– Год основания «Таймс»?

– 1788!

– Когда я впервые поцеловал тебя?

– 24 декабря в 21:17.

Че-е-е-рт…

Волна паники захлестнула меня, поднимая дыбом волоски на затылке. Что я наделала? Что он подумает? И главное – зачем он это спросил?

Улыбка Сэма стала шире, чем у Чеширского Кота. Такое вообще возможно? У него же сейчас щеки треснут.

– Где это случилось?

«Успокойся, Роуз, – начал умолять внутренний голос. – Докажи ему, что тебе все равно. Это ведь все в прошлом. Он сам так сказал Харпер».

Скрестив руки на груди, я постаралась придать себе скучающий вид, хотя вряд ли у меня это хорошо получилось. Тема была слишком волнующей.

– У тебя дома. После рождественского ужина, который вы с Мэри организовали. Ты хотел попросить у моего отца разрешения, чтобы мы начали встречаться до моего совершеннолетия. Мне тогда казалось, что это так романтично. Понятия не имею, чем я думала. Попахивает прошлым веком. Все-таки мне было уже шестнадцать! Некоторые в этом возрасте уже замуж выходят и детей рожают.

Сэм поднял руку к воротнику моего пальто и, неожиданно улыбнувшись, потянул за цепочку у меня на шее. Я опустила руки и проследила взглядом за его пальцами. Проклятие! Я забыла спрятать золотую подвеску, и теперь рыбка лежала на его раскрытой ладони. В районе солнечного сплетения неожиданно вспыхнул шар, напоминавший по яркости и температуре солнце.

– Ты сидела или стояла, когда я поцеловал тебя?

Жар внутри нарастал, пульсировал. Это было давно забытое ощущение, название которого ускользало от меня. Воодушевление? Восторг?

– После ужина я пошла в библиотеку, хотела взять «Корабельные новости» Энни Пру. Она стояла на седьмой полке, так что я приподнялась на цыпочки, а ты подошел сзади и достал ее. Ты прижался к моей спине, и я вся задрожала от волнения.

Я прикрыла глаза, припоминая все в мельчайших деталях.

– Ты наклонил голову, и тепло твоего дыхания опалило мою шею. Опустил подбородок мне на плечо. Щетина приятно царапала кожу в круглом вырезе кофты.

– Зеленая, – подал голос Сэм, и я снова открыла глаза. Его взгляд был пронизывающим. – На тебе была зеленая кофта с двенадцатью пуговицами от нижнего шейного позвонка до поясницы. Только оказалось, что они декоративные и их нельзя расстегнуть. Кто вообще придумал такие пуговицы, которые нельзя расстегнуть?

– А ты хотел это сделать?

– Конечно. – Сэм сглотнул, его кадык медленно поднялся и опустился. – Но ты все еще не рассказала про поцелуй.

Я кивнула, завороженная его голосом и податливая из-за выпитого виски. А может, мне просто самой захотелось вспомнить, каково это, чувствовать Сэма совсем рядом и знать, что он не оттолкнет, не будет язвить, не уйдет к другой. Жар внутри меня все усиливался, медленно спускаясь ниже.

– Ты положил левую ладонь мне на живот, притянул к своим бедрам и провел кончиком носа по моей шее. А потом поцеловал вот тут, – прошептала я, прикасаясь пальцами к чувствительной коже за ухом.

– Не этот поцелуй, – нетерпеливо возразил Сэм. – А тот, который все изменил. Расскажи о нем.

Он слегка потянул за цепочку, и по телу пробежала дрожь. Я резко выдохнула, надеясь взять свои ощущения под контроль, но это совершенно не помогло.

– Ты повернул меня лицом к себе и вжал спиной в стеллаж. «Корабельные новости» оказались зажаты между нами. Было ужасно неудобно. Не знаю, как ты этого не заметил, – с вызовом сказала я, хотя мы оба знали, что я тогда не сдвинулась с места. И не сделала бы этого, даже если бы вокруг нас вспыхнул пожар. – А потом ты поцеловал меня. Вот и все.

Я хотела сделать шаг назад, но Сэм накрутил цепочку на указательный палец, намекая: «Ты не сбежишь, пока я не позволю».

– Мне нужны детали, – неожиданно хриплым голосом потребовал он.

Что это за сладкая, сводящая с ума пытка? Кровь превратилась в лаву. Жар спустился к низу живота, пульсируя от нетерпения.

