В день крови и огня знамя с древним символом Айз Седай взвилось над Колодцами Дюмай.

В день крови, огня и единой Силы, во исполнение пророчества, незапятнанная и доселе несокрушимая Башня, сломленная, преклонила колени перед забытым знаком.

Первые девять Айз Седай поклялись в верности Возрожденному Дракону, и мир изменился навечно.

Человек задержался ровно настолько, чтобы коснуться рукой дверцы паланкина, и исчез, как только Фалион взяла у него записку. Ее легкое постукивание заставило носильщиков двинуться вперед чуть ли не раньше. чем малый в ливрее служителя Таразинского дворца отступил и скрылся в запрудившей площадь толпе.

На крохотном листочке бумаги было написано лишь одно слово. «Ушли». Фалион смяла записку в кулаке. Каким-то образом они снова ухитрились исчезнуть, обведя вокруг пальца всех ее соглядатаев. Месяцы бесплодных поисков убедили Фалион в том, что никакого тайника с ангриалами на самом деле не существует, что бы там ни думала Могидин. Но она продолжала искать и даже подумывала, не порасспросить ли об этом одну или двух Мудрых Женщин. Надежда невелика, но, как говорится, порой бывает, что и лошадь летает. В этом надоевшем городе ее удерживал лишь один, но весьма весомый резон: получив повеление кого-то из Избранных, ты повинуешься. Все иное открывает кратчайший путь к мучительной смерти. И все же, если Илэйн и Найнив находятся здесь… В Танчико они испортили все. Фалион трудно было поверить, что эта парочка уже сделалась Айз Седай, но этому она не придавала особого значения. Зато считала, что появление их обеих здесь и сейчас никоим образом не случайно. Может быть, тайник все-таки существует. Впервые Фалион порадовалась тому, что Могидин не вспоминала о ней долгие месяцы, с тех пор как отправила ее сюда из Амадиции. Возможно, как раз это забвение поможет ей угодить Избранной. Не исключено, что эта парочка выведет ее на тайник, а если нет, если никакого тайника не существует… Похоже, Могидин испытывала особый интерес к этим двум женщинам. Доставить ей их было бы несравненно лучше, чем какой-то сомнительный ангриал.

Паланкин мерно покачивался, убаюкивая откинувшуюся на спинку сиденья Фалион. Она и впрямь терпеть не могла этот город, в котором ей, в то время беглой послушнице, довелось хлебнуть горя. Но ничего, нынешнее посещение может оказаться для нее приятным.

Сидя в своем кабинете, Герид рассматривал потухшую трубку и гадал, найдется ли у него чем ее разжечь, когда из-под двери появился голам. Если бы Фил смотрел по сторонам, он, наверное, не поверил бы своим глазам. Так или иначе, как только голам проник внутрь, человек был обречен.

Заглянувшая через некоторое время в кабинет Фила Идриен вытаращилась на бесформенную груду на полу рядом со столом. В следующее мгновение она поняла, что это, и лишилась чувств, не успев даже вскрикнуть. Хоть ей и доводилось слышать, что человека можно разорвать на части, ничего подобного она прежде не видела.

На вершине холма всадник развернул коня и бросил последний взгляд на отсвечивавший белым в солнечных лучах Эбу Дар. Славный город, где можно взять хорошую поживу. Судя по тому, что ему удалось узнать о здешних жителях, они непременно окажут сопротивление, а значит, Высокородные отдадут город на разграбление. Сопротивление будет ожесточенным, но недолгим и бесполезным, ибо среди жителей нет единства. Чего ждать от страны, где так называемая королева по-настоящему правит лишь крошечным клочком земли. Сочетание воинственного населения с полным отсутствием порядка открывало прекрасные возможности.

Повернув коня, всадник поскакал на запад. Кто знает, размышлял он, может, слова того парня и впрямь знак? Вероятно, скоро грядет Возвращение, а с ним и Дочь Девяти Лун. Это будет величайшим знамением победы.

Лежа в темноте на спине, Могидин таращилась на крышу крохотной палатки, отведенной ей как одной из служанок Амерлин. Время от времени она скрипела зубами, но, едва осознав это, тут же прекращала, ибо плотно охватывавшее шею ожерелье ай'дам не позволяло о себе забыть. Эта Эгвейн ал'Вир оказалась куда требовательнее и строже, чем Илэйн или Найнив. А уж когда она передавала браслет Лиане и Суан, особенно Суан… Могидин содрогнулась. Бергитте, имей она возможность носить браслет, наверное, вытворяла бы то же самое.

