– Все в порядке, – объявил Арагорн, возвращаясь к Теодену. – Это мои родичи из далекой страны, где я жил раньше. Зачем они прибыли и сколько их в дружине – тебе скажет сам Халбарад.

– В дружине тридцать воинов, – отозвался Халбарад. – Это все, кого мне удалось собрать, ибо мы спешили. По дороге к нам присоединились Элладан и Элрохир. Мы снялись с места, как только ты нас позвал, и помчались что было сил.

– Я не звал вас, – удивился Арагорн. – Разве что в мыслях! Я часто думал о вас, особенно вчера ночью, но вестей не посылал… Однако сейчас не время разговаривать. Путь опасен. Надо спешить! Присоединяйтесь к нам, если Король даст на то согласие!

Теодена новости порадовали.

– Прекрасно! – молвил он. – Если твои соплеменники похожи на тебя, Арагорн, то эти тридцать воинов заменят целое войско – и сила его будет не в числе!

Всадники поскакали дальше. Теперь Арагорн ехал с дунаданами. Они обменивались вестями с юга и севера, а когда все было сказано, Элрохир обратился к Арагорну:

– Вот что велел передать тебе мой отец: «Дни коротки! Если спешишь – вспомни о Тропе Мертвых».

– Дни всегда казались мне слишком коротки, чтобы успело сбыться заветнейшее из моих желаний, – молвил Арагорн. – Но воистину велика должна быть спешка, чтобы она вынудила меня ступить на эту Тропу!

– Вскоре все прояснится, – сказал Элрохир. – Не будем говорить об этом здесь, в чистом поле!

Арагорн повернулся к Халбараду.

– Что ты везешь, друг и брат мой? – спросил он, ибо увидел у того вместо копья что–то длинное, завернутое в черную ткань и крепко стянутое ремнями.

– Я везу тебе дар от Владычицы Ривенделла, – ответил Халбарад. – Она ткала его втайне, ткала долго – и вот теперь шлет тебе со словами: «Дни коротки! Надежда наша вскоре сбудется, а если нет – конец всем надеждам! Посылаю тебе работу своих рук. Счастья тебе в пути, Эльфийский Камень!»

– Я знаю, чтo в этом свертке, – молвил Арагорн. – Но пока пусть он останется у тебя!

Отвернувшись, Арагорн поглядел на север; там светили яркие, чистые звезды. Остаток ночи он ехал молча.

Близилось утро, и край неба уже побледнел, когда королевский отряд, миновав Западную Лощину, возвратился к воротам Хорнбурга. Здесь можно было ненадолго смежить веки, отдохнуть и решить, как быть дальше.

Мерри спал, пока его не разбудили эльф и Гимли.

– Солнце уже высоко, – сказал Леголас хоббиту в ухо. – Все давным–давно на ногах. Вставай и ты, господин Засоня, а то не успеешь и разглядеть, где побывал.

– Три ночи назад здесь разыгрался бой, – поведал Гимли. – Мы с Леголасом считали, кто убьет больше врагов, и я его обошел – на одного, правда, но все–таки! Идем, посмотришь, где это было. А пещеры! Какие здесь пещеры! Успеем мы туда заглянуть, Леголас, как ты думаешь?

– Нет! На это у нас времени пока нет, – твердо сказал эльф. – Спешка может только испортить впечатление. Я же дал тебе слово! Погоди – настанут мирные дни, и мы непременно сюда вернемся. Смотри, уже скоро полдень! А в полдень, как я слышал, мы садимся за трапезу – и сразу в путь.

Мерри встал и широко зевнул. Он не выспался, чувствовал себя усталым, а главное, все больше беспокоился. Как ему недоставало Пиппина! Кто он здесь? Пятое колесо в телеге, больше ничего. Остальные заняты важными делами, строят планы, спешат – а ему все никак не уяснить, что происходит!

– А где Арагорн? – спросил он.

– В верхних покоях, – ответил Леголас. – Насколько я знаю, он не отдыхал – даже не прилег. Он сказал, что ему надо подумать, и взял с собой одного только Халбарада. Его мучают какие–то сомнения.

– Диковинные они люди, эти вновь прибывшие, – заметил Гимли. – Любой роханец перед ними – мальчишка, и больше ничего. Такое впечатление, что все они князья и потомки королей. Благородная кость! Они похожи на суровые утесы, устоявшие против многих бурь. Как Арагорн. И все время молчат…

– Если же молвят слово, то в точности как Арагорн – умно и учтиво, – добавил Леголас. – А ты обратил внимание на Элладана с Элрохиром? Заметил, как они выделяются среди остальных? И не только светлыми плащами. Они прекрасны, словно эльфийские принцы… Хотя чему тут дивиться – они ведь сыновья Элронда!

