Не могу сказать, что разочарована или зла. Просто устала. День сегодня определённо не мой. Ещё пару месяцев назад я бы запаниковала, позвонила Диме, сейчас же отстранённо выстраиваю план уборки. Алексей не первый, после кого мне остаются сюрпризы в квартире.

До этого была семейная пара, после которой мне пришлось вымывать два дня борщ со всех углов и закоулков. А ведь казались приличными людьми. Да и возраст. Они были старше моей мамы, и я думала, что сложностей с ними не будет. Наивная. Повелась на весёлые рассказы о внуках и душещипательную историю о престарелой матери, которая выгнала их из дома.

Они прожили в квартире четыре месяца, а потом съехали, оставив половину вещей. И я не могла долгое время снова сдать квартиру. Просила забрать свою мебель, а меня кормили обещаниями, что вот завтра-послезавтра точно всё увезут.

Завтра придётся тащить сюда Милану. Моя маленькая помощница смело надевает большие для неё резиновые перчатки и старается помочь маме с уборкой. Надо собрать хотя бы мусор, чтобы она не видела бутылки и окурки. Иду в ванную, а там… Забитый напрочь тряпками унитаз и размазанная зубная паста по зеркалу. Когда-то белая стиральная машинка в пошлой фиолетовой губной помаде, которую так мило оставили на полочке. Бля-я-ать! Да, что ж за свиньи?!

Нервы не выдерживают. Со злостью роюсь в ящиках под умывальником. Надеваю треклятые голубые перчатки, которые оставляла тут, кажется в прошлой жизни. Нахожу мусорный пакет и закидываю всё, что попадается под руки в него. Одноразовые бритвы, мыло, использованные прокладки, спрятанные в уголок около ванны. Бутылки. Забытые кружки. Какая-то железная чашка. Ненавижу!

В такие моменты вспоминаю маму. Сколько раз я клялась самой себе, что не стану, как она? Не стану драить квартиру, словно ошалевшая Золушка, которой после свадьбы достался целый замок в придачу к принцу. Но не могу остановиться.

У каждого своё понимание чистоты. У Милаши — это когда можно хотя бы немного пройти по комнате. Её не смущают игрушки на полу, кусочки бумаги, оставшиеся после поделок. Она спокойно может спать в куче плюшевых пылесборников с мордочками разной умильности. Не знаю, правильно ли я делаю, что разрешаю такое, но это её комната. Возможно, поступаю так из противоречия матери.

У мамы холодная, скрипящая безумием чистота. Она всегда готова к приёму гостей. С ней никогда не случалось конфуза «ой, у меня не прибрано». Когда я была маленькой, то всё раскладывала по местам. Не было даже микроскопической мысли о том, чтобы оставить за собой чашку на столе. Не говоря уже об игрушках. На некоторые я могла только любоваться издалека, потому что они, конечно, игрушки, но куплены были за бешеные деньги. Так было всегда, сколько себя помню.

Одного пакета мало. Иду за вторым. Забытые в холодильнике продукты и кастрюлька с заплесневевшими макаронами. Пара выгнутых сухих кусочков хлеба. И апофеозом всего — презервативы. Почему в холодильнике-то? Спасибо, что не использованные. Жесть! Другого не матерного слова подобрать просто не могу.

Остальное завтра. На сегодня с меня хватит! Наверное, смотрюсь нелепо с мусорными пакетами и букетом в руках, но как есть. Хорошо ещё, что вечер и ни одна бабушка не сидит у дома на лавочке. Стыдоба какая! Чувствую себя отвратительно. Ощущение, что свалилась в дырку деревенского туалета и вылезти не могу. Выхожу на улицу. От свежего воздуха должно стать легче. Вдыхаю полной грудью.

— Юля, ты что здесь делаешь? — Давлюсь кислородом. Да когда ж этот день закончится? Вот теперь мне точно хочется провалиться или хотя бы испариться.

— Здравствуй, Сергей, — закашливаюсь и как бы не было стыдно, а всё равно смотрю на него. Чистенький и такой бодрый, хоть лопату не бери и не закапывай его. От зависти. Продолжаю свой путь, прохожу мимо мужчины, а он идёт за мной. Без слов вручаю ему букет и выбрасываю пакеты. Перчатки туда же. — У меня тут квартира. Жильцы съехали, а я вот, мусор выношу. Тебя подвезти? — Забираю цветы и иду к машине. И к чему объясняюсь? Ну хожу тут? Что такого?

Моя синяя красотка стоит на небольшой парковке у дома. Старенькая, но такая родная моргает, когда жму на брелок сигнализации.

— Тут же недалеко, можно прогуляться, — зачем так улыбаться и раздражать человека с плохим настроением?

— Не настаиваю, — открываю дверь машины.

Знаю, он не заслужил, но сорваться мне на ком-то надо. Желчь ядовитым смрадом захватывает горло. Как говорит Косолапова, никогда такого не было и вот, опять. Надо быть вежливой, приветливой и, сука, тряпкой, об которую так часто вытирали ноги.

Я только учусь жить по своим ощущениям, но постоянно откатываюсь туда, где осталась одна с маленьким ребёнком на руках. Мамины нотации о том, что надо быть услужливой и кроткой, не выпячивать свои желания, звенят в ушах по сей день. Она не забывает мне это напоминать каждый наш разговор, потому что жена должна всегда угождать мужу. И не важно, что я уже давно одна.

— Юль, что-то случилось? — Останавливает меня мужчина. Опускаю плечи и мне позорно хочется разреветься. Определённо сегодня неудачный день.

— Настроение ниже плинтуса, — коротко поясняю.

— Тебя так расстроили