Головорезы вскинулись.

— Хватит тысячи самураев, я вас спрашиваю?

— Нет! — кровожадно заорали бойцы. — Звезда достоин большего!

— Значит, убьем больше! — Гванук выхватил свой меч. — Устроим полковнику достойные поминки!

— Да! — на этот раз две сотни глоток орали в едином порыве.

Гванук изучил позиции, разбил своих людей на отряды, так, чтобы они прикрывали все батареи, но находились в относительной близости друг от друга. Каждая группа знала место командующего и сигналы для всех команд. На стену взошли все две сотни.

«Сегодня никаких резервов, — решил юноша. — Всадники Ариты наш резерв. А у нас — поминки».

И те не заставили себя ждать. Сиятельный Ли Чжонму часто говорил, что командовать сотней легко — надо только глотку луженую иметь. А вот управлять десятью тысячами — уже искусство. У предателей, говорят, было двадцать тысяч воинов. И особым искусством там никто не обладал. Взбешенные повешенными самураями, передовые отряды княжьего войска сходу ринулись на город в желании резать всех встречных…

И наткнулись на стену.

А потом на них обрушился ливень стрел, свинца, картечи и ядер. Сотни тел покрыли пустырь перед стеной прежде, чем враги догадались бежать. Головорезы почти никак не поучаствовали в этом побоище, так что их первый успех не устраивал.

«Погодите еще» — криво усмехнулся Гванук и оказался совершенно прав.

Враги стали накапливаться за дистанцией пушечного выстрела (научились уже). Они не скрывались, хотели, чтобы сторонники старого генерала видели, как их много. Чтобы утратили силу духа. А потом, видимо, посовещавшись, двинулись на штурм. И впереди пустили свою главную силу — мушкетеров.

У них имелось более трехсот ружей и восемь пушек. Из пушек стрелять было некому, а вот ружейной стрельбой владел целый полк Щеголей. Они (даже без убитого полковника Кикучи) старались выглядеть, как настоящая армия. Держались правильного строя, впереди выставили дощатые щиты, за которыми скрывались мушкетеры, усиленные несколькими сотнями лучников. Позади шли копейщики, готовые прикрыть стрелков.

— Нда, — почесал лоб Ли Чжонму. — Повторять за нами они научились, но понимания огневого боя у них нет.

— Что ты имеешь в виду, сиятельный? — не понял Гванук.

— А ты не видишь? Надо твоим образованием заняться. Эти сюго думают, что раз у нас Дуболомы — сильнейшая часть армии, то и у них мушкетеры такими же станут.

— Но ведь так и есть. Они, конечно, похуже обучены…

— Да нет же, О! Всякий род войск хорош для своего места. Я ведь как создавал нынешних Дуболомов? Для полевого сражения и против местных армий. Тех, что с копьями и луками. А они ведут своих на нашу стену! Посмотри, они тут, как на ладони. И самое главное — эти щиты не остановят ни пулю, ни ядро.

Гванук поразился, как не заметил этого сам. Сюго-предатели надеялись снести защитников стен ружейной стрельбой, а потом послать на стены многие тысячи пехоты. Но теперь это выглядело таким глупым планом!

Враги медленно подходили к стене. Они дали уже пару залпов по укреплениям и оказались всего в пятидесяти шагах, когда Ли Чжонму дал отмашку. Грянул гром — и упали новые сотни врагов. Псы и Дуболомы спешно перезаряжались, а мысли Гванука хаотично забегали.

«У нас максимум один залп… Пока эти болваны не поймут, что обречены. А потом будет поздно!».

Едва только канониры выпустили по предателям второй залп картечи, Гванук вскочил, воздел хвандо над головой и, срывая голос, заорал:

— В атаку!!!

Стоявший рядом Головорез радостно вскинул над головой белое полотнище, на котором тайными знаками волшебной страны было выведено «Звезда» — «Еtoile». В тот же миг две сотни вопящих гренадеров перевалили через стену и по крутому покатому склону ринулись вниз. Кто-то съезжал на заду, кто-то почти бежал, рискуя сломать себе шею.

— Что? Нет! — запоздало кричал генерал Ли, но было уже поздно.

— Не стрелять! — успел старик передать команду, да добавил серию страшных ругательств на тайном языке.