Неожиданно полог откинулся, впустив в палатку лунный свет. Ровно настолько, чтобы Могидин успела заметить скользнувшую внутрь женскую фигуру.

— Кто ты? — хрипло спросила Могидин. Порой за ней посылали и по ночам, но посыльные всегда являлись с фонарем.

— Называй меня Аран'гар, Могидин, — послышался лукавый голос, и в палатке начал разгораться свет.

От звука собственного имени язык Могидин присох к гортани — здесь это имя означало смерть. Она силилась возразить, сказать, что ее зовут Мариган, но неожиданно испытала еще одно потрясение. В воздухе рядом с ее головой завис светящийся шар. С ожерельем ай'дам на шее она не могла касаться саидар без разрешения, но чувствовала, как направляли Силу другие женщины, и видела их плетения. Сейчас она не ощущала и не видела ничего — лишь крошечный шарик чистого света.

Теперь, при свете, она разглядела женщину, назвавшуюся Аран'гар, и узнала в ней Халиму, служившую секретарем у одной из Восседающих. Вне всякого сомнения, она была женщиной, правда, такой, какую, наверное, создал бы мужчина, имей он возможность воплотить в жизнь свои мечты. Но этот светящийся шар мог быть только саидин.

— Кто ты? — повторила свой вопрос Могидин, удивляясь тому, что голос ее почти не дрожит.

Женщина улыбнулась — весьма лукаво — и присела рядом с ней на матрас.

— Я ведь сказала тебе, Могидин, мое имя Аран'гар. Впоследствии ты узнаешь, что оно значит, — если повезет. А теперь слушай меня внимательно и не задавай вопросов. Все, что тебе нужно знать, я и так расскажу. Сейчас я сниму с тебя это миленькое ожерелье, и ты исчезнешь отсюда так же быстро и тихо, как Логайн. Или умрешь здесь. Но это было бы позором, ибо сегодня ночью тебе надлежит явиться в Шайол Гул.

Могидин облизала губы. Вызов в Шайол Гул мог означать вечность в Бездне Рока или вечную власть над миром, а также все что угодно между тем и другим. Маловероятно, чтобы Великий Повелитель возжелал назвать ее Ни'блис, ведь раз он послал эту женщину освободить ее, значит, ему известно, как она провела последние месяцы. Но так или иначе, отказаться она не могла, к тому же этот вызов сулил избавление от ненавистного ай'дам.

— Да. Снимай его. Я отправлюсь немедленно. Тянуть не имело смысла. Будучи сильнее любой в этом лагере, Могидин вовсе не собиралась испытывать судьбу, рискуя столкнуться с кругом из тринадцати.

— Я так и думала, что ты все поймешь, — рассмеялась Халима, или Аран'гар.

Она коснулась ожерелья, слегка дернулась, и Могидин снова призадумалась. Странная женщина, не говоря уже о том, что она направляла не саидар, а саидин; прикосновение к ожерелью явно причинило ей пусть слабую, но боль. Почувствовать которую должен был лишь мужчина, способный направлять Силу. Так или иначе, ожерелье соскользнуло с шеи Могидин и исчезло в поясной суме Аран'гар.

— Идем, Могидин. Идем.

Дойдя до палатки и заглянув внутрь, Эгвейн увидела лишь скомканные одеяла и медленно подалась назад.

— Мать, — лепетала позади Чеза, — тебе не следует гулять по ночам. Ночной воздух вреден для здоровья. Нужна тебе Мариган, так и послала бы за ней меня.

Эгвейн огляделась по сторонам. Она пришла сюда потому, что ощутила сквозь браслет мгновенную вспышку боли, а затем все исчезло. Это могло означать одно:

способный направлять Силу мужчина разорвал связь. Многие в лагере уже спали, но некоторые еще сидели возле костров, кое-кто и неподалеку от палатки Могидин. Возможно, удастся выяснить, кто в нее заходил.

— Я думаю, Чеза, она сбежала, — промолвила Эгвейн.

Всю дорогу назад Чеза поносила неблагодарных служанок, бросающих своих хозяек, тогда как Эгвейн гадала — неужто это сделал Логайн? Он бы не вернулся, он не мог этого знать. Или знал?