— Будет исполнено ваше Святейшество, — поклонился тот, всё ещё сам испытывая сомнения от этого предприятия.

30 августа 1193 года от Р.Х., Верона

— Что вас так веселит Витале? — хмуро поинтересовался у меня кардинал, наблюдая вместе со мной с вершины холма, как конница Генриха VI разбила всадников ордена тамплиеров и теперь гонится за их остатками, набирая ход.

— Наивность, ваше Высокопреосвященство, — я показал на наши войска, которые стояли позади нас и ждали, когда разгорячённые всадники попадут в ловушку.

— Они просто сметут ваши отряды, не заметив, — ещё больше заволновался он, когда больше двухсот всадников увидев пехоту, которая раскрыв построение пропускает беглецов, пришпорила коней, чтобы перед своей гибелью увидеть впереди поднявшиеся с земли огромные копья. Я не стал ничего менять в и так отлично работавшей стратегии, поэтому арбалетчики закончили дело, убив всех, кто не успел развернуть коней.

— Видите кардинал, и никаких дьявольских сил, — показал я рукой на трофейные команды, которые выдвинулись избавлять убитых от ненужного больше им имущества и убирать трупы к подходу основных войск императора.

— То есть вы специально его злили, посылая всадников с арбалетами, которые кружа по бокам от его войска, давали всего один выстрел и снова уезжали? — спросил он.

— Король Ричард мне рассказывал, что его так изматывали сарацины в походе, — согласился я, — довольно действенный приём.

— Не уверен, что все ваши трюки спасут нас от основного кулака императора, ведь у нас не больше десяти тысяч воинов, тогда как у него все тридцать, — не согласился он со мной.

— Всё в руках Господа, — перекрестился я, — нам остаётся только ждать, я выбрал лучшее место, чтобы принять бой. Обходной путь, будет стоить королю слишком много времени и денег.

Кардинал покачал головой.

— Ты не оставил ему выбора, согнав всех крестьян из деревень вместе со скотом и вещами, переместив их в Болонь, чем кстати вызвал крайнее неудовольствие местного лорда, лишившегося жителей нескольких деревень.

— Это временно и к тому же ему и другим за это заплачено, пусть радуется, что не бесплатно, — отрезал я.

Пока мы переговаривались, впереди разворачивались войска императора, которые увидев противника, стали готовиться к генеральному сражению. Несколько конных разъездов пытались было поднять на холмы слева и справа, но были быстро оттуда согнаны арбалетчиками, засевшими там.

— Почему он медлит? — удивлялся кардинал, когда прошло два часа, а ничего не происходило, лагерь Генриха VI словно вымер. Ни движения всадников, ни звуков горнов.

— Согласен, выглядит подозрительно, — я попросил одного из своих капитанов отдать приказ лёгким всадникам госпитальеров, чтобы те объехали наши тылы, убедившись, что нас никто не обходит сзади. Как то действительно, слишком уж всё подозрительно выглядело.

Внезапно, со стороны войск императора выделился небольшой отряд, который тащил за собой две телеги. Не понимая, что происходит, я поднялся выше и ближе по склону, чтобы лучше рассмотреть, а симбионт послушно раздвинул границы зрения и я увидел, как большая группа слуг устанавливает большой шатёр, прямо посреди поля.

— Вы что-то понимаете кардинал? — спросил я его, поделившись наблюдениями.

— Думаю император хочет переговорить перед боем, — догадался он о возможных причинах такого странного поступка, — и хочет беседовать в комфортных условиях.

— Тогда будем ждать, — у нас больше не оставалось другого выхода.

Кардинал оказался прав. Через четыре часа мы спустились с холма вниз, поскольку увидели белый флаг у приближающихся всадников, это и правда были парламентёры, объявившие что император хочет поговорить с Венецианцем. Я перевёл взгляд на кардинала.

— Это может быть и ловушкой, — предупредил он меня, — тебя там убьют.

— Именно поэтому, на время встречи, я останусь у вас в заложницах, — раздался строгий женский голос и выделившийся из задних рядов всадник, укрытый плащом, подъехал ближе.