– Но зачем они явились, Леголас? Ты что–нибудь слышал? – поинтересовался Мерри, который уже закончил одеваться. Он накинул на плечи серый плащ, и три друга двинулись к разрушенным воротам крепости.

– Ты же слышал – их позвали, – вместо Леголаса ответил Гимли. – Они рассказывают, что в Ривенделл пришла весть: «Арагорн нуждается в помощи. Дунаданы да поспешат в Рохан!» А кто послал весть – неведомо. Не Гэндальф ли?

– Нет, скорее Галадриэль, – покачал головой Леголас. – Разве не она передала через Гэндальфа слово о походе Серой Дружины, которая должна была прибыть с севера?

– Верно, – согласился Гимли. – Похоже, правда твоя. Узнаю Лесную Владычицу! Она читает в сердцах и угадывает желания. И почему только мы с тобой не позвали своих – а, Леголас?

Леголас стоял перед воротами; его зоркие глаза глядели вдаль, на северо–восток. По тонко выточенному лицу эльфа пробежала тень грусти.

– Скорее всего, они не пришли бы, – сказал он. – Для чего им искать войны? Она и без того уже шагает по их землям.

Трое друзей немного побродили по крепости, вспоминая превратности недавней битвы, а затем вышли через разрушенные ворота, миновали свеженасыпанные курганы и взобрались на Хельмский Вал, откуда ущелье было видно как на ладони. Невдалеке чернел Мертвый Холм, высокий, черный, усеянный камнями; вокруг ясно виднелись следы недавней работы хьорнов – развороченная земля и втоптанная или с корнем вырванная трава. У рва, на поле и на стенах крепости трудились пленные дунландцы и люди из хорнбургского гарнизона, но долина казалась до странного тихой и спокойной. Истерзанная, она отдыхала после великой бури. Окинув ее взглядом, троица друзей вернулась в Башню: там их дожидался обед.

Король был уже в трапезной и, как только они переступили порог, подозвал Мерри и усадил подле себя.

– Я представлял наш с тобой торжественный пир иначе, – сказал он. – Этому залу далеко до великолепия моих Золотых Палат, и с нами нет твоего друга, которого я тоже хотел бы видеть рядом с собой. Но, наверное, не скоро еще сядем мы все вместе за пиршественный стол в Метузельде. Когда я вернусь туда, не до пиров нам будет. Станем же пить, есть и беседовать, пока позволяет время! А потом ты поедешь со мной.

– Правда? – воскликнул Мерри, смутившись и донельзя обрадовавшись. – Это было бы просто чудесно! – Никогда и никому он не был еще так благодарен за доброе слово. Но, спохватившись, тут же добавил, заикаясь: – Боюсь, я только стану зря мешаться у всех под ногами, государь! Но я буду очень стараться, честное слово!

– Нисколько не сомневаюсь, – успокоил его Король. – Я велел подыскать тебе крепкого горного пони. Дороги, которые нас ожидают, будут ему вполне по силам – в горах твоя маленькая лошадка ни в чем не уступит большим. Мы будем пробираться горными тропами и по пути в Эдорас навестим Дунхаргскую Крепость[521], где ждет меня королевна Эовейн. Хочешь быть моим оруженосцем? Эомер! Найдутся ли в здешней оружейне доспехи для моего нового слуги?

– Оружейня тут небогатая, повелитель, – развел руками Эомер. – Шлем полегче, может быть, и отыщется, но доспехов и мечей на рост невеличка здесь нет.

– О мече не беспокойся, – вмешался Мерри, спрыгивая на землю и доставая из черных ножен блестящий клинок. Сердце ему внезапно захлестнула горячая волна любви и признательности; встав на одно колено, он поцеловал руку старому Королю и воскликнул: – Позволишь ли ты сложить к твоим ногам меч Мериадока из Заселья, о король Теоден? Примешь ли ты мою службу?

– С радостью, – ответил Король.

Возложив длинные, покрытые морщинами руки на темную курчавую голову хоббита, он благословил его и произнес:

– Встань, о Мериадок, воин Рохана, рыцарь Метузельда! Возьми свой меч, и пусть он принесет тебе счастье!