Моргейз старалась поддержать разговор. Она была непривычно многословна, и, хотя Норовин отделывался односложными ответами, теперь это не имело особого значения. Если удалось разговорить его один раз, удастся, ежели в том будет нужда, и в другой.

Повернувшись в седле, королева попыталась разглядеть молодых беженцев, но их заслонили скачущие плотной группой Белоплащники. Впрочем, это и не имело значения, ибо она знала — и лица несчастных, и данное ею обещание останутся в ее памяти навсегда.

На миг Ранд пожалел о тех днях, когда имел возможность расхаживать по дворцу в одиночку. Сегодня утром его сопровождали Сулин с двадцатью Девами, Бэил, клановый вождь Гошиен, с полудюжиной Совин Наи, РукиНожи, из Джирад Гошиен, находившихся здесь для чести Бэила, да еще и Башир с не меньшим числом крючконосых, что твои ястребы, салдэйцев. Вся эта орава битком забила широкий, увешанный шпалерами коридор. И одетые в кадинсор Фар Дарайз Май и Совин Май, и важные молодые салдэйцы в коротких кафтанах и заправленных в сапоги мешковатых шароварах будто не замечали слуг и служанок, торопливо кланявшихся и спешивших поскорее убраться подальше. Даже здесь, в затененном коридоре, стояла жара, и в раскаленном воздухе плясали пылинки. Некоторые слуги до сих пор носили красно-белые ливреи времен правления Моргейз, но больше было новых, одетых кто во что горазд, главным образом в то платье, в каком они пришли наниматься на службу. Разномастный народ — кто из крестьян, кто из городской бедноты, а иные, судя по нарядам, некогда ярким и дорогим, знавали лучшие времена.

Надо будет, отметил про себя Ранд, велеть госпоже Харфор, главной горничной дворца, подобрать для всех них ливреи, чтобы новички не чувствовали себя обязанными являться на работу в своем лучшем платье. Ведь дворцовые ливреи всяко понаряднее одежды простолюдинов, кроме разве что праздничной. Нынче во дворце осталось куда меньше челяди, чем было при Моргейз, а среди оставшихся большинство составляли согбенные седые старики и старухи. Они давным-давно вышли в отставку и жили на положенное им королевой содержание, но теперь, вместо того чтобы по примеру многих бежать, предпочли вновь заступить на службу. Эти люди готовы были даже отказаться от пенсиона, лишь бы не допустить упадка и запустения в дворцовом хозяйстве. Ранд и это взял на заметку. Надо сказать госпоже Харфор — главная горничная не очень-то пышный титул, но на деле Рин Харфор руководила всей повседневной жизнью дворца, — чтобы она подыскала старичкам замену. Пусть доживают свои дни в покое и довольстве, получая заслуженное содержание. Кстати, а продолжали ли выплачивать его им после кончины Моргейз? Об этом следовало подумать раньше, но лучше поздно, чем никогда. Халвин Норри, старший писец, наверняка знает, как обстоят дела. Если бить человека хоть перышком, да без конца, можно забить его до смерти. Все, решительно все напоминало Ранду о множестве дел, причем неотложных. Вот, скажем, Пути — это тебе не перышко. Правда, у здешних Кэймлинских Врат. так же как и у тех, что находились в Кайриэне и в Тире, он выставил стражу, но много ли будет от того проку? Ему ведь неизвестно, сколько еще существует Врат и где они находятся. Все эти поклоны и реверансы, всю эту почетную стражу и пышную свиту вместе с нелегким бременем заботы о нуждах множества людей он с удовольствием променял бы на то время, когда не мог даже справить себе приличный кафтан. Правда, ему небось и тогда не позволили бы разгуливать по дворцовым коридорам без пригляду — пустишь деревенщину, а он, не ровен час, стащит драгоценную вазу из ниши или резную костяную статуэтку с отделанного лазуритом столика.

Хорошо еще, что сегодня не бубнит без конца Льюс Тэрин. Да и трюк, показанный ему Мазримом Таимом, кажется, стал удаваться — по лицу Башира струился пот, а вот Ранда жара будто и не касалась. Его шитый серебром кафтан из серого шелка был наглухо застегнут, и, хотя некоторую духоту он все же ощущал, пота не выступало ни капли. А со временем, если верить Таиму, он вообще перестанет чувствовать и палящий зной, и леденящую стужу. Хитрость заключалась в умении сконцентрироваться и как бы самоотстраниться. Все это несколько напоминало прием, помогающий обнимать саидин, но, как ни странно, не имело никакого отношения к Силе. Интересно, Айз Седай делают то же самое? Ведь он, кажется, ни разу не видел, чтобы они потели. Или все-таки видел?