Гренадеры спустились вниз и помчались на врага, не дожидаясь отстающих. Редкие самураи выпускали в них стрелы, но в целом, в их отряде царил такой сумбур, что они не были готовы организовать достойный отпор. Самые первые Головорезы метнули во врага гранаты, а потом выхватывали клинки и неслись рубить головы.

— Поминкииии! — завывал Гванук, тяжело дыша.

Он, конечно, отстал от многих, но намерен был успеть напоить кровью свой меч, пока его товарищи не перебили всех врагов. «Мушкетерский полк» предателей сильно поредел, но в передовом отряде все еще оставалось раза в три больше живых противников.

«Вот и отлично! — рычал адъютант. — Нам почти столько и надо!».

Едва отряды сошлись, и стрельба стала невозможной, Головорезы стали просто уничтожать врага. Некоторые отчаянные самураи еще пытались дать отпор, но большая часть отряда бросилась назад.

— Нет! — надсаживался Гванук, размахивая окровавленным хвандо. — Не уйдете!

И гренадеры кинулись преследовать. Бегущие умирают еще вернее, чем те, кто сражается. Главное, дыхание не сбить. О выцеливал спину очередного врага и срезал того одним ударом. Он уже отомстил за Чу Угиля и понимал, что мстит за себя. За свою погубленную жизнь. Но на нее никаких поминок не хватит.

«Вот бы так бежать и бежать, убивая предателей. До самой смерти. Плевать, что она будет совсем скоро. Отличная смерть!».

Но есть и другие…

Проклятье! Гванук, словно, прозрел. Он ясно увидел, как впереди, скрытые убегающими горе-мушкетерами, разворачиваются сотни и тысячи новых, свежих врагов. По счастью, конницы не видно, видимо, сюго-предатели решили, что для штурма стен кони не понадобятся.

— Стоять!!! Назад!!! Отходим!!! — принялся орать Гванук сошедшим с ума Головорезам.

Чтобы командовать сотней, достаточно иметь луженую глотку… Глотка у мелкого адъютанта была не особо луженая, но, по счастью, несколько Головорезов услышали его приказ и подхватили. Гренадеры остановились в последний момент — свежий враг был совсем близко и яростно атаковал с развевающимися за спинами разноцветными камонами. Те, у кого оставались с собой гранаты, метнули их в ряды предателей, и под этой дымовой завесой Головорезы кинулись к стенам. Увы, свежий враг бежал быстрее уставшего, дистанция неуклонно сокращалась. Накатывающая лавина уже начала захватывать самых медленных.

«Обидно, — расстроился Гванук. — Неужели и нас порубят, как трусов?».

Он уже начал было разворачиваться, чтобы встретить смерть грудью, как вдруг над его головой загрохотал гром. Они были уже вблизи стен — и Псы с Дуболомами поддержали своих товарищей. Старый генерал опять всех спасает.

Предатели откатились к постройкам за пустырем, попрятались в них и принялись стрелять из луков.

«Проклятье! Луки тут всё пространство простреливают. Сейчас начнем карабкаться по стенам — нас и перебьют…».

— Все на землю! — снова заорал он, чувствуя, что голос его почти умер. Объяснять не было никаких сил, и он добавил лишь. — Делай, как я.

Упав на пропахшую потом грязь, он пополз к трупам мушкетеров-предателей, выволок из-под тел дощатый щит и выставил его перед собой. Головорезы поняли план и быстро нашли себе подходящий инвентарь. Группы по пять-десять человек составляли целые сегменты деревянных стенок и под этим прикрытием начали карабкаться на стены. Многие подбирали даже брошенные ружья предателей.

Ли Чжонму лично отхлестал Гванука по щекам.

— Идиот! Истеричка! — таким разъяренным генерала Ли редко когда видели. — Зачем? Мне не нужны потери! Особенно, сейчас!

Головорезы потеряли почти четверть, хотя, уничтожили врагов раз в десять-двенадцать больше. Умом адъютант понимал правоту генерала, но виноватым себя все равно не чувствовал. По крайней мере, не перед стариком.

Головорезов с позором согнали со стены и велели уйти в глубокий резерв. Однако, это был не конец боя. Предатели с остервенением лезли на стены трижды. Они пробовали прорваться на других участках, так что полк Звезды продолжал свои «поминки». Уже ближе к вечеру натиск все-таки ослаб, княжеское войско, глухо рыча, отходило на восток.