Я переходила от одного олдернийца к другому, задавала вопросы, странным образом наслаждаясь весом микрофона в руке, как будто вернулась в прошлое. На съемках реалити-шоу с моими дорогими фермерами мы использовали микрофоны-петлички, которые крепятся на одежду. Удобно и легко, но, похоже, я разучилась ценить комфортные условия, и вряд ли в этом была виновата работа.

Может быть, дело было во мне. Я позволяла Биллу забирать себя на машине из дома, безучастно стояла, пока Питер закреплял микрофон, ворчала из-за недосыпа, пока Джейми настроит баланс белого. Кейт выходила из дома в три утра, чтобы успеть подготовить утреннее шоу и к обеду забрать Льюиса из школы. Замазывала ли она темные круги, образовывавшиеся под глазами от недосыпа, килограммами тонального крема? Да. Считала ли она свою работу идеальной? Нет. Кажется, мне стоит сегодня же позвонить ей и обсудить микроскопическую вероятность того, что мои претензии по отношению к реалити-шоу были раздуты до непомерных размеров.

К полудню набережная выглядела вполне прилично. Даже мусор был рассортирован по контейнерам, а люди с удовлетворением смотрели на проделанную работу. После обеда, состоявшего из кулька картошки фри, Джейми оставил штатив в машине, водрузил камеру на плечо, и мы двинулись от порта в центр города, чтобы заснять, как олдернийцы приводят Сент-Энн в порядок. Разговорившись по пути с Чарли – одним из сотрудников муниципальной службы, который на ходу давал интервью о запланированных ремонтных работах, – я слишком поздно заметила, что мы свернули с Ньютон Роуд на Кло де Мер и теперь находились у отеля родителей.

От развалившегося надвое дерева, по которому Сэм давным-давно забирался в мое окно, остался только пенек высотой один метр. Горизонтальная поверхность среза оказалась чистой и цельной. Как странно. Я думала, что сердцевина сгнила, но, похоже, корни были здоровыми. Глядишь – и новые побеги образуются.

Прямо у обочины были аккуратно сложены распиленные части дерева. Извинившись перед Чарли и оставив его с Джейми, я подошла к тому, что когда-то было белой беседкой. Присела на корточки и начала двигать поломанные балки, чтобы найти одну особенную. Не знаю, что я собиралась с ней сделать, не тащить же деревяшку в Лондон, но мне хотелось в последний раз взглянуть на нее, прежде чем она отправится на помойку.

– Роуз? – вдруг раздался голос Сэма за моей спиной.

– Твою мать! – испуганно вскрикнула я, подскочив и обернувшись.

Сэм был одет в темные брюки и черный пуховик, но кисти рук скрывали оранжево-черные строительные перчатки. И чего ему в офисе не сидится? От того, что он присутствует повсюду, моя работа становится невыносимой!

– Какого черта ты здесь делаешь? – нахмурилась я.

– Помогал твоему отцу распилить дуб. Он у тебя упрямый и первым о помощи не попросит, но это непосильная задача для одного человека. Слушай, тебе не кажется, что он какого-то напоминает?

Я сделала вид, что не поняла намека.

– Осла?

Сэм хмыкнул, обошел меня, присел на корточки и, сдвинув в сторону одну балку, вытащил брусок с неровными краями. На потрескавшейся белой краске в кривом сердечке было вырезано: «Р + С».

– Ты не это ищешь?

– А что это?

Сэм поджал губы, будто прятал улыбку, и снова встал напротив меня.

– Скажи, ты часто думаешь о нас?

Вопрос оказался таким неожиданным, что у меня едва не подкосились колени. И как прикажете, я должна ответить? Я могла либо еще больше завраться, а мне уже вполне хватало выдуманного жениха и неожиданно открывшихся кулинарных способностей, либо выставить себя несчастной идиоткой, которая за целых семь лет не смогла забыть бывшего. Ни один из вариантов не казался мне по-настоящему привлекательным. Поэтому я выбрала третий.

Я вытащила телефон и сделала вид, будто он звонит, находясь на беззвучном режиме.

– Это по работе, видимо, что-то срочное.

– Роуз!

– Поговорим в другой раз.

– Ты уходишь от ответа.

– Вовсе нет. Долг зовет. Тебе-то это хорошо знакомо!