Ранд неожиданно расхохотался. Это ж надо! Нашел о чем думать — потеют ли Айз Седай. Может, он еще и не совсем спятил, но в тупоголового болвана, кажется, уже превращается.

— Я сказал что-то смешное? — сухо спросил Башир, подкручивая ус. Некоторые Девы с интересом воззрились на Ранда, видимо, силясь понять, в чем соль очередной мокро— земельской шутки.

Ранд не мог не дивиться тому, как удается Баширу сохранять выдержку. Не далее как сегодня утром до дворца дошел слух о стычках в Пограничных Землях. О стычках жителей Пограничья не с Отродьями Тени из Запустения, а друг с другом. Конечно, ныне всякого рода слухи росли, словно грибы после дождя, но этот, похоже, пришел с севера — его принесли купцы, побывавшие в Тар Валоне. Правда, подробностей они не знали и понятия не имели, затронули ли раздоры Салдэйю. Могли и затронуть, а ведь Башир не имел известий с родины со времени своего отъезда. Да и сам Ранд ведать не ведал, что происходит в Двуречье, разве что слышал невразумительные россказни о каком-то мятеже на западе. Они могли означать все что угодно, и с равным успехом не означать ничего. Впрочем, он и не пытался разузнать побольше. Какое ему дело до Эмондова Луга. Айз Седай имели лазутчиков повсюду, да и у Отрекшихся — Ранд готов был поручиться — соглядатаев хватало. Так пусть все они думают, будто деревенька, в которой вырос Ранд ал'Тор, не представляет ни малейшего интереса для Возрожденного Дракона. Не то, не ровен час, превратят жителей Эмондова Луга в заложников, чтобы надавить на него. Хотя он ведь и вправду покинул Двуречье. Оставил, да и весь сказ.

Ну, удалось мне найти способ избежать своей судьбы… А заслуживаю ли я избавления? — мысленно спросил себя Ранд. Это был его вопрос, его собственный, а не Льюса Тэрина.

Он пожал плечами и, стараясь, чтобы голос его звучал как ни в чем не бывало, ответил Баширу:

— Прошу прощения, Башир. Ничего смешного. Сам не знаю, что на меня нашло, да оно и неважно. Я слушал тебя внимательно. Ты говорил, что в Кэймлин стекаются люди. Что на каждого, бегущего от Лже дракона, приходится двое верящих, что я Дракон истинный, не боящихся меня и желающих служить мне. Так?

Башир хмыкнул. Это могло означать что угодно.

— Так-то оно так, Ранд ал'Тор, но сколько народу явилось сюда по совсем иным причинам? — промолвил Бэил Он был самым высоким человеком, какого Ранду когда-либо доводилось видеть, — на добрую голову выше его самого Это особенно бросалось в глаза, когда айилец находился рядом с Баширом, уступавшим ростом любой Деве, кроме Энайлы. Темно-рыжие волосы Бэила изрядно тронула седина, но на суровом худощавом лице светились острые, проницательные голубые глаза — У тебя одного столько врагов, что хватит и на сотню обычных людей. Помяни мое слово, они снова попытаются нанести удар. В их числе могут оказаться и Отродья Тени.

— Даже если там и нет Приспешников Темного, — вставил Башир, — неприятностей в городе все одно не оберешься. Перекипают через край, ровно чай без пригляду. Многих позволивших себе усомниться в том, что ты и есть Возрожденный Дракон, основательно отдубасили, а одного бедолагу, потешавшегося над твоими чудесами, вытащили из таверны в амбар да и вздернули на потолочной балке.

— Какими еще чудесами? — недоверчиво переспросил Ранд.

Морщинистый седовласый слуга в слишком просторной для него ливрее, пытаясь одновременно и поклон отвесить, и в сторону отступить, запнулся, полетел навзничь и выронил бледно-зеленую вазу из тончайшего, точно бумага, фарфора. Драгоценное изделие Морского Народа. Перелетев через голову старика, ваза со звоном откатилась по красным плиткам пола в угол, шагов на тридцать. С удивительной для его возраста прытью слуга вскочил на ноги, устремился за своей ношей и, подобрав ее, принялся изумленно рассматривать со всех сторон. Ваза была цела — ни скола, ни трещинки. Старик заохал, не веря своим глазам. Другие слуги сначала вытаращились на него и на вазу, а потом, как сговорившись, заспешили прочь, стараясь не глядеть на Ранда. Они так торопились убраться подальше, что позабыли даже про поклоны и реверансы.