Ровно в полдень я отправила Гарри отснятый материал. Только после этого позволила себе принять горячий душ, превратив ванную комнату в сауну. Стерев пар с зеркала, я увидела в отражении свое довольное, светящееся лицо. Прошлой ночью я мало спала, но побывала на вершине удовольствия. Это было слишком хорошо, слишком правильно, чтобы принимать за ошибку. Сегодня вечером мы с Сэмом продолжим на том самом месте, где остановились семь лет назад.

В электронной почте меня ждало письмо от Гарри, который одновременно и хвалил, и оскорблял: «Ты правда успела?! Честно говоря, я уже позвонил в архив, но сейчас дам задний ход. Так держать! Жду следующий выпуск через три дня». Значит, времени прохлаждаться не было. Я надела серое платье с объемным воротником, нанесла легкий макияж и пошла искать Джейми.

Он дрых в столовой, опустив голову на сложенные перед собой руки. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы разбудить его, отправить в душ и снова усадить в машину.

– Во втором выпуске хочу уделить больше внимания природе Олдерни, – сказала я, отъезжая от особняка Стоунов.

В портовой части города, которая выглядела еще лучше, чем вчера, я вытолкнула Джейми из машины.

– Пообедаем здесь, чтобы не терять времени. – Я кивнула на маленькую закусочную с навесом в бело-красную полоску. Стекло в панорамном окне треснуло, но не лопнуло и было заклеено скотчем.

– Я хочу спать, – заныл Джейми.

– Сначала работа. Световой день слишком короткий, чтобы терять время. Обещаю, сегодня не буду долго мучить тебя.

– Как насчет того, чтобы вообще не мучить? У меня болит спина и голова квадратная.

– Ты сам мечтал провести ночь, как бойскаут.

Я подтолкнула его в спину, чтобы он не задерживался. На часах было без четверти два. В закусочной других посетителей не было, но вовсю шипело масло, вкусно пахло рыбой в кляре и жареной картошкой.

– Рози Роуз! – воскликнул круглощекий парень в белом фартуке за прилавком, заметив меня.

Серые глаза были обрамлены невероятно длинными ресницами, а на подбородке росла редкая юношеская бородка.

Я изо всех сил напрягала память, чувствуя, что должна знать его.

– Неужели не узнаешь? Это что же, я тебя недостаточно доставал?

Он рассмеялся, закинув голову и приложив руку к животу. И именно этот жест наконец подкинул мне нужное воспоминание.

– Мэттью! – воскликнула я и бросилась к прилавку. – Это правда ты?

Он вытер руки о фартук и сгреб меня в объятия, такой большой, немного неуклюжий и сладко пахнущий мукой.

– Ну, я надеюсь!

– Какой ты стал высокий… – Я сделала неопределенный жест руками. – И голос! Боже! Совсем как настоящий мужчина!

Пухлые щеки покрылись милейшим румянцем.

– Ну вообще-то мне восемнадцать.

– Боже мой! – Я обернулась к Джейми, который подошел к нам, и счастливо провозгласила. – Мне выпало счастье присматривать за этим парнем, когда ему было восемь. – Я снова обернулась к Мэттью. – Что ты здесь делаешь? Я была уверена, ты сбежишь с Олдерни в Париж открывать один мишленовский ресторан за другим. Помнишь, как ты пытался накормить меня кашей из песка с камнями и улитками? О господи! Джейми, тут нам есть нельзя!

Мэттью вновь рассмеялся и еще раз сжал меня в крепких объятиях.

– А ты все такая же, – усмехнулся он.

Я улыбнулась. В памяти возник мальчишка, который делал мне салат из водорослей и мороженое из ракушек, а я платила за его угощения сорванными листиками. Какое это было прекрасное время, простое и беззаботное.

Мэттью пожал руку Джейми и кивнул на столик у окна.

– Присаживайтесь. Я приготовлю вам лучший фиш-энд-чипс в вашей жизни!

– Без морских звезд и медуз? – строго спросила я.

– Не обещаю. Они сейчас в моде.

Джейми сел за столик и опустил тяжелую голову на сложенные руки, а я обернулась к высокому прилавку, за которым на плите шкворчали сковородки.

– Расскажи мне, как ты?

– Да все хорошо. Вот в июне женился.

Мой взгляд метнулся к его рукам. На безымянном пальцем сверкало серебряное кольцо. Они что, решили все пережениться, пока меня не было?

