Роханцы чувствовали, что силы их на исходе. Колчаны опустели, дротиков не осталось, мечи зазубрились, щиты пошли трещинами. Трижды Эомер и Арагорн поднимали смельчаков на вылазку, трижды вспыхивал Андарил над головами сражающихся, трижды откатывался враг от Хельмских Ворот…

Вдруг в Теснине, за спиной у защитников, раздались шум и крики. Орки ловко, как крысы, проползли по узкому каменному желобу, откуда хлестал поток, отсиделись в тени утесов, пока битва не разгорелась особенно жарко и не отвлекла на стены большинство воинов, – и выскочили из засады. Первые из них уже проникли в глубину Теснины, к лошадям, и стражники приняли бой.

Гимли в несколько скачков сбежал со стены, и отчаянный клич «Казад! Казад!» эхом раскатился среди утесов. Вскоре гном уже вовсю работал топориком.

– Айя–ой! – кричал он. – За Стену проникли орки! Айя–ой! Сюда, Леголас! Тут на всех хватит! Казад ай–мену!

Гамлинг Старый, следивший за боем с Башни, услышал громовой клич гнома, перекрывший шум, и понял, что дело плохо.

– В Теснине орки! – крикнул он. – Хельм! Хельм! Вперед, племя Хельма! – С этим возгласом он помчался вниз по ступеням, собирая по дороге фолжан.

Отряд Гамлинга напал на орков так яростно и внезапно, что те не устояли. Вскоре врагов загнали в узкую горловину ущелья; многие из них нашли там смерть, а уцелевшие с воплями бросились в глубину Теснины, где их встретили мечи стражников, охранявших потайные пещеры.

– Двадцать первый! – крикнул Гимли.

Размахнувшись обеими руками, он опустил топор, и последний орк рухнул ему под ноги.

– Ты отстал, достойный эльф!

– Надо заделать этот крысиный ход, – проворчал Гамлинг. – Мне говорили – когда приходится иметь дело с камнем, зови гнома. Окажи услугу, любезный Гимли!

– Не в нашем обычае тесать камень боевыми топорами, да и ногтями тоже, – почесал в затылке Гимли. – Но так и быть – сделаю, что смогу!

Набрав небольших валунов и каменных осколков, воины из Западной Лощины, по совету Гимли, быстро завалили отверстие, оставив для воды лишь узенькую щель. Вздувшийся после дождя поток забесновался у входа и начал постепенно разливаться холодными озерцами от утеса к утесу.

– Наверху–то оно суше, – сказал Гимли. – Идем, Гамлинг, посмотрим, как там дела на стенах!

На Стене гном застал Леголаса с Арагорном и Эомером. Эльф вытирал длинное лезвие своего кинжала. В битве наступило краткое затишье: после неудачного прорыва штурм ненадолго приостановился.

– Двадцать один! – объявил Гимли.

– Неплохо, – одобрил Леголас. – Но ты опять отстал: у меня уже две дюжины. Пришлось, как видишь, пустить в дело кинжал!

Эомер и Арагорн стояли, устало опершись на мечи. Слева, под стеной, вновь послышались крики: на cкале возобновилась битва. Но Хорнбург стоял по–прежнему нерушимо, как остров посреди бурного моря. От Ворот осталась груда железа, но за нагромождение камней и бревен, закрывавшее вход, враги еще не проникли.

Арагорн глянул на бледные звезды, на луну, скользившую за холмы, и произнес:

– Эта ночь длится годы. Каким же будет день?

– Рассвет близок, – сказал Гамлинг, стоявший рядом с ним. – Но, боюсь, облегчения нам он не принесет.

– Заря для человека всегда означает надежду, – возразил Арагорн.

– Солдаты Исенгарда, все эти орколюди и полугоблины, которых Саруман вывел с помощью своего поганого искусства, не дрогнут перед солнцем, – покачал головой Гамлинг. – А дикие горцы – тем более. Слышите, что они кричат?

– Еще бы, – сказал Эомер. – Но для моих ушей их крики все равно что звериный рык и птичий клекот.

