— Шара, или как там она зовется, далеко отсюда. За один раз следует делать один шаг, и первый наш шаг — Саммаэль.

— Саммаэль, — согласился Руарк. Берелейн вздрогнула и залпом осушила кубок. Некоторое время разговор шел об айильцах, продолжавших двигаться на юг. Ранд намеревался собрать в Тире огромные силы, создать там молот, способный сокрушить все, что попытается противопоставить ему Саммаэль. Руарка, по-видимому, это устраивало, а вот Берелейн твердила о необходимости оставить побольше людей в Кайриэне. Твердила, пока айильский вождь на нее не цыкнул. Она пробормотала что-то насчет упрямства, которое ему же во вред, и пояснила: Кайриэну нужны люди, ибо она не оставила намерения заселить опустевшие земли. Фермеров становилось все больше, и Берелейн надеялась, что в будущем году нужды завозить зерно из Тира уже не будет. Если, конечно, когда-нибудь прекратится эта проклятая засуха. А не прекратится, Тир не сможет обеспечить хлебом даже себя, не говоря уже о других землях. Но, так или иначе, торговля в Кайриэне начинала оживать. Купцы наведывались отовсюду

— из Порубежья, из Андора, Тира и Муранди. А сегодня утром на реке встало на якорь судно Морского Народа. Странно, конечно, что их занесло так далеко от моря, но Берелейн готова была приветить всех.

Чем дольше она говорила, чем чаще вставала и брала со стола то одну, то другую бумагу, тем решительнее становилось ее лицо и увереннее голос. Со знанием дела она рассуждала о том, что из необходимого для нужд Кайриэна средства позволяют закупить в этом году, а с чем придется повременить полгода, а то и год. Правда, в конечном счете все зависело от погоды. Об этом Берелейн упомянула будто мимоходом, но взглянула на Ранда так, словно сказала: раз ты Возрожденный Дракон, ты и должен найти способ покончить с этой засухой. Ранду случалось видеть Берелейн разной:

до смерти напуганной, вызывающе дерзкой, высокомерной, но такой, как сейчас, — никогда. Она казалась ему совсем другой, незнакомой женщиной. Даже Руарк, попыхивающий своей трубочкой, сидя на одной из подушек, поглядывал на нее с некоторым удивлением.

— …эта ваша школа может принести некоторую пользу, — заявила Берелейн, развернув длинный, исписанный убористым почерком свиток, — если, конечно, они хоть ненадолго перестанут изобретать все новые и новые диковины и попытаются воплотить в жизнь что— нибудь из уже придуманного. — Задумчиво уставясь в пространство, она постучала пальчиком по губам. — Лорд Дракон велит давать им столько золота, сколько они просят, но, по-моему разумению, стоило бы попридержать его до тех пор, пока они действительно не…

В дверь просунулась круглая физиономия Джалани — айильцы никак не могли привыкнуть стучаться.

— Пришел Мангин, — промолвила Дева, — он хочет поговорить с Руарком и с тобой, Ранд ал'Тор.

— Скажи, что я буду рад потолковать с ним попозже… — успел сказать Ранд, прежде чем его перебил Руарк:

— Тебе следует поговорить с ним сейчас, Ранд ал'Тор.

Лицо вождя было очень серьезным. Берелейн положила свиток на стол и уставилась себе под ноги.

— Хорошо, — согласился Ранд.

Голова Джалани исчезла, и в комнату вошел Мангин — рослый, выше Ранда айилец. Он был одним из тех, кто пересек Драконову Стену в поисках Того-Кто-Придет-с-Рассветом, одним из горстки смельчаков, захвативших Тирскую Твердыню.

— Шесть дней назад, — начал Мангин без всяких предисловий, — я убил человека, здешнего древоубийцу, и теперь хочу знать, есть ли у меня тох к тебе, Ранд ал'Тор.

— Ко мне? — удивился Ранд. — Но ты вправе защищаться, Мангин. О Свет, ты ведь сам знаешь… — Он осекся, встретив спокойный, чуть любопытствующий взгляд серых глаз. На лице Руарка ничего нельзя было прочесть, Берелейн отвела глаза в сторону. — Надо полагать, он напал на тебя, так было дело?

Мангин покачал головой:

— Нет. Я понял, что он заслуживает смерти, поэтому и убил его. — Сказано это было так, словно засорилась труба, вот он ее и прочистил. — Но ты запретил убивать этих клятвопреступников, разве что в сражении или если они нападут первыми. Вот и скажи, есть ли у меня тох к тебе?

