Со стен Дадзайфу ревели трубы. Арита и его люди заметили, что в спину юго-западному отряду заходит троекратно превосходящая конная лава. Расстояние еще приличное, уйти от нее можно… Но вот успеть провести через узенькие ворота почти триста всадников не удастся.

Полковник-самурай это тоже понял, а потому бросил свои роты во всю прыть как раз на тот отряд, за которым изначально и началась охота. А те тоже перестали бежать: понимали, что надо задержать конницу Южной армии до подхода основных сил Оучи.

Всадники схлестнулись! Копейщики Ариты уже неплохо овладели таранным ударом и легко прошли сквозь редкий вражеский строй, снеся с коней несколько десятков противников. После чего началась рукопашная, в которой южане получили уже заметное преимущество.

Однако, враги не сдавались. Оучи дрались просто остервенело, потому что их помощь была всё ближе. Гванук и прочие не сразу заметили, что не меньше полусотни воинов Ариты всё это время в бою не участвовали. Они тщательно следили за приближением противника, а когда вражеская тысяча (это по меньшей мере!) подошла на расстояние выстрела, заголосили, зашумели и кинулись наутек. За ними, оставив недобитую вражескую разведку, устремились и остальные роты. Плотной тучей они неслись на юг, постепенно заворачивая к востоку, а потом и к северу, увлекая за собой преследователей.

Густой пыльный след поднимался в воздух, медленно оседал, образуя почти идеальную округлую линию, которая…

— О, ты видишь? — крикнул Ли Сунмон, хлопая адъютанта по плечу. — Понимаешь, куда он их ведет?

— Кажется… кажется, да, — ответил, прозревая, Гванук, мысленно проводя пыльную линию вперед.

— Ну⁈

— Понял!

— Так чего стоишь⁈

Кавалерия Южной армии уставала. Гото Арита устроил просто сумасшедшую скачку, которую лошади долго выдержать не могут. Правда, преследователям было еще тяжелее: они неслись наполовину в пыли, глотая ее. Разумеется, в такой гонке всегда появлялись лучшие и худшие. Плотный строй постепенно растягивался… и рано или поздно лучшие из преследователей доберутся до худших из беглецов.

Но Арита не сбавлял скорость. Криками, сигналами он подгонял своих ронинов, а те настегивали лошадей. Тем более, что цель была уже близка.

Точно также думали и самураи Оучи. Даже в облаках пыли они замечали болтающиеся впереди конские хвосты южан. Кто-то даже пускал стрелы на полном скаку. Ничего! Еще немного и в дело можно будет пустить не только луки, но и мечи!

Наверное, так думали воины Оучи, как вдруг слева от их растянувшегося строя, совсем близко грохнуло так, что испуганные лошади прянули в сторону. Ну… те, кто мог это сделать. Потому что за громом последовали клубы дыма, а потом злые свинцовые шершни принялись жались людей и животных.

Жалить насмерть.

— Третья, четвертая шеренга — огонь! — Гванук с пылающими щеками резко махнул мечом, и второй залп отправил новый рой шершней в вопящую массу людей и лошадей.

Конечно, боль и смерть всегда немного ужасали адъютанта О, но сейчас все его мысли занимало то, как ловко они всё обернули. Вот конный полк попал в ловушку хитрого командира Оучи. Но Арита нашел выход моментально: сначала увел преследователей за собой, а потом плавно, по дуге завернул их обратно к укреплениям. И они здесь, в замке, об этом догадались!

«Конечно, Ли Сунмон это увидел первым, — признавал Гванук. — Но я тоже всё понял! Понял и вовремя подвел Дуболомов к нужному месту. Подвел — и вот…».

Враги знали, что опасно находиться вблизи от укреплений. Два дня они осторожничали, гарцуя на предельной дистанции. Но сейчас, увлеченные преследованием (тем более, что противник был уже так близко!), запутанные пылевой завесой, пришли именно туда, куда их завел Гото Арита: к северо-восточной стене Дадзайфу. Две роты Дуболомов, сводный отряд мушкетеров-Щеголей — всего около трехсот стволов — первым же залпом выбили из седел более сотни самураев. Второй оказался не хуже.

— Перезаряжаем! — надсаживался Гванук. — Стрелять по готовности!