Мэттью кинул горсть замороженной картошки, порезанной соломкой, из большого пластикового пакета в металлическую корзинку и, держа ее за длинную ручку, опустил во фритюрницу. Он готовил полуфабрикаты, хотя мальчишкой фантазировал, как будет изобретать изысканные блюда в лучших ресторанах мира.

– И кто эта несчастная, которая вынуждена терпеть твои блюда из проволоки и травы?

– Люси! Ты помнишь Люси?

Серые глаза засверкали, а на губах появилась мечтательная улыбка. Я затолкала свою тревогу поглубже и принялась перебирать в уме всех Люси, которых знала на Олдерни.

– Погоди… – протянула я, когда мой воображаемый список пополнился лишь одним именем. – Ты имеешь в виду Люси… ту самую Люси?!

Мэттью улыбнулся еще шире.

– Она самая! Моя нежная трогательная орхидея.

Я чуть не подавилась слюнями, в последнюю секунду сдержав рвущийся наружу смех. Орхидея? Эта девчонка, усыпанная с ног до головы веснушками, с носом-картошкой и крупным ртом, влипала во все переделки, сваливалась с деревьев, спасая котиков, ломала кости чаще, чем я ногти, и никогда не боялась наброситься на обидчика с кулаками. Та Люси, которую я знала, не была орхидеей! Скорее, репейником! Я всегда представляла, что она пойдет в полицейские или в пожарные.

– А где она работает?

– Так в цветочном магазине. Прямо через дорогу. – Он указал щипцами для гриля в сторону окна. – Обедаем мы тут, вместе, а вечером сначала провожаем ее прабабушку Дороти, а потом уже идем домой.

Это было благородно, но как же его собственные амбиции? Можно ли отказаться от них ради любви и не сожалеть об этом? Что, если сегодня вечером Сэм снова попросит меня отказаться от работы, чтобы остаться с ним на Олдерни? Паника тут же сковала ноги и руки.

– И тебе достаточно этого, Мэттью? Ты счастлив?

Он обвалял в яйце и панировке два кусочка рыбного филе и кинул в сотейник с кипящим маслом.

– А как же? Разве кто-то женится, чтобы быть несчастным?

Я посмотрела на свою левую руку, где могло бы красоваться фамильное украшение Стоунов.

– А работа тут тебе правда нравится?

– Ага. – Он стер рукавом пот со лба. – Да и мне спокойнее, а то без меня что с будет с рестораном? Родителям придется искать человека, кому-то его продавать. А так я готовлю что хочу. Вычеркнул из меню всякую ерунду, добавил новые блюда и соусы. И Люси может за прабабушкой присматривать. Дороти уже девяносто два.

Я повернулась к потрескавшемуся окну и вгляделась в цветочную лавку. Наверное, мой отец умер бы от радости, если бы я думала, как Мэттью. Леди Роуз Стоун – хозяйка отеля и примерная жена губернатора, которая поддерживает его во всех начинаниях и раз в год ведет на местном радио передачу о конкурсе «Мисс Олдерни». Только это не я. Не я!

Растолкав вновь уснувшего Джейми, я пригласила Мэттью к нам за столик до появления других посетителей. Фиш-энд-чипс оказался фантастическим. Филе таяло во рту, картошка была хрустящей снаружи и мягкой внутри, салат с соусом и горчицей отлично дополнял блюдо. Пальчики оближешь! Я решила каждый день заходить к Мэттью на обед, пока буду на Олдерни.

Мы ели, а Мэттью рассказывал про свадьбу, то и дело поглядывая на цветочный магазин. Иногда его взгляд задерживался на заклеенной трещине в стекле. Страховка наверняка покроет ремонт, но что будет с юной парочкой, которая предпочла остаться на Олдерни, полностью зависевшим от туристов? Одно потянет за собой другое: не приедут туристы, и через время ручеек к ресторану Мэттью пересохнет. У остальных жителей острова карманы тоже опустеют. Но у меня был шанс им помочь!

– Мэттью, ты знаешь, где я работаю и зачем приехала на Олдерни?

– Конечно, – хмыкнул он, – весь остров только об этом и говорит. А еще про то, что ты переспала с Сэмом у форта.

Джейми поднял рыжие брови, всем видом как бы спрашивая: «Что я пропустил?»