— Вчерашний день прошел более чем удачно, — твердо заявил он, обращаясь к Сулин. — Я полагаю, отныне меня будут охранять два человека. Этого более чем достаточно.

У той аж глаза выкатились и дыхание сперло — бедняжка и слова вымолвить не могла. Теперь, поставив ее на место, можно и малость уступить, покуда она не взорвалась, словно фейерверк, устроенный Иллюминатором.

— Конечно, когда я выхожу из дворца, это совсем другое дело. Тогда мне потребуется вся охрана. Но здесь, в Солнечном Дворце, и в Тирской Твердыне хватит двоих. — Ранд повернулся и зашагал вперед, Сулин же так и осталась на месте, все еще силясь что-то сказать.

Обойдя помост, на котором высились троны, Ранд направился к маленькой двери, а Авиенда пристроилась рядом с ним. А ведь он Переместился сюда, а не прямо в свои покои в надежде, что она отстанет где-нибудь по дороге. Сейчас он и без саидин ощущал — а может быть, просто помнил — ее запах. Запах, который он так любил.

Плотно обернув плечи шалью, Авиенда смотрела прямо перед собой и как будто не заметила, что он распахнул перед ней дверь в одну из гардеробных, отделанных резными, с львиными мордами деревянными панелями. Обычно девушка досадовала на подобную услужливость и язвительно интересовалась, уж не считает ли ее Ранд калекой.

— Что с тобой? — спросил он.

— Ничего, — встрепенулась она. — Сулин была права, но… — Авиенда помолчала, а потом, неохотно усмехнувшись, добавила: — Ты видел ее лицо? Думаю, никто не осаживал ее с тех пор, как… Пожалуй, вообще никогда. Никто, даже Руарк.

— Меня несколько удивляет, что ты на моей стороне.

Девушка подняла на него огромные, бездонные глаза — можно было провести целый день, гадая, голубые они или зеленые. Но нет, он не вправе даже думать о них. Все случившееся после того, как она сотворила тот проход — убегая от Ранда, — не имело значения. Думать об этом он не вправе.

— Ты очень беспокоишь меня, Ранд ал'Тор, — сказала она без всякого выражения. — О Свет, порой мне кажется, будто Творец создал тебя именно с этой целью.

Ранд хотел было возразить, напомнить, что во многом она виновата сама, ведь он не раз предлагал отослать ее обратно к Хранительницам Мудрости, хотя на ее место непременно прислали бы другую, но не успел и рта раскрыть, как рядом с ним оказались Джалани, Лиа, а следом еще и двое Красных Щитов. У одного из них, крепкого седовласого малого, лицо было изукрашено шрамами почище, чем у Лиа. Ранд немедленно отправил Джалани и воина со шрамом обратно в Тронный Зал, но, если Красный Щит, пожав плечами, пошел назад, то Джалани замешкалась.

— Кар'а'карн ждет, что Фар Дарайз Май пойдут туда, куда он велит, — промолвил Ранд, указывая на дверь в Тронный Зал.

— Может, для мокроземцев ты и король. Ранд ал'Тор, но у айильцев королей не бывает. — Голос Девы звучал почти обиженно, что заставило Ранда вспомнить, как она молода — Девы никогда не подведут тебя в танце копий, но это — совсем другой танец.

И все же, обменявшись с Лиа несколькими быстрыми жестами, ушла и она.

Теперь с Рандом остались Лиа и желтоволосый верзила по имени Кассин, на добрый дюйм превосходивший ростом самого Ранда. И конечно, Авиенда. Если он и надеялся, что громоздкие юбки помешают ей поспевать за его быстрым шагом, то совершенно напрасно. Лиа и Кассин остановились у дверей его покоев — просторной комнаты с мраморным фризом в виде львов под высоким потолком и гобеленами, изображавшими охотничьи сценки и горы в туманной дымке. Девушка же последовала за Рандом внутрь.

— А разве ты не должна быть с Мелэйн? — поинтересовался Ранд. — Дела Хранительниц Мудрости и все такое?

— Нет, — отрезала Авиенда. — Думаю, сейчас Мелэйн мне бы не обрадовалась.

О Свет, а ему какая радость от того, что она здесь торчит?

Бросив Драконов скипетр на стол с резными золочеными ножками, Ранд расстегнул пояс с мечом и добавил:

— Послушай, Эмис и прочие часом не говорили тебе, где сейчас Илэйн?

Авиенда стояла с непроницаемым видом и ответила лишь после долгого молчания:

— Я спрашивала. Они не знают.

