— Почему? Ах да, ну, откуда тебе знать, мой защитник? Ты ведь даже имени моего не удосужился узнать.

— Что? Я знаю твоё имя, Айдзомэ.

— Оучи Айдзомэ. Старшая дочь Мотиё Оучи. Внучка Ёсихиро.

Даже безграничное горе дало на миг трещину — Гванук вздрогнул. О старом владыке клана Оучи, который едва не сверг сегуна, он слышал многое.

— Глупый, маленький, милый мальчик, — почти пропела девушка. — Ты совсем ничего не понимаешь. Вы все ничего не понимаете. Оучи призваны править Тиндэем. Моему деду это почти удалось, но он захотел большего. Его брату пришлось годы прожить в унижении, покуда сила клана не стала прежней. Я едва вошла в пору, когда меня продали первенцу Кикучи. И я пошла, не сомневаясь ни на миг. Два года у меня ушло на завоевание этого гордеца, два года я настраивала сына против отца. Но преуспела, тот даже отправил наследника в заложники клану Асо. Всё шло что так, как должно. И тут появились вы. Словно, морские демоны. Ворвались, нашумели. Порушили всё…

Айдзомэ уже не говорила, она шипела, а руки ее, словно, тянулись к его шее. Гванук внезапно испытал мистический ужас, ладонь его невольно стиснула кинжал… Но теперь у него уже не было сил даже поднять руку.

— Однако, Оучи отступают, но не сдаются никогда. Вы оказались настолько странные. Настолько непохожи на всех прочих, что вас необходимо было понять. Изучить вашу силу и вашу слабость. Стоило провести с тобой всего несколько вечеров, мой милый, чтобы понять секрет: это не порох и не пушки, а всего один человек. Как жаль, что покушение сорвалось. Пришлось идти долгим путем. Убедить мужа пойти к вам на службу, научиться быть такими, как вы. Убедить его держать тебя поближе и терпеть…

Гванук дернулся, как от пощечины.

— Но теперь вам приходит конец. Все князья приползут на коленях к нашему дому. И принесут ваши удивительные ружья и пушки.

В это время топот ног стал совсем громкий. Самураи сюго-заговорщиков, наконец, нашли путь в комнату с решеткой и ворвались в нее с мечами наголо. Гванук зарычал в ярости и, наконец, пустил в ход свой кинжал. Короткий клинок пару раз злобно звякнул о пластины доспехов, прежде чем, юношу повалили и скрутили.

Никто не предупредит полки.

…Он не знал, сколько времени прошло: день, сутки или все десять дней. В яму для преступников его не посадили, а заперли в каком-то чулане с крепкими стенками. Рядом стояла чашка с водой (которую он давно опустошил), так что никто к нему не приходил ни с едой, ни с питьем. Гадить приходилось в одном из углов, так что воняло в темнице непереносимо.

Когда дверь отперли, внутрь хлынул свет — Гванук даже зажмурился от боли в глазах. И вздрогнул, услышав ее холодный голос:

— Вставай, защитник. Пойдешь со мной.

— Госпожа, я все-таки не уверен, что стоит…

— Я желаю, чтобы он сам это увидел! — в голосе Айдзомэ сквозила такая властность, что пленник поежился.

Стражники деловито связали ему руки и повели вслед за принцессой. Гванук опустил глаза, ибо видеть ее, даже одну только ее спину, даже после всего случившегося — для него было нестерпимо больно.

Замок буквально кишел самураями. Айдзомэ уверенно вела своих сопровождающих всё в тот же тигровый дворец. Несколько коридоров, переходов — и они снова оказались в комнате под потолком главного зала с решеткой вместо стены.

— Нравится мне здесь, — мило улыбнулась девушка. — Место приятных воспоминаний. Быстро закройте ему рот.

Стражи сноровисто запихали Гвануку в рот какую-то тряпку; глубоко, пока он не стал давиться. А потом другим лоскутом обмотали лицо, чтобы кляп нельзя было выплюнуть. Юноша завопил, зарычал, но смог выдавить из себя лишь еле слышное, глухое мычание. Не обращая внимание на возмущение, руки пленнику растянули и привязали к каким-то деревянным стропилам.

Гванук, полуподвешенный, оказался прямо напротив решетки. С трудом, но он видел хорошо освещенный зал. Видел, как распахиваются двери, и в них входит… Ли Чжонму! Гванук задергался, замычал, даже попытался изо всех сил пнуть решетку — но ноги не дотягивались. А шума в людном зале было гораздо больше, жалкое мычание сверху не расслышать. Только заметив, с каким наслаждением любуется на него Айдзомэ, он сразу сник и затих.

