— Да, сиятельный! — бодро отрапортовал ротавачана чосонской конницы. — Местные подтвердили, что и князь, и его подданные ушли на север с войсками по велению сюго. До двух замков можно добраться в течение одного конного перехода.

— Мое предложение, — «Ли Чжонму» положил ладонь на карту. — Нанести визит во владения Михара. В оба замка и их окрестности. Пусть знают, что мы не боимся и не отсиживаемся. Хочу узнать ваше мнение об этом.

Какое-то время полковники молчали.

— Сиятельный, — подал голос задумчивый Ли Сунмон. — Разумно ли лишний раз дергать волка за хвост и злить?

— А как ты думаешь, если мы будем сидеть тихо, то они могут не прийти по наши души?

Полковник Стеновиков усмехнулся.

— Твоя правда, мой генерал. Так и так воевать. Но какую пользу мы получим от этого похода? Кроме грабежа.

— Рад, что ты считаешь грабеж недостаточно важным поводом, — прищурился Наполеон.

— Ну, почему… Грабеж — это неплохо. Но сейчас нам важнее живые и здоровые бойцы… нерастраченный порох. Что мы получим за это?

«Все-таки далеко не дурак, — мысленно зажмурился генерал. — Отличный, думающий командир! Может, все-таки он?».

— Во-первых, мы покажем всем, что сюго Сёни не так уж беспокоится о владениях своих подданных. Сидит у собственного замка, а чужие отдает на растерзание. Так многие даймё задумаются — оставаться ли в войске своего господина или бежать спасать родные стены?

— Но ведь так мы только подтолкнем Мицусаду Сёни скорее выступить против нас!

А это уже сторона Хакаты голос подает. Испуганный голос купцов, которые, конечно же, боятся, что к их беззащитному городу придет орда врагов. Хакату слишком часто разграбляли, причем, свои же — у горожан этот страх в крови.

— А почему вы считаете, что это плохо?

Под строгим взглядом генерала «Ли» почти все купцы смолкли, но Ёсихиса (который всё чаще говорил от имени всего горда) не стушевался.

— Но ведь время поможет и вам, и нам усилиться, сиятельный. Наберем новый людей, сделаем новое оружие.

— Верно. Но враг тоже станет сильнее. К нему могут прийти войска Отомо и Оучи. А возможно и сёгун пришлет войска через пролив. Если честно, я бы предпочел воевать с Мицусадой сейчас, а не через месяц.

Молчат.

— Тогда перейдем к деталям. У Михары здесь нет крупных сил, нам почти не придется драться. Так что поход я предлагаю сделать учебным. И это станет еще одной пользой для нас, — Наполеон подмигнул Ли Сунмону. — В нем будет участвовать конный полк Ариты — этим разноклановым самураям нужно учиться воевать организованно. Полку придадим буквально одну батарею — три пушки. У нас уже готовы орудийные ящики на конной тяге, так что канониры поучатся, наконец, быстрому маршу и стрельбе в полевых условиях. Это важный навык. Посмотрим, что нужно доработать, что исправить. Ну, и к этому отряду я бы добавил одну-две роты Стеновиков — для защиты пушек. Думаю, вполне хватит. Такой отряд будет стремительным и сокрушительным.

Совет одобрил состав отряда, Гото Ариту назначили общим командиром. Но Наполеон поднял руку: это еще не всё.

— Не будем скрывать, что поход у нас получается грабительский, но я даю тебе Арита строгий приказ: не грабить простых людей. Замок? Разнеси по бревнышку! Усадьба самурая — можешь вынести всё и сжечь. Но крестьянские деревни, ремесленные слободки при замках — не трогать! Даже мешок зерна на прокорм не брать.

Арита уставился на генерала слегка обескураженным взглядом.

— Можно, конечно, мой генерал… Но к чему такие сложности?

— Я объясню. И требую прислушаться всех. Мы несем острову новую власть. Истинную и законную. Однако, простой люд привык, что законная власть та, что существует сейчас. Простому народу не до сложностей о Южном и Северном дворах. Как сделать, чтобы народ больше уважал и чтил нас, а не сторонников Асикага и недоразвитого императора Сёко?

В глазах Ариты мелькнуло понимание.

— Верно! Если они увидят, что Армия Южного двора добра к ним, то эту власть они будут считать лучшей и правильной. Пусть немного, но это поможет нам укрепиться на Тиндэе.