Ничего другого Ранд и не ожидал. Правда, последнее время она об этом почти не говорила, но до прибытия в Кэймлин чуть ли каждое второе ее слово было о том, будто он принадлежит Илэйн. Авиенда действительно так думала, и то, что произошло между ними за теми вратами, ничего не меняло. И никогда не должно было повториться — это она дала понять недвусмысленно. Да так, что Ранд почувствовал себя последней свиньей, ведь он ни в чем не раскаивался. Не обращая внимания на изысканной работы стулья, Авиенда аккуратно расправила юбку, уселась, скрестив ноги, на пол и добавила:

— А вот о тебе они говорили…

— Надо же. Кто бы мог подумать, — сухо отозвался Ранд, и, к его изумлению, Авиенда залилась румянцем. Она не из тех, кто часто краснеет, а сегодня это случилось с ней уже во второй раз.

— Они видели сны, касавшиеся тебя, — промолвила девушка сдавленным голосом, прокашлялась и, решительно уставившись ему прямо в глаза, продолжила: — Мелэйн и Бэйр видели тебя в лодке, — это слово Авиенда даже после долгого пребывания в мокрых землях произнесла с запинкой, — с тремя женщинами, лиц которых они не разглядели, и весы, склонявшиеся то в одну, то в другую сторону. Мелэйн и Эмис — те видели мужчину, державшего у твоего горла кинжал, тогда как ты его даже не замечал. А Бэйр и Эмис — как ты разрубаешь мокрые земли пополам этим своим… мечом. — Она скользнула презрительным взглядом по лежавшему поверх Драконова скипетра клинку в ножнах. Презрительным и слегка виноватым. Она сама подарила Ранду этот клинок, принадлежавший некогда королю Ламану, хотя предварительно обернула его в одеяло, чтобы никто не мог сказать, будто она прикасалась к мечу. — Истолковать эти сны они не могут, но считают, что ты должен о них знать.

Насчет первого сна он и сам ничего не мог сказать, однако смысл второго казался ему очевидным. Кинжал к горлу приставил, конечно. Серый Человек — больше некому. Души Серых Людей запроданы Тени. Они проникают повсюду незамеченными и несут с собой смерть. О чем тут гадать Хранительницам-то Мудрости? Ну а уж с последним сном все яснее ясного, и смысл его пугал самого Ранда. Он ведь и вправду разделял земли, страны и народы. Тарабон и Арад Доман лежали в руинах, в Тире и Кайриэне тлеют мятежи, да и Иллиану придется испытать остроту его меча. И это не говоря уже о Пророке и Принявших Дракона в Алтаре и Муранди.

— Ни в одном из этих снов, Авиенда, я не усматриваю никакой тайны, — промолвил Ранд и изложил свое толкование, но девушка смотрела на него с сомнением. И понятно, коли уж ходящие по снам, Хранительницы Мудрости, не сумели понять, что к чему, то куда уж кому бы то ни было другому.

Он кисло хмыкнул и уселся на стул напротив ее:

— Ну а больше они ничего не видели?

— Был еще один сон, о котором я, пожалуй, тебе расскажу, хоть и не уверена, имеет ли он к тебе отношение.

Это значило, что видели они и другие сны, только вот о них рассказывать не велено. Ну да ладно, хотелось бы только знать, с чего это Хранительницы взялись обсуждать сны с Авиендой, она ведь не ходящая по снам.

— Этот сон привиделся всем трем сразу, вот что примечательно. Дождь. — Это слово девушка тоже произнесла как-то неуверенно. — Дождь льется из чаши, а вокруг чаши сплошь силки да волчьи ямы. Если чаша попадет в нужные руки, мир обретет сокровище, не меньшее, чем сама чаша. Попадет не в те руки — мир обречен. Но найти чашу можно, лишь отыскав того, кого больше нет.

— Что значит «больше нет»? — переспросил Ранд, полагая, что этот сон будет, пожалуй, поважнее прочих.

Авиенда замотала головой так, что затряслись рыжеватые волосы.

— Они знают не больше моего, — коротко ответила она и поднялась. К его удивлению, легко и естественно, непроизвольно поправив юбку, будто носила такой наряд всю жизнь.

— Тебе… — Ранд старательно прокашлялся. Тебе обязательно нужно уходить? Он чуть не спросил именно это. О Свет, но ведь он и вправду хотел, чтобы она ушла. Каждая минута, проведенная рядом с этой женщиной, была пыткой, и еще горшей пыткой — каждая минута в разлуке с ней. Но он может и должен поступить так, как будет лучше для нее. Да и для него тоже. — Ты, наверное, хочешь вернуться к Хранительницам Мудрости, Авиенда? Возобновить свои занятия? Нет ведь никакого резона оставаться здесь, со мной. С твоей помощью я узнал столько, что меня уже можно произвести в айильцы.