Впрочем, если не считать злополучной ямы, Эгвейн удавалось избегать особых неприятностей, главным образом потому, что она старалась держаться подальше от палаток и, в первую очередь, от Севанны. Теперь она не сомневалась в том, что в конце концов Севанну формально признают Хранительницей Мудрости, пусть многие и станут кривиться, когда ее не будет поблизости. Держаться в отдалении было для Эгвейн не так уж сложно. Хоть она и считалась ученицей, только Сорилея предпринимала какие-то усилия, чтобы обучать ее тому несчетному множеству вещей, какие следует знать Хранительнице. Пока Эмис и Бэйр не позволяли Эгвейн вернуться в Тел'аран'риод и дни и ночи оставались в ее распоряжении, во всяком случае покуда ей удавалось избегать участи Суранды и прочих — ее не посылали мыть посуду или собирать сухой навоз для костров.
Время тянулось на удивление медленно — не иначе как из-за ожидания. Зато Гавин наведывался в «Долговязый малый» каждое утро. Она уже начала привыкать к многозначительным усмешкам содержательницы гостиницы, хотя пару раз с трудом сдержала желание как следует наподдать этой противной толстухе. А может, раза три — но не больше. Часы свиданий пролетали мгновенно. Едва она успевала вспорхнуть Гавину на колени, как наступало время приводить в порядок прическу и уходить. Эгвейн уже не боялась сидеть у него на коленях — не сказать, чтоб она и раньше особенно боялась, но… Короче говоря, это оказалось на удивление приятно. Пусть иногда ей и приходилось краснеть — что с того? Зато стоило ей зардеться, как Гавин принимался поглаживать ее и произносить ее имя так, что она готова была слушать всю жизнь. Об Айз Седай он почти не говорил, во всяком случае, от него она узнавала не больше, чем из других источников; но с этим Эгвейн к нему и не цеплялась. Наедине с Гавином ей было не до Айз Седай.
А в остальном время тянулось, словно увязло в болоте. Настоящего дела не было, и Эгвейн казалось, что она вот-вот лопнет с досады. Следившие за особняком Арилин Хранительницы Мудрости сообщали, что Айз Седай дома не покидают и ничего не предпринимают. Правда, наблюдательницы, способные касаться Источника, говорили, что внутри беспрерывно, день и ночь напролет направляют Силу, но Эгвейн не осмеливалась подходить близко. А хоть бы и осмелилась — не видя сплетенных потоков, все одно не определить, чем именно они занимаются. Не будь Хранительницы настроены так сурово, она могла бы скоротать время в палатке, за книгой, но куда там. Застав ее за чтением, Бэйр принялась бормотать что-то насчет «девчонок, которым нечем заняться, и они целыми днями валяются на боку». Торопливо отговорившись, будто что-то забыла, Эгвейн ускользнула из палатки, пока ее не загрузили какой-нибудь «полезной» работой. Болтать с другими ученицами тоже было рискованно. Стоило остановиться и посудачить минутку— другую с Сурандой, притулившейся в тенечке, у палатки каких-то Каменных Псов, как невесть откуда взявшаяся Сорилея спровадила их обеих стирать белье. Оно бы и не беда, за такой работой время летит быстрее, но Сорилея заставила их перестирывать совершенно чистое белье дважды. И все это видела Севанна.
Всякий раз, находясь в городе, Эгвейн частенько оглядывалась через плечо, но на третий день проявила особую осторожность. К причалу она пробиралась словно мышка, скрывающаяся от кошки. Иссохший, морщинистый владелец утлого челнока, почесав редкие волосенки, запросил за то, чтобы отвезти ее на корабль Морского Народа, целую серебряную марку. Конечно, ныне все в городе стоило дорого, но это уж ни в какие ворота не лезло. Устремив на перевозчика холодный взгляд, Эгвейн предложила ему серебряный пенни, надеясь, что он не сдерет все содержимое ее кошелька. Денег у нее было не так уж много. Все в городе пуще смерти боялись айильцев, но лишь до тех пор, пока дело не касалось барышей. А коли касалось, робкие горожане мигом забывали о страхе перед кадинсор и копьями и готовы были, как львы, сражаться за каждую монету. Лодочник открыл было рот, потом закрыл его, пригляделся к Эгвейн повнимательней и, к ее удивлению, заявил, что она оставляет его без куска хлеба. Кусок изо рта вырывает — так и сказал, после чего сердито указал на свою скорлупку.