– Горцы кричат по–дунландски, – сказал Гамлинг. – Я знаю этот язык. Он очень стар. Когда–то на нем говорили во всех западных долинах Марки. Прислушайтесь! Они ненавидят нас самой лютой ненавистью, и они рады: им кажется, что наше поражение уже предрешено. «Короля сюда! – орут они. – Короля! Мы возьмем в плен вашего Короля! Смерть Форгойлам![396] Смерть Соломенноголовым! Смерть северным захватчикам!» Видите, какими именами они нас наделяют? Дунландцы помнят старую обиду, ведь полтысячи лет тому назад Гондор отдал роханские степи именно Эорлу Юному, а не им, и заключил союз с ним, а не с дунландцами. Саруман подогрел эту старинную обиду, а в ярости горцы ужасны. Они не отступят ни ночью ни днем, пока не возьмут в плен Теодена или не погибнут сами.

– И все же день несет надежду, – сказал Арагорн. – Разве не говорят в народе, что эта крепость никогда еще не сдавалась врагу, если в ней оставался хоть один защитник?

– Так поют менестрели, – подтвердил Эомер.

– Будем же защищать ее и не будем терять надежды, – молвил Арагорн.

Он еще не кончил говорить, как вновь прогремели трубы. По долине раскатился грохот, внизу блеснул огонь, и поднялось облако дыма. Плотина была разрушена, и освобожденная вода, шипя и пенясь, ринулась в огромный пролом, у которого уже теснилась черная толпа орков.

– Это волшба Сарумана! – закричал Арагорн. – Пока мы здесь беседуем, они снова пробрались к проходу и зажгли у нас под ногами огонь Орфанка. Элендил! Элендил! – И он кинулся вниз.

В то же мгновение на Стену упали сотни лестниц. Последний штурм перекатился через зубцы, как черная волна через дюны, и смел всех, кто еще оставался наверху. Одних теснили в глубь ущелья, и они отступали к пещерам, сражаясь и погибая. Другие пытались пробиться к Башне.

К задним воротам Хорнбурга вела из Теснины широкая лестница. Арагорн занял оборону на нижних ступенях. В его руке по–прежнему блистал Андарил, и враги, завороженные страхом, не решались подойти ближе. Роханцы по одному пробивались к Башне и бегом поднимались к воротам. На верхней ступеньке, опустившись на одно колено, стоял Леголас. Он натянул лук – но у него осталась только одна стрела, и он зорко всматривался в толпу орков, готовый выпустить ее в первого, кто осмелится поставить ногу на ступеньку.

– Все уже в безопасности, Арагорн! – позвал он. – Подымайся!

Арагорн повернулся и побежал наверх, но усталость дала себя знать, и он споткнулся. Орки, взревев, бросились за ним, протягивая длинные руки. Самый нетерпеливый упал мертвым – последняя стрела Леголаса вонзилась ему в горло. Остальные перепрыгнули через труп и ринулись наверх. Но тут со стены упал огромный камень, неизвестно кем сброшенный, и орки в панике отпрянули. Через миг Арагорн был уже за порогом, и двери с лязгом захлопнулись.

– Дела идут скверно, друзья мои, – сказал Следопыт, отирая пот со лба.

– Ты прав. Но ты с нами – а значит, еще не все потеряно, – отозвался Леголас. – Вот только где Гимли?

– Не знаю, – ответил Арагорн. – В последний раз я видел его за Стеной – он сражался во дворе. Однако я потерял его из виду.

– Плохие новости! – воскликнул Леголас.

– Гимли храбр и силен, – успокоил его Арагорн. – Будем надеяться, ему удалось отступить к пещерам. Там он на время окажется в безопасности. Нам остается только позавидовать ему. К тому же гному такое убежище должно прийтись по вкусу!

– Будем надеяться, – вздохнул Леголас. – Но я предпочел бы видеть его здесь, с нами. Я бы сказал достойному Гимли, что на моем счету уже тридцать девять.

– Если он прорубит себе дорогу к пещерам, тебе за ним будет не угнаться, – рассмеялся Арагорн. – Я никогда не думал, что топором можно орудовать так ловко!

– Пойду поищу стрел, – повернулся Леголас. – Скорее бы кончилась эта ночь! Мне нужен свет, чтобы лучше целиться.

Арагорн прошел в Башню. Там его ждала тревожная новость: Эомера в Крепости не было.

– Нет, на Скалу он не возвращался, – ответил Арагорну один из воинов Западного Фолда. – В последний раз я видел его у входа в Теснину. С ним была горстка бойцов, Гамлинг и гном. Но пробиться к ним я не смог.

Арагорн пересек внутренний двор и поднялся в верхние покои. В проеме узкого окна темнел силуэт Короля. Теоден смотрел вниз, в долину.

– Как идут дела, Арагорн? – спросил он.