— Приветствую тебя, генерал! — это был голос Хисасе Мацууры. Видимо, главнокомандующий сидел вне поля зрения пленника.

Гванук с ужасом ждал продолжения. Генерала Ли сопровождали шестеро воинов из роты Монгола, у каждого, помимо меча, за поясом пистолет… Но в зале стоят, по меньшей мере, два десятка самураев. У каждого — крест Симадзу над головой (видимо, южный князь Мацууре не очень-то доверял).

Никаких шансов, если князья захотят убить старика.

— Мне не очень понравилось твое последнее письмо, сюго, — без предисловий начал Ли Чжонму. — Почему ты отказываешься идти в бой против Оучи? У тебя ведь такие силы!

— Прости, сиятельный, но силы мои не так, чтобы велики, — голос Мацууры был отталкивающе жалостливым, чуть ли не плаксивым. — В нескольких штурмах мы потеряли немало людей. Гарнизоны оставили в семи замках. А враг свежий, отдохнувший. И им некуда бежать — они будут драться яростно и до конца.

— А вам что мешает драться до конца?.. Воины! — сиятельный не смог скрыть презрения; самураи в зале недовольно зашевелились.

— Я ведь писал тебе, господин, что прочие сюго могут не пойти в бой, если не будут уверены в победе. А, если они не пойдут в бой — то и я проиграю. Вместе с твоими верными двумя полками. А ведь надо всего-ничего: дать нам помощь, господин. Даже не надо войск, просто нужно побольше порохового оружия.

Наполеон промолчал.

— Хотите оружия? — наконец, сцедил он слова.

— Да, господин. Если ты хочешь победы, дай мне ружья и пушки.

— И сколько же?

— Я хочу тысячу ружей и… ну, хотя бы, еще десять пушек. Пушки, конечно, нужны с твоими людьми. Только они могут из них стрелять.

— Ясно…

— Не скупись, господин! — Мацуура явно старался чересчур. — Тебе ведь это немного стоит. А зачем нам рисковать предстоящим сражением, если можно победить наверняка. Дай мне оружие — и вскоре я сам приеду к тебе с вестями о победе!

— Что ж, — генерал Ли думал долго. — В целом, ты прав. Очень важно уже окончательно добить этих Оучи. Не тот случай, когда надо экономить… Да. Ты меня убедил. Завтра же отправлюсь в Дадзайфу и распоряжусь отправить вам помощь. Да и людей пришлю.

— Людей? — Мацуура растерялся лишь на миг. — Да, так тоже очень хорошо! Дубовых или Стеновых. Они нам сильно помогут. Господин, а много ли с тобой охраны?

— Рота.

— Нет, это слишком мало. Вокруг в горах бродит много врагов. Нужна хорошая охрана.

— Ладно, возьму с собой пару рот из полка Ариты.

— Нет!

Ли Чжонму удивленно воззрился на командующего.

— Господин, твои полки — самая боеспособная часть нашей армии. Не лишай меня их. Я дам тебе в дорогу тысячу конных самураев. Они проводят тебя до Дадзайфу, а потом будут охранять оружие по пути назад.

Генерал Ли согласно кивнул.

«Нет! — вопил Гванук. — Не соглашайся! Это ловушка, сиятельный! Ну, взгляни наверх, заметь меня!».

Увы. Его вопли душила тряпка во рту. Старик ничего не слышал и спокойно покинул зал.

— Как печально, — Айдзомэ подошла к юноше, глухие крики которого уже перешли в еле слышные рыдания. — Чосонский старикашка скоро уедет, и Симадзу с Мацуурой отправятся подчинять ваши полки. Это будет нетрудно. Поверь, мой супруг с радостью перестанет притворяться, что служит выдуманному Го-Камеяме. Потом сюда привезут ружья и пушки — и мы перебьем тех ваших воинов, что прибудут с оружием. А после, вместе с моим кланом Оучи, все вместе князья добьют то, что осталось.

Принцесса присела так, чтобы поймать взгляд Гванука.

— Не переживай, мой милый. Ты проживешь еще достаточно долго. Я очень хочу, чтобы ты увидел это.

Пленника развязали и отвели в прежнюю каморку. На этот раз ему дали поесть и ведро для отхожих дел. И снова он потерял ход времени, находясь в кромешной темноте. Отличное место для того, чтобы ковыряться в своих душевных раз. Гванук успел тысячу раз проклясть себя за то, что поверил словам лживой принцессы. Его мир треснул и раскололся, в нем не осталось ничего, за что стоило бы цепляться.