— Залезай! Да поживее, я не собираюсь тратить целый день из-за какого-то жалкого пенни. Эдак я с голоду помру. Пугают людей, заставляют работать за гроши…
Так он и причитал, даже когда, усердно работая веслами, вывел лодку в широкое русло Алгуэньи.
Эгвейн не знала, встречался ли Ранд с этой Госпожой Волн, но надеялась, что все-таки встречался. По словам Илэйн выходило, что для Морского Народа Возрожденный Дракон является Корамуром, Избранным, которому достаточно подать знак, чтобы Ата'ан Миэйр последовали за ним. Хотелось верить, что они не станут слишком уж перед ним лебезить — с Ранда и так хватит низкопоклонства. Но на лодку этого болтливого перевозчика она попала отнюдь не по просьбе Ранда. Илэйн, которой довелось путешествовать на корабле Морского Народа, рассказывала, что некоторые Ищущие Ветер умеют направлять Силу. То был секрет, о котором Ата'ан Миэйр предпочитали не распространяться, но Ищущая Ветер того корабля, на котором плыла Илэйн, подружилась с нею и поделилась некоторыми своими познаниями. Если верить Илэйн, выходило, что о погоде они знают больше, чем Айз Седай. На своих кораблях они сплетали потоки огромной мощи, с помощью которых вызывали благоприятные ветры. На взгляд Эгвейн, Илэйн в своих восторженных рассказах не обошлась без преувеличений, но кое-что в них наверняка было правдой. А коли так, почему не попробовать разузнать что-нибудь о погоде? Это всяко лучше, чем бить баклуши да гадать, кто возьмет тебя в оборот первой — Несан, Севанна или Хранительницы Мудрости. Блики золотистого солнца, светившего с без облачного неба, играли на поверхности реки. Припекало здесь не меньше, чем на берегу, но хоть не было пыли.
Когда лодочник наконец перестал грести и его скорлупка заплясала на волнах рядом с кораблем, Эгвейн встала и, не обращая внимания на ворчание перевозчика. дескать, сейчас они по ее милости перевернутся, крикнула:
— Эй, на корабле! Можно подняться на борт?
Ей случалось плавать на речных судах, и она гордилась тем, что знала особые «корабельные» словечки — похоже, все корабельщики относились к этому чересчур серьезно, — но этот корабль не походил ни на один, виденный ею прежде. Эгвейн доводилось видеть суда и подлиннее, но ни одно из них не было таким высоким. Со своей лодки она приметила несколько человек из команды — полуголых босоногих мужчин в подпоясанных яркими кушаками широченных шароварах и смуглых женщин в разноцветных блузах.
Эгвейн уже собралась было крикнуть еще раз, погромче, но тут с борта, стремительно разворачиваясь, спустилась веревочная лестница. Хотя ответа на ее просьбу не последовало, это можно было понять как приглашение, и Эгвейн не преминула им воспользоваться. Взбираться по веревочной лестнице, придерживая юбку, было не очень— то удобно, во всяком случае, ей стало ясно, почему женщины из Морского Народа предпочитают носить штаны, но в конце концов она вскарабкалась до самого верха.
Эгвейн сразу приметила стоявшую примерно в спане от борта женщину в синей шелковой блузе и таких же шароварах, перехваченных кушаком более темного оттенка. В каждом ее ухе поблескивало по три золотые серьги, а от одной из них к носу тянулась тонюсенькая цепочка, на которой висели крошечные медальоны. Илэйн рассказывала об этом, даже показывала нечто подобное в Тел'аран'риоде, но, увидев такое наяву, Эгвейн поежилась. Но главным было не это — она уловила в женщине способность направлять Силу. Не иначе как это и есть Ищущая Ветер.
Эгвейн открыла рот, и тут перед ее глазами промелькнула смуглая рука и сверкнуло лезвие кинжала. Веревочная лестница оказалась перерезанной. Не успев даже вскрикнуть, Эгвейн полетела ногами вниз, все еще цепляясь за бесполезный обрезок.
Она все-таки закричала — за миг до того, как вода хлынула в открытый рот. Эгвейн казалось, что туда затекла чуть ли не вся река. Стараясь не впадать в панику, она попыталась расправить облепившую голову юбку и избавиться наконец от лестницы. Глубоко ли она погрузилась? Кругом царила мутная темнота. Где тут верх, где низ? Железные обручи сдавили грудь, но Эгвейн, выдыхая через нос, выпускала пузырьки воздуха, и они убегали налево и вниз — так во всяком случае ей казалось. Перевернувшись, девушка рванулась в том же направлении. Далеко ли до поверхности?