Но перепуганные Оучи уже прекратили преследование и изо всех сил мчались прочь от стен. Кто-то успел послать пулю вдогонку… Но большого урона эти выстрелы уже не нанесли.

Зато нанес Арита. По команде его ротавачан копейные роты развернулись и, даже не формируя строй, ринулись на замешкавшихся самураев. Было тех немного, они совершенно не оказали сопротивления — и это стало избиением. Всадники Ариты уже рвались добивать остальную конницу Оучи… но их лошади сильно устали от недавней гонки. А со стен замка настойчиво трубили отход.

Непобежденные роты спокойно вошли в восточные ворота, теперь их никто даже не пытался атаковать.

— Неплохо, — кивал Ли Сунмон, слушая отчеты командиров. — Менее сотни убитых и раненых против почти полутысячи их потерь. Надеюсь, генерал войска Оучи сделает выводы после этого.

Неизвестный генерал сделал выводы. И не те, на которые надеялись обороняющиеся. Неудачная стычка помогла ему окончательно понять, что у защитников замка нет пушек. Ведь не использовать их в этой ситуации было бы верхом глупости.

Генерал решил правильно, ибо три имеющиеся мортиры в обороне крепости были малоэффективны. Во-первых, их трудно двигать даже влево-вправо, а уж перемещать по замку — на такое могло уйти полдня. Большие ядра несли огромные разрушения, но на небольшой дистанции. А еще они не рикошетили. В общем, ядра мортиры хорошо ломали стены, но плохо убивали людей. С картечью еще хуже — запущенная вверх, она потом просыпалась на врагов обычным «дождем» из камней и кусков металла…

Так что в лагере Оучи решили совершенно правильно: замок можно штурмовать.

Забавно, но, первым делом, на следующее утро враги выволокли на взгорок четыре захваченные пушки. Лафетов у них не было (видимо, поломали в битве под Хикосаном), так что просто насыпали кучки земли и уложили орудия на них.

— Они что, собираются стрелять? — изумился Ли Сунмон.

По счастью, пушки молчали. То ли Оучи хотели так припугнуть обороняющихся, то ли — похвастаться. И не только пушками. За почти три дня «сидения» на месте ниппонцы наделали кучу лестниц, огромных деревянных щитов, даже подвижных дощатых навесов для защиты от стрел. Группы самураев, перемещая перед собой дощатые стены щитов, медленно продвигались вперед — искали ловушки, вкопанные колья, рассыпанные шипы. А следом, двигалась… какая-то необъятная масса непонятно чего. Вернее, ясно было, что это люди… Но выглядели они странно: сотни и сотни людей несли над головами связки веток, корзины или чем-то набитые мешки, некоторые просто тащили камни. Добравшись через длительное время до валов, эти люди стали выбегать из-под защиты щитов и засыпать рвы разным хламом.

И вот здесь защитники, наконец, ответили! Естественно, что нападающие, даже несмотря на численное превосходство, не могли засыпать ВЕСЬ ров. Они выбрали несколько участков — на западе, юге и востоке замка, куда и устремились колонны с хламом. Ли Сунмон предусмотрительно расставил своих лучников именно там. И теперь те начали бить врагов практически в упор. К огромному сожалению, среди носильщиков далеко не все оказались бойцами войска Оучи, нередко это была их обслуга или даже захваченные в плен местные крестьяне. Но лучники били всех — от этого зависела судьба замка.

Битва за рвы длилась долго. В ямы скидывали даже тела убитых. Медленно, но верно насыпи росли. Росли до тех пор, пока командиры Оучи не решили, что высота насыпей стала достаточной…

И начался штурм!

Поскольку заваливание рвов явно показало места предстоящей атаки, то и комендант замка сконцентрировал напротив них все силы. Даже стрелков Гванука забрали и распределили по ключевым точкам. В резерве остались лишь рота Дуболомов и рота Головорезов.

Ли Сунмон всё рассчитал правильно: враг собирался атаковать на западе, юге и юго-востоке. Самые высокие и укрепленные стены, где засели Щеголи, их, кажется, не интересовали. Гванук тоже весь свой интерес обратил на южную сторону, где, похоже, развивались главные события.