Зато силы нашлись у Алехана — русские просто-напросто заняли фактически не населенный полуостров, и спешно принялись возводить там береговые батареи и форты. Эскадра из двух десятков вымпелов являлась внушительным доводом в подкреплении территориальных притязаний уже бока-которцев, объявивших о своей «независимости» от Венеции и захапавших в одночасье вечно оспариваемую территорию.

Не успели в Рагузе удивиться такому нахальству соседей, переварить оскорбление и собрать подобающий случаю корабельный отряд, как до них дошло другое ошеломляющее известие — которцы приняли протекторат России. Как и черногорцы, чей царь Стефан оказался не самозванцем, а бывшим русским императором, на помощь которому Петербург отправил огромную эскадру и чуть ли не десять тысяч хорошо обученных солдат.

Обычные слухи, но они казались всем жителям Рагузы правдивыми!

Нобилитет вместе с ректором серьезно призадумались — появление нового потенциального покровителя внушало серьезные надежды на будущее благополучие. В Дубровнике (так называли столицу сербы, которых там жило немало — массово спасались от резни, что османы совершали над ними регулярно) появились доброхоты, которые стали активно агитировать жителей-попеланов к принятию покровительства русского императора.

А вот это была серьезная внутренняя угроза!

Большой Совет, куда входили представители только «20-ти Семей» стал опасаться вторжения русских, а также растущих симпатий простолюдинов к черногорскому царю Стефану. Потому из Рагузы отправили в Бока-Котор тайных представителей на переговоры, о чем графа Орлова предупредили заранее…

— Думаю, укрепления и эскадра произведет на них серьезное впечатление. Так что участвовать в войне против нас на стороне османов они не станут. Тем более, когда подойдет эскадра Спиридова! Так что и венецианцы воевать не будут, они и так на турок сильно обижены!

Алехан задумчиво посмотрел на копошившихся у стен матросов. Строительство небольшой цитадели шло быстро, камень поступал бесперебойно — все прибрежные укрепления внутри бухты безжалостно разбирались местными жителями. Они стали не нужными — восемь бомбических пушек с Рондины и три десятка 36-ти фунтовых «кара-надо» с дюжиной «единорогов» двух береговых фортов могли в щепки размолотить османские линейные корабли, а небольшие фрегаты рагузцев тем более.

Только нобили Дубровника слишком расчетливы, чтобы прибегать к такой очевидной глупости. Так что будут выжидать итога противостояния — с каждым днем поступали угрожающие известия, что турки собирают две большие армии — одна должна была перейти в наступление на Острог из Боснии, другая занять Подгорицу, атакуя от Шкодера. И общая численность этих войск совсем нешуточная — более пятидесяти тысяч воинов, в то время как всего населения Черной Горы едва семьдесят тысяч, включая дряхлых старух и грудных младенцев.

— Ничего страшного, отобьемся, — усмехнулся Алехан, — наш царь явно что-то уже придумал!

В последние месяцы уверенность графа в императоре Иоанне Антоновиче настолько упрочилась, что даже мысленно он не называл его «Ивашкой». И сожалел, что напрасно долго пытался бороться с ним, приняв сторону Екатерины Алексеевны, что явно презрела русскими интересами по итогам Семилетней войны. Хорошо, что удалось вернуть Восточную Пруссию с Кенигсбергом и Мемелем обратно…

Санкт-Петербург

Иоанн Антонович

утро 7 декабря 1767 года

— Думаю, что война начнется в самое ближайшее время. Боюсь — но до Рождества грянет пушечный гром!

Иван Антонович прошелся по кабинету, посмотрел на совершенно спокойного фельдмаршала Миниха. Старик лишь улыбнулся, на его последние, громко сказанные слова.

— События резко ускорились с занятием нами Черногории — османы такого не потерпят, и Обрескова скоро посадят в Семибашенный замок! Жаль, война начнется опять не в то время, когда нужно — на первых порах нашим войскам придется туго. Но видно такова планида — Россия никогда не готова к войне, но ведь как-то побеждает!