Сэм иронично изогнул брови, а я отвернулась и бросилась наутек. Сердце бешено колотилось в груди, когда я подбежала к Джейми и Чарли, хотя преодолела не больше десяти метров.

– Ну, мне пора, но, может, увидимся вечером? – спросил Чарли. – После восьми мы собираемся у Ларри. Сэм пообещал угостить всех пивом, кто заглянет. В знак благодарности за все, что мы делаем для острова.

– От такого не отказываются. – Джейми пожал ему руку на прощанье. – А как место называется, чтобы мне в навигаторе вбить?

– Да так и называется: «У Ларри». У нас тут все просто.

Если Сэм будет угощать «всех», то дыра будет не только в бюджете острова, но и в его личном счете. Правда, это мнение я оставила при себе. Ему лучше знать, как распоряжаться своими деньгами. Может быть, поддержать дух олдернийцев сейчас важнее всего остального.

Пока Чарли удалялся от нас, шагая дальше по улице, а Джейми что-то менял в настройках камеры, я следила краем глаза за Сэмом. Он стянул рукавицы и подошел ко входу в отель, дверь которого неожиданно открылась, и на крыльцо вышли родители.

Черт!

Я так разнервничалась из-за вопроса Сэма, что совсем забыла про папу, хотя все это время стояла у него прямо под носом!

Дважды черт!

Мы уже выяснили, что я никчемная дочь, которая бегает с микрофоном и трясет чужим грязным бельем на публике, так что доказывать обратное не имело смысла.

– Джейми, пойдем отсюда скорее, – прошептала я, схватив его за рукав, но было поздно.

– Что они здесь делают? – донесся напряженный голос папы. – Кора, это ты позвала их? Я не хочу, чтобы здесь крутились телевизионщики.

Это звучало как оскорбление, но я не собиралась с ним ругаться. Мне станет только больнее. Повернулась и подняла руки, делая вид, что сдаюсь.

– Мама тут совсем ни при чем, пап. Но ты не волнуйся, мы уже уходим. И мы здесь ничего не снимали на камеру. Никто не узнает, что отелю требуется ремонт.

Может быть, то, что я впервые за долгое время обратилась к нему лично, да еще и заговорила про его ненаглядный отель, сбило с толку, и он поднял на меня глаза. Каре-зеленые, в точности, как у меня. Мама всегда утверждала, что я унаследовала их от него вместе с упрямством.

– Филипп, может, пригласим их в дом? – Мама погладила отца по покатому плечу. – Они наверняка за весь день ни разу не присели. Промерзли, устали, а я как раз кафе сварила.

– Мы в порядке, мам, но спасибо за беспокойство.

Я не знала, как ее иначе утешить. Оказаться между двумя упрямыми ослами совсем не так весело, как может показаться. Она робко улыбнулась мне.

– Ты, – сказал папа Сэму, – можешь зайти. – Посмотрел на меня и сильнее нахмурился. – А тебе здесь не рады.

Я вздрогнула, словно он ударил меня. Но судя по тому, как при этом движении перекосилось его лицо, подобное не вызвало у него удовлетворения. Будто обижая меня, он страдал не меньше.

– Думаю, Роуз и Джейми заслужили чашечку кофе не меньше меня, – неожиданно возразил Сэм.

С каких это пор он выступал со мной одним фронтом?

Папа закусил изнутри щеки и посмотрел на меня исподлобья, но я стойко выдержала его взгляд, чувствуя неожиданный прилив сил из-за того, что Сэм оказался на моей стороне. Может, он наконец понял меня и тот выбор, который я сделала?

– У меня нет времени на предателей, – наконец выдал папа.

– Филипп, ну не говори так! – Мама всплеснула руками. – Ну ей-богу, столько лет прошло, ну какая разница, кем она работает, если это делает ее счастливой?

Папа упрямо замотал головой.

– А мне плевать, кем она работает. Пусть хоть туалеты моет. Она бросила семью, жениха, дом. Она разочаровала меня. Вот что я знаю, и мне этого достаточно.

Горло перехватило от жестокого упрека, но мне как-то удалось сделать вдох, чтобы ровным тоном произнести:

– Пап, я вас никогда не бросала. И если бы ты только захотел, то увидел, как сильно я вас люблю.

Мы шагали по тротуару в сторону порта. Наверное, метров через сто рядом с нами остановился черный «Ленд Ровер». Опустив стекло в окне, Сэм предложил: