— Да, государь, я все подсчитал! Запасенного хватит на всю дорогу, еще станции подъездными путями и домами с конюшнями построим. И с таким расчетом, чтобы паровозы по ним пустить лет через пять, как только их изготовление наладим. Благо не дровами, углем котлы топить будем. И башни для воды построим — ее очень много в пар уходит.

— Видели «огнедышащие механизмы» Ползунова? Паровоз, судя по донесениям, пять вагонов конки таскал, что меж Волгой и Доном проложена. Да на скорости в двенадцать верст за час! Жаль, у меня времени нет, чтобы туда самому поехать!

— Да, государь, видел собственными глазами и трижды проехал. А еще есть там диво чудное — судно по реке против течения быстрее весельной скампвеи шло! Теперь вверх по Дону любой груз на дощанике вытянет — колеса по воде только шлепают.

В городе Воронеже у него большие мастерские — там машины эти стоят, углем их топят. Вначале люди крестились, но теперь в ремесленной школе мест не хватает — после того как пароход увидели, так юнцы решили механическому делу учиться.

— Набор увеличить — для помещений или забрать в казну здания, или построить новые. Иноземцев близко подпускать не станет Тайная экспедиция, чтоб новшества наши не переняли!

Пароходы есть великое дело, и топлива для них в достатке будет. Отпишу в Коллегию — за зиму не менее десяти таких буксиров построить. Техникум открывайте немедленно — готовить механиков будем из тех, кто ремесленную школу хорошо окончит. Пароходы на других реках нужны — но для Волги в первую очередь. Надо будет — прикажу дело императора Петра Великого начатое довершить — канал от Волги до Дона прокопать и шлюзы на оном поставить.

Дорого, но деньги найдем!

Император пристукнул ладонью по столу, его глаза заблестели. Видимо, известие, что опыты не только удались, но и правильно оценены, вызвали искреннюю радость самодержца.

— Ползунову крест Владимира третьей степени, четвертый класс, как я помню, за паровоз получил! И пять тысяч рублей. А как только паровозы добрые начнет строить, еще награжу. Надо бы в следующем году три штуки сделать в Москве, и так каждый год, при том производство на несколько штук увеличивая. Через пять лет хватит, чтобы коней сменить и между Петербургом и Москвой маршрут постоянный пустить. А там и до Киева ветку проложим, а потом к самому Черному морю!

Железная дорога для нашей страны великую роль сыграть сможет — просторы у нас огромные!

Константинополь

Наместник Византийский

Генерал-аншеф, князь и кавалер

Алексей Орлов

утро 3 июля 1774 года

— Алексей Григорьевич, вы на своем месте, и как мой наместник, так и главнокомандующий, — император прошелся по кабинету, жестом указав, что вставать с кресла не требуется.

Алехан с нескрываемым интересом смотрел за Иоанном Антоновичем — во уже десять лет они были заочно знакомы, но лишь позавчера встретились впервые. Два года он всячески вредил молодому императору, зато потом, после неудачного самозванства, стал самым надежным конфидентом, пораженный замыслами этого великого монарха.

Еще бы — шесть лет назад началась война с могущественной Оттоманской Портой, и только тогда Алексей Григорьевич оценил, какую грандиозную и кропотливую работу провел человек, которого он поначалу презрительно именовал «царем Ивашкой», всячески над ним насмехаясь.

Впрочем, и сам Алехан урок получил жесточайший, вот уже десять лет взирая на мир одним глазом, да иногда извлекая из пустой глазницы стеклянный, которым обзавелся благодаря искусному лекарю Стефану Малому. Тоже самозванец, только гораздо более удачливый, и ставший, в конечном итоге, царем сербским и черногорским.

Такая вот веселая жизнь была на Балканах совсем недавно! И он в ней принимал самое живое участие, благодаря своей непоседливой натуре, любящей в жизни приключения, приправленные запахом сгоревшего пороха и лязгом остро заточенной стали клинков.

Война с Турцией длилась четыре долгих, напряженных года и закончилась только в позапрошлом году подписанием мира на условиях сложившегося положения — что Россия успела отвоевать из византийского наследства, то за ней остается на веки вечные.

