способностей.

– Я полагаю это на основании того, что при проверке на наличие резерва прибор показал все нули. Думаешь, он не регистрирует мой резерв, как и ваши датчики магии?

– Нет, стационарные приборы в отделениях тайной канцелярии – это не слабенькие переносные датчики, они всегда работают четко и в обязательном порядке определяют наличие резерва, хоть полного, хоть пустого, и никогда не ошибаются.

– Тогда что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что у прибора шкала двузначная, и он в принципе не может продемонстрировать измеренный уровень резерва, если он более девяноста девяти. Я сконструирую прибор с трехзначной шкалой, и мы проверим еще раз.

– Угу-м. А потом проверим с четырехзначной шкалой, чтобы ты окончательно убедился, что я – не маг.

Хальер улыбнулся:

– С четырехзначной шкалой прибор сделать куда сложнее, его будет невозможно отградуировать из-за отсутствия эталонных меток.

«Не просто быть женой ученого, иногда полностью теряется понимание смысла его слов. Но прибор – это мелочь, смысл в другом...»

Алеся задала самый животрепещущий вопрос:

– Коул, если я все-таки не маг и в кипении чувств всегда буду отдавать тебе жизнь, что тогда?

– Что-нибудь придумаем, – с тем же невозмутимым спокойствием ответил муж.

– Что здесь можно придумать?!!

– Много чего. Может, и есть на свете неразрешимые проблемы, но я с таковыми еще не сталкивался.

Хальер ласково ей улыбнулся, притянул к себе на колени и погладил по щеке.

Алеся вдруг четко осознала, что этот мужчина никогда от нее не откажется. Никогда и ни за что. Он действительно что-нибудь придумает, даже если ему придется думать долго, как над тайной межмирового портала. Правда, судя по хитрому выражению его лица, он уже что-то придумал.

И уверенность, что этому мужчине действительно можно верить, верить всегда, словно сдернуло пелену с ее глаз, открыв всю правду на ее собственные чувства к нему.

«Господи, да я люблю его! Люблю до безумия, до дрожи в коленках и звездочек в глазах! – поняла Алеся. – Коул – мой подарок судьбы, моя волшебная сказка, ради которой я шагнула в другой мир. К нему надо прилепиться и не отпускать от себя ни на шаг! Я пришью его к своей юбке самыми крепкими нитками! Если не наскребу в себе магических нитей, притащу с Земли стальные тросы!»