Челюсть у кардинала Альбино едва не отпала, когда она скинула капюшон с головы и он слегка склонил голову.

— Ваше императорское величество.

Настала время упасть и моей челюсти, поскольку женщина лет сорока, судя по тому, что её узнал кардинал, была женой Генриха VI, а это как-то уж слишком через чур драгоценный заложник для простых переговоров перед сражением.

— Хорошо, — один из моих капитанов поднял меня к себе и я поехал позади него, взяв с собой не больше пяти сопровождающих. Альбино порывался поехать с нами, но женщина недовольно подняла бровь, попросив её сопровождать и он был вынужден смириться.

Гвардейцев, а также дворян и правда было через чур много и я начал беспокоиться, что император таким хитрым ходом захотел избавиться от двух проблем одним разом, меня и чем-то не угодившей ему жены. Холодный пот потёк по спине, но отступать было поздно, мы приблизились к шатру и за нашими спинами сомкнулись ряды гвардии.

— Император хочет поговорить только с Венецианцем, — дорогу нам преградил весьма хмурый человек.

Капитаны стушевались, но я махнул им рукой подождать меня, зайдя внутри шатра один. Там, за столом рядом с которым было только два роскошных кресла, сидел в одиночестве высокий, бородатый мужчина в самом расцвете сил, который разрезая ножом мясо какой-то птицы, с хрустом костей ел его, запивая всё это дело вином.

— Ваше императорское величество, — поклонился я.

— Присаживайся Венецианец, — он показал крылом птицы место напротив, — как по мне ты слишком юн, для тех историй, про которые о тебе рассказывают.

— Молодость, ваше императорское величество — это недостаток, который очень быстро проходит, — я упал в невысокое кресло, видимо специально подобранное под мой рост. Император явно подготовился к нашей встрече.

Его брови поднялись, и он задумчиво покрутил в воздухе почти обглоданным крылышком.

— Ну, недостатком ума ты точно не страдаешь, — внезапно согласился он.

Бросив мясо на тарелку, и запив его, он рыгнул и вытер руки о скатерть.

— Сколько пообещал тебе Папа? Я заплачу вдвое больше, если ты встанешь под мои знамёна, — неожиданно он сделал предложение, от которого я опешил, но длилось это ровно секунду.

— Я благородный нобиль, из знатнейшего венецианского дома ваше императорское величество. Я — не наёмник, — с некой обитой ответил я.

— Хорошо, что тебе предложили в замен? Деньги, титулы, земли? Я всё это дам и вдвойне.

— Деньги у меня и самого есть, — развёл я руками, — титулы и прочее мне не интересны.

Император с большим удивлением посмотрел на меня, задумавшись.

— Я так понял ты связан какими-то обязательствами с Папой, — заговорил он после минуты молчания, — что если они истекут?

Тут уже задумался я.

— Для этого вам нужно будет развернуть войска, и оставить его в покое, не угрожая больше захватить Рим, — с сомнением произнёс я, — не думаю, что вы пойдёте на подобное унижение.

— Почему ты так в этом уверен? — удивился он, — я и позвал сюда только тебя, без всех этих папских прихвостней, чтобы понять, что ты за человек, и если меня это устроит, предложить сделку.

Я хмыкнул, поняв его замысел с драгоценной заложницей.

— Что такое? — не понял он.

— А я уже было подумал, что вы таким хитрым образом захотели избавиться от жены, заманив и убив меня здесь, — честно ответил я.

Он сначала недоумённо посмотрел на меня, затем залился хохотом.

— Следующий раз, если захочу сменить жену, то так и поступлю. Спасибо за совет, — заявил он, отсмеявшись, — уверен, Констанция тоже оценит эту шутку.

— Так какова же сделка? — поинтересовался я, поскольку и правда стало интересно, что он может мне предложить.

— Я, как ты уже и сказал, отвожу войска, и оставляю Папу и вообще Святой Престол в покое на два года, — сыто рыгнул он ещё раз, — тебе же я предлагаю дать мне вассальную клятву и стать под мои знамёна, получив графский титул со всеми земельными и прочими положенными к нему преференциями.