Вожделение.

Вот что это было за давно забытое ощущение. Я не испытывала его ни с кем, только рядом с Сэмом. И господи, как мне его не хватало! Сама подалась вперед и с готовностью продолжила рассказ.

– Ты обхватил мое лицо ладонями, наклонился ко мне и поцеловал. У меня чуть не подкосились колени. Сначала поцелуй был нежным, даже терпеливым. Не знаю, почему ты был таким осторожным, но мне хотелось большего, и я приоткрыла рот и позволила своему языку найти твой.

Сэм отпустил золотую подвеску и вдруг бережно приложил ладони к моим щекам. Его прикосновение обжигало, словно оставляя на мне след: «Моя… навсегда».

– Я держал тебя вот так?

– Сначала да, – прошептала я, положила свои руки поверх его и сместила их на затылок, сжимая его пальцы своими. – А потом вот так: ты запустил руки мне в волосы и держал, не давал разорвать поцелуй. Но я и не хотела.

Он склонил голову так близко, что кончик его носа почти коснулся моего. Мужской запах мускуса, кофе и сосновых иголок наполнил легкие.

– Тебе нравилось, как я целовал тебя?

– Всегда. Но в тот день – особенно. Я ждала нашего первого поцелуя и очень боялась. Мне хотелось, чтобы он стал лучшим. Для нас обоих.

– И? Стал он лучшим для тебя?

Наши взгляды встретились. В голубых глазах занимался настоящий ураган. Еще чуть-чуть – и он подхватит нас обоих, закружит в вихре животного влечения, в котором физические ощущения становятся важнее собственной жизни.

– Неужели ты не помнишь? Не помнишь, как целовала? Как слизывала с твоих губ горечь черного кофе? Как дышала тобой?

Пальцы Сэма на моем затылке дрогнули и до легкой, но приятной боли еще сильнее сжали волосы. Нет, я не собиралась сбегать, даже если бы он был хищником, который намеревается полакомиться мной. Бери. Пробуй. Кусай. Раздирай меня на части.

Я твоя.

– Это не ответ на мой вопрос. Стал тот поцелуй – лучшим?

– Из всех, что мы разделили?

– Из всех, что у тебя были.

О чем он на самом деле спрашивал? Что хотел знать? Моя грудь судорожно вздымалась, каждый раз упираясь в его. Заметил ли он? Мы находились рядом, и все равно недостаточно близко, чтобы удовлетворить мою потребность в нем. Я хотела ощущать шелковистость его волос, колкость щетины, силу и тяжесть его тела.

Вдруг его губы коснулись моих. Это не было поцелуем, это даже прикосновением было сложно назвать. Легче взмаха крыльев бабочки, но, боже, я потеряла голову. Колени задрожали, и я уже не понимала, сжимаю ли его пальцы или цепляюсь за них в надежде не упасть.

– Скажи «да», – выдохнул он мне в губы. – Умоляю, скажи «да».

Я приоткрыла губы, чтобы сделать то, о чем он просил. Это коротенькое слово «да» дало бы Сэму безграничную власть надо мной. Не только сейчас, а навсегда. И, черт побери, я хотела этого. Признаться, что не могла жить без него. Сказать честно, без всяких дурацких метафор, что лучше него никого не существовало: ни в поцелуях, ни во всем остальном. Никогда не было и быть не могло.

– О, Сэм, ты нашел Роуз! – радостно заорал Джейми.

Мы с Сэмом отлетели друг от друга. От ужаса, что Джейми мог увидеть, как близко мы стояли еще секунду назад, к щекам прилила кровь. И тут же накатило осознание того, что чуть не произошло между нами. Иисус, я едва не призналась в чувствах мужчине, у которого была девушка! Почти невеста! Вот уж о чем я никогда не мечтала, так это о том, чтобы разбивать пары. От опьянения не осталось и следа.

– Но не успел поймать, – едва слышно ответил Сэм.

В голосе еще слышалась хрипотца, но на лице больше не отражалось ни единой эмоции. С таким выражением он вполне мог бы вести заседание комитета по экономическому развитию. Поразительно, как легко он умел скрывать свои настоящие чувства, точно переключал рычажок. То мартовский кот, то хладнокровный политик. Интересно, а какой он с Харпер? Зачем звал ее на остров, если в первый же вечер оставил в одиночестве и поехал соблазнять меня?