Обсудили план похода и постановили, что Арита выдвинется на третий день. После чего Наполеон распустил совет, повелев остаться лишь своему адъютанту.

— Тебе, О, я поручаю еще одно важное дело.

«Старый Ли Чжонму» взглядом усадил Гванука поблизости. Мальчишка сегодня был каким-то особо рассеянным. Он и весь совет прослушал вполуха, и сейчас думает о чем-то своем.

«Ох, не для него эта работа, — закатил глаза Наполеон. — Парнишка и говорить убедительно не умеет. Слишком мягкий. Слишком… Но задание требует высокого доверия и такой же секретности. И кто тут, если не он?».

— Как ты, надеюсь, понял, — начал он, привлекая внимание адъютанта. — Поход Ариты подтолкнет Мицусаду к скорым действиям. Не дожидаясь, возможных подкреплений. Но нам нужно подстраховаться. Завтра утром ты возьмешь десяток охраны из полка Сука и отправишься к Садаке. Я хочу поручить ему непростое дело: обмануть клан Оучи. Ты получишь конверт с подробными инструкциями (вот где идеально пригодились тайные знаки и тайная речь!). Но я хочу, чтобы ты сейчас всё внимательно выслушал, понял — важно не просто пересказать Садаке, а убедить его. Я хочу, чтобы этот князь притворился, что плен Хисасе сломил его. Мол, он понял, что ошибался и хочет вернуться обратно на службу к Оучи. Пусть напишет ему «тайны», которые якобы он от нас вызнал… тут список. И про самурайский полк, и про укрепленные стены замка. Но главное — что у нас есть уже двадцать жутких пушек!

— Зачем им всё это рассказывать? — мальчишка все-таки вернулся к реальности.

— Чтобы Оучи поверили Садаке. И чтобы немного испугались нас. А затем князь Рюдодзи должен будет передать следующее: что бой с Южной Армией будет кровавым, потери будут огромными. И что войску Оучи лучше… «подзадержаться». Не лезть в главную сечу. Пусть Сёни и южане уничтожают друг друга. Если выиграет Сёни — то удастся сохранить войска. А если выиграют южане — прийти и добить их, сильно ослабленных.

Наполеону нравился этот план. Он, конечно, строился целиком на верности Садаки (на которую надежд было маловато, в этой стране вообще с верностью всё крайне сложно)… Но если сработает — то Оучи должны клюнуть. Они уже испытали на себе силу оружия Армии Южного двора и боятся ее. А если клюнут — то грядущая битва станет гораздо менее тяжелой. В общем, всё зависит от убедительности адъютанта. Который…

— О! Да ты вообще слушаешь меня⁈

— Конечно, сиятельный, — кивнул Гванук. — Я понял приказ, и я выучу в пути свиток назубок… Я постараюсь быть очень убедительным.

Парень с поклоном принял свиток. Как-то странно на него посмотрел. А потом просто огорошил «старика».

— Мой генерал! Скажи: а на тайном языке пишут стихи?

Что⁈

— Пишут, О, — после паузы растерянно ответил Наполеон. — На этом языке пишут самые лучшие в мире стихи.

Парень невероятно оживился.

— А нельзя ли… Можешь ли ты прочитать мне какое-нибудь?

Ничего себе просьба! Наполеон задумался. Конечно, и в Бриене, и в Париже приходилось учить. И немало. Но стихи как-то его особо не интересовали. А в последнее время стало совсем не до них. Хотя…

— Ну, вот, послушай:

Сыгравши рольку небольшую

На славной сцене мировой,

Мы все уходим вкруговую —

И все освистаны толпой.

Это был великий Вольтер. Там что-то еще дальше, но Наполеон не помнил. А эти строчки запали в душу. Он смотрел, как его чосонский адъютант старательно вслушивается в чудесные звуки французской речи. Как-то оценивающе даже.

Лучше бы с таким же тщанием приказы слушал!

— Доволен?

— Да, сиятельный! — Гванук улыбнулся и поклонился самым почтительнейшим образом.

— А приказ мой ясен?

— Да, мой генерал! — здесь адъютант вскочил и вытянулся по стойке, как и учил его генерал. — Всё исполню!

— Тогда ступай.

— Оооо!