— Не угадали дражайшая сестрица, — усмехнулся молодой император. И поощрительно добавил:

— Попробуйте еще раз.

— Через них вы хотите влиять на деятельность Польши, сделать поляков гораздо лояльнее к России, дружелюбнее, скажем так, и заставить их следовать в фарватере вашей политики?!

— Отчасти, я действительно добиваюсь этого, но это лишь меньшая задача, которая служит ключом к главной загадке.

— Вы не допустили окончательного раздела Речи Посполитой, исходя из желания — не иметь на своих границах Пруссию и Австрию, что неизбежно бы усилились за счет Польши?!

— Они только ослабели от такой подмоги, как поляки. И в долгосрочной перспективе был бы вполне приемлемый для России вариант. Лет так через сто, не раньше. Когда шляхта вкусила бы все прелести немецкого орднунга и увидела в русских своих спасителей, братьев и друзей. Но не через двести — поляки полностью лишились бы за этот срок своего самосознания и онемечились. Как это произошло с полабскими славянами — уже забыли про бодричей, лужичан, ободритах и прочих, а ведь после падения Арконы и пятисот лет не прошло.

— Вы правы — еще в Мекленбурге и Померании кое-где разговаривают на славянском говоре, но уже очень мало. Все стали немцами, их и отличить нельзя от немцев, как герцогов Мекленбургских…

— Все, да не все — я собираю в своей Померании, что скоро будет русским Поморьем всех немецких славян. И они станут моими самыми лучшими верноподданными — а немцев я переселю в Россию, как это начали делать вы. И здесь они тоже будут моими лучшими верноподданными!

— Вы сказали — Поморье?! Значит, действительно хотите склонить Мекленбург к союзу, как сделали с Голштинией. А еще выкупить у шведов их часть Померании. Но тогда лучше сделать это сейчас — если на трон взойдет кронпринц Густав — не получится. Он враждебен России!

— До трона нужно еще дожить, — глаза императора сверкнули недобрым огнем и тут же погасли. — Щенок враждебен не только России, но и Дании, обиделся, что датскую принцессу отдали за русского. Дернется — получит по первое число, и Фридрих помогать ему не будет. Пусть не надеется на помощь прусского короля. «Старый Фриц» далеко не дурак — теперь в войне против коалиции у него не будет шансов устоять.

— Вы правы, брат мой — шведам лучше продать Померанию вам, чем потерять ее в будущем. К тому же я имею сведения, что в риксдаге уже обсуждали этот вопрос — эти земли с Рюгеном приносят шведской короне одни сплошные убытки.

— Зато нам будет прибыль — это откроет еще одно окно в германские земли для нашей торговли. Да и Голштиния от союза с Россией уже никуда не денется — сразу потеряет южный Шлезвиг, где стоят мои войска. Да и ваш Йевер не вздумайте отдавать, моя королева — мы пристроим его очень хорошо, заверяю вас. Ведь он граничит с датским Ольденбургом — так или иначе все владения будут связаны одной цепью.

Фике внимательно слушала императора, одновременно восхищаясь им, и ужасаясь — вставать на пути этого человека очень не хотелось бы. Нет, она ему верный союзник, даже вассал, если говорить прямо, а потому женщине очень хотелось узнать о планах этого властителя больше. То, что она видела, поражало, но ведь наиболее удивительно потаенное.

— Я не угадала по поводу вашей снисходительности к Польше, так и не поняла, почему вы сохранили Польское королевство в период его ярко выраженной слабости.

— Да потому, что если приложить определенные усилия, то ваши слабости станут мнимыми. Самая главное — это вседозволенность для магнатов и всевластие шляхты! Уберите это — и у Польши останутся только сильные стороны. И вы уже начали это делать, дражайшая сестрица — я внимательно смотрю за вашими с королем действиями.

— И как вам они, кесарь?

— По нраву ваша затея с новой конституцией, ведь настоящая фактически упразднена. Польша должна стать наследственной сословной монархией — всецело одобряю. Наследование престола вашими детьми, а не выборы монарха — не станет подкупов сейма, и влияние других государств резко снизится. Так это даст надежную опору для вашей династии, сестра моя. Депутаты от коронных земель, от всех городов — приветствую!