— Государь, но столь удобный момент нельзя было упускать. Теперь у нас есть бухта с Черной Горой. Ты сам не раз мне говорил, что очень важно иметь возможность, нанести внезапный удар в султанское брюхо. Да и перевезти войска на кораблях от Мемеля до Бока-Котора куда быстрее и дешевле, чем отправлять инфантерию осенью и зимою через всю Россию, от Балтики до Киева. Грязь, дожди — а потом морозы и встанет лед на реках — какая уж тут война, надо мая ждать, — фельдмаршал пожал своими широкими плечами и закончил твердым голосом:

— А так эскадра Григория Спиридова вышла в море и уже должна подходить к испанским берегам. А к февралю, по милости Божьей, доберется и до Адриатического моря.

— Все верно, Христофор Антонович, но не хотелось бы Черную Гору с Бока-Котором потерять — до апреля времени много пройдет, пока мы по Дону и Днепру флотилии с войсками спустим вниз по рекам. Да и в Подолии дороги должны полностью просохнуть, когда армия Петра Румянцева выдвигаться к Балте начнет, чтоб Бендерскую крепость обложить со всех сторон. Эта цитадель ключ к вторжению на Балканы!

— Ты совершенно прав, государь. И думаю, Панин приложит все силы — он умен и ему хочется вернуть ваше расположение. К тому же его армия уже всячески усиливается.

— Главное, чтобы татар выманить из Крыма и дорогу обратно всей орде перекрыть! А если дернутся — истребить всех поголовно, заманив в ловушку. Дать переправится через реку и в излучине прикончить!

Иван Антонович задумался, оперся ладонями о столешницу, внимательно рассматривая расстеленную карту. План второй войны с Турцией, или шестой, учитывая прежние походы — Чигиринские при царе Федоре Алексеевиче, Крымские князя Василия Голицина, Азовские и Прутский (несчастный для будущего императора) Петра Алексеевича — был разработан с учетом определенного «послезнания».

Войну было решено начать самим — благо «Колиивщина» фактически не состоится — а ведь именно она стала для Оттоманской Порты формальным поводом для войны. А так стамбульском Диване просто прошляпили удачный момент, не вмешавшись в «первый и окончательный раздел» Речи Посполитой, как иной раз говорил Иван Антонович.

Впрочем, перспектива войны одновременно с тремя сильнейшими европейскими странами могла турок если не напугать, то серьезно озадачить. Да и подготовка к такой войне требует много времени хотя бы для политической нейтрализации союзников, уже отведавших «польского пирога», и с голодным вожделением в глазах уже посматривающих на «турецкую халву». Так что Оттоманская Порта военные ответные меры предприняла только недавно, в конце прошлого года, но сейчас вполне готова начать превентивную войну с Россией.

На помощь австрийцев можно твердо надеяться — Вена желала упрочить свои позиции на Балканах, а венгры были не прочь утвердиться не только в Трансильвании, но и Валахии. В свою очередь император Иосиф со своей «маменькой» нехотя признавали желание русского «кузена» покончить с Крымским ханством и занять Молдавию.

Насчет Бока-Котора и Черной Горы высокие договаривающие стороны едва пришли к компромиссу. Смутило австрийцев официальное признание царя Стефана Петербургом — на все осторожные вопросы цезарского посла Иван Антонович лишь загадочно улыбался и говорил, что поддержит «брата» всеми силами, отправив в Средиземноморье эскадру, дабы захватить турецкий порт Антивари на Адриатике и тем проложить прямой путь в Черногорию. Дезинформация принесла пользу — появления русских кораблей в Бока-Котор никто не ожидал.

Причем из Голштинии тоже велась политическая интрига — вдовствующая герцогиня наотрез отказывалась говорить о бывшем муже в прошлом времени, более того патриарх устроил ей вполне официальный по всем канонам развод, в связи с принятием Екатериной Алексеевной лютеранства. А такой шаг априори теперь упрочил ее позиции в Киле — там перестали считать Софью-Фредерику виновной в гибели мужа, раз он «воскрес» и даже уселся на черногорский престол.