Понятно, что османов такой договор категорически не устраивал, вот только продолжать вести изнурительную войну Блистательная прежде Порта больше не могла, понеся тяжкие поражения на суше и на море. Армия несколько раз разбита, флот целиком уничтожен, и восстановить его невозможно — все верфи сожжены. Торговля полностью захирела, выйти в море даже маленькая фелука не может, ее тут же захватывают алчные и безжалостные греческие каперы.

Сама Порта буквально наводнена десятками тысяч беженцев. Все ногайские орды захваченного русскими Крымского ханства, все турецкое население Балкан безжалостно выселено в Малую Азию, оплакивая свою горькую судьбу. Потерян Стамбул и все балканские земли, над Ак-Софией установлен православный крест. Русские взяли все крепости на восточном берегу Черного моря, установили над грузинскими властителями свою полную власть, взбунтовали понтийских греков и поддержали их воинской силой — возродив Трапезундское царство.

Во всех этих делах Алексей Орлов принимал деятельное участие — как главнокомандующий армией и флотом Византийской империей, что на две трети являлись чисто русскими. Также он являлся наместником императора, от имени которого имел полное право, как вести войну, так и заключать мир тогда, когда сочтет это нужным.

И это высокое доверие Иоанна Антоновича он оправдал полностью, приложив все силы для сокрушения могущественного государства турок, которое было полностью вытеснено из европейских территорий. Так что турецкий султан Абдул-Хамид при посредничестве французов сам пошел на переговоры с русским императором, который стал кесарем возрожденной империей ромеев, что сейчас именовалась византийской.

Воевать дальше у разоренной в конец Порты уже не было ни сил, ни возможностей, ни денег. А главное — желание биться с грозными русскими полностью утрачено, а ход войны принял для турок крайне непредсказуемый характер, грозящий распадом наследия сельджуков…

— Что с нашими союзниками в Египте и Палестине?

Вопрос императора заставил Алехана ухмыльнуться — война не закончена, раз Иоанн Антонович проявляет интерес к недавним «нашим арабским друзьям и товарищам» (как он написал ему в письме), что тоже внесли свою лепту в победе над османами

— Али-бей аль Кабир, как вы знаете, снова объявил себя султаном Египта, истребил янычар и изменивших ему мамелюков полностью. Однако сейчас он не так силен, как прежде, государь. Тогда Али-бей вторгся в Палестину, я с моря поддерживал его флотом по вашему повелению. Там к мамелюкам присоединился мятежный эмир Дагир аль Умар аз-Зейдани, овладевший Дамаском и Сайдой.

Алехан засопел, припоминая те горячие дни, когда он всячески торопил адмирала Спиридова к походу — поддержка египтян позволяла открыть новый фронт войны с Портой, что было очень важным делом. Особенно, когда он получил известие, что на следующий год может состояться новый «крестовый поход», организованный Священной Лигой, и нужно обзавестись надежным плацдармом для высадки десанта.

С последним проблем не было — за двести лет своего господства европейцы создали несколько уделов, последние из которых пали еще за полтора века до взятия турками Константинополя. Однако, христиан оставалось достаточно много, особенно на территории Ливана, на месте могущественного прежде графства Триполи. Да и близь Акры, что долгие годы являлась столицей Иерусалимского королевства, оставалось немало единоверцев и иудеев, причем жестокую резню им турки и арабы устраивали неоднократно, с пугающей периодичностью. Но местные жители, хотя и страдали от кровавого жертвоприношения, отказывались покидать родину или принимать ислам.

— Однако, как вы меня о том предупреждали, государь, командующий египетскими войсками Муххамад-бей изменил. Он восстал с армией против своего сюзерена и друга султана Али-бея, не желая воевать против единоверцев турок. Однако мятеж удалось подавить быстро. Большинство мамелюков не предали султана, своего владыку. К счастью, эмир Дагир тоже остался на нашей стороне, а я уже высадил десант в Ливане. Тамошние христиане примкнули к нам первыми в Акре.