Это резко снизит влияние шляхты — торговцы, городская верхушка и цеха — хороший ограничитель от панского всевластья. Запрет на право «вето» вообще замечателен, как на рокоши и прочее непотребство. Один только вопрос — как провести все это неприемлемое для шляхты варево через старый сейм, и собрать по новому закону новый?!

Иоанн Антонович усмехнулся — Като прикусила губу. Ей сейчас дали четко понять, что знают не только проекты, но и многие потаенные вещи, о которых вообще никто не должен знать. Да, с таким императором лучше быть в самом тесном союзе — возможностей появится много! А врагом быть нельзя — смертельно опасно!

— Ничего у вас не поучится, Фике. Австрия и Пруссия станут на дыбки — им выгодно держать ваше королевство в бардаке. Но если создать ситуацию — то сейм единогласно поддержит новую конституция, а ваши немецкие соседи даже не вякнут слова против.

— И как создать такую ситуацию, кесарь?

— Не как, а кто ее создаст! Ответ на этот вопрос есть — я смогу это сделать совершенно спокойно и быстро, и не пройдет и полугода, как вас с мужем будут благословлять все поляки, что с радостью оденут на шею шляхты здоровенный хомут. Что в моих интересах, про ваши уже не говорю — вы несколько месяцев только этим и заняты.

— А как вы сможете сделать, Иоанн Антонович?

— Самое главное — до икоты напугаю всю шляхту, да так, что магнаты обгадятся, а все панство заикаться начнет от страха. Просто объявлю, что приму всех поляков и каждого крестьянина наделю двадцатью десятинами земли и десять лет не стану брать никаких налогов. И панам обратно не выдам любого сбежавшего крепостного.

Екатерина Алексеевна обомлела — такое деяние императора моментально вызовет чрезвычайное оживление среди всех хлопов. Русский царь и так у них популярен — у литвинов и галицийцев крепостное право отменили, и это буквально будоражило польских селян.

— Панство вооруженной рукой воспротивится…

— А я подведу армию и объявлю, что крепостное право в Польше отменяется навсегда, а всех униженных и обездоленных я беру под свою защиту. И если шляхта прольет кровь — пусть пеняют на себя! А королевская чета снизит налоги в два раза и никаких податей ксендзам платить они не станут! Кого станут благословлять простые жители?!

Голос Иоанна Антоновича окреп, весь его вид говорил о том, что ему такие действия нравятся. Но неожиданно монарх переменился лицом, и стал очень хитро улыбаться.

— Да, это будет блеф, игра — но панство об этом не знает. А Польшу вскоре заполонят слухи — мы доведем до всех магнатов возможность именно таких моих действий. И лишь вы, благородная королева и ваш муж король Стась уговорите жестокого кесаря не прибегать к сему злу. И тогда будет вам конституция, созыв нового сейма и через него отмените крепостное право быстро, чтобы упредить жестокого русского царя в попытке развязать междоусобицу среди поляков. Главное правильно распространить слухи, дать знать кому нужно — с этим и вы сами прекрасно справитесь, а я вам хорошо подыграю, моя венценосная сестра.

Екатерина Алексеевна прижмурилась — такое заявление русского царя смертельно испугает панство. И тогда появятся реальные шансы полностью обновить польское устройство…

Львов

Иоанн Антонович

поздний вечер 18 июля 1768 года

— А для начала мы, ваше величество, обсудим участие Польши в Священной лиге и крестовом походе против османов. Вернее, если говорить откровенно — дележке наследия Оттоманской Порты. Русские воевали и побеждали, а воронье слетелось на добычу.

На данный момент Россия приобрела практически все греческие территории, без Понтийского царства — за него еще предстоит повоевать. Плюс православных болгар, всю Добруджу, и Молдавию целиком. Царь сербов и черногорцев мне присягнул — он будет выполнять те же задачи, что Галицкое королевство и Великое княжество Литовское — но по отношении к Вене. Собственно мои приобретения в Герцеговине, и попросивших покровительства бока-которцев и рагузцев — хотя это порядком взбесило австрийцев. Но они даже не шипят — две трети Валахии занимают мои войска, и уйдут они оттуда, пока не будут урегулированы все вопросы.