Ранд припомнил собственные слова, …непременно будет повешен. И сердце его сжалось.

— Но почему ты решил, что он заслуживает смерти?

— Он носил то, на что не имел права, — ответил Мангин.

— Что? Что он такое носил, Мангин?

— Это, — ответил за Мангина Руарк, коснувшись своего левого запястья. Значит, то был Дракон Руидина. Вожди кланов никогда не выставляли напоказ эти знаки, даже не говорили о них, ибо все связанное с Руидином было окружено тайной. — Правда, он, разумеется, сделал это иголкой и чернилами.

Татуировка.

— Он выдавал себя за вождя клана? — Ранд чувствовал, что просто-напросто пытается оправдать Мангина. Избавить от виселицы, ведь Мангин последовал за ним одним из первых.

— Нет, — ответил Мангин, — просто похвалялся тем, чем не следовало. Я вижу твои глаза, Ранд ал'Тор, — айилец неожиданно ухмыльнулся, — и понимаю, в чем тут загвоздка. Я был прав, убив его, но теперь у меня к тебе тох.

— Ты был не прав. И знаешь, что полагается за убийство.

— Знаю. Веревка на шею, так ведь принято в мокрых землях. — Мангин задумчиво кивнул. — Скажи, когда и куда мне явиться, я буду там вовремя. Да обретешь ты прохладу и воду, Ранд ал'Тор.

— Да обретешь ты прохладу и воду, Мангин, — печально отозвался Ранд.

— Полагаю, — промолвила Берелейн, как только за айильцем закрылись двери, — он и впрямь добровольно придет прямо к виселице. И не смотри на меня так, Руарк. Я не собираюсь возражать ему или оспаривать айильские представления о чести.

— Шесть дней! — проворчал, повернувшись к ней, Ранд. — Вы оба прекрасно знали, зачем он сюда заявился. Знали уже шесть дней, но предпочли ничего не делать, а свалить все на меня. Убийство есть убийство, Берелейн.

Первенствующая Майена царственно приосанилась, но голос ее звучал не слишком уверенно — она оправдывалась:

— Я не привыкла, чтобы ко мне приходили и сознавались в только что совершенном убийстве. Проклятый джиитох. Чтоб им провалиться, айильцам этим, с их долгом и честью! — Странно было слышать, как с уст такой женщины слетает брань.

— У тебя нет причин сердиться на нее, Ранд ал'Тор, — вставил Руарк. — Тох Мангина не на ней, а на тебе. Или на мне.

— Его тох на том, кого он убил, — холодно отозвался Ранд, и Руарк взглянул на него с удивлением. — Когда в другой раз узнаете об убийстве, нечего дожидаться меня. Исполняйте закон!

Может быть, в другой раз ему не придется самому посылать на казнь человека, которого он знал и ценил. Хотя Ранд понимал, что, если потребуется, сделает это снова, как бы ни было горько.

Колесо человеческой жизни, пробормотал Льюс Тэрин. Никакой жалости. Никаких сожалений.

— Ну, какие еще проблемы, по вашему мнению, должен решить я? — Тоном, каким был задан этот вопрос, Ранд недвусмысленно дал понять, что, по его мнению, проблемы Кайриэна им надлежало решать самим. После этих слов Ранда Берелейн покраснела:

— Хорошо. Назначьте день, когда будет повешен Мангин.

Коли ноша тяжеловата, хрипло рассмеялся Льюс Тэрин, самое милое дело переложить ее на других.

Он, Ранд, за это в ответе. Это его долг. Ранд со вздохом выпрямил спину, чтобы непосильная тяжесть не сокрушила его.

— Повесьте его завтра. Передайте ему — таково мое решение. — Ранд замолк, обвел собеседников свирепым взглядом и неожиданно понял, что ждет отклика не от них, а от Льюса Тэрина. От мертвеца, давным-давно умершего безумца! — А сейчас я отправляюсь в школу Последовали возражения Руарк указал на то, что Хранительницы Мудрости, по всей вероятности, уже покинули свои палатки и направляются во дворец, Берелейн твердила, что вельможи из Тира и Кайриэна станут спрашивать, где она прячет Лорда Дракона Ранд посоветовал сказать правду, а заодно распорядился, чтобы за ним не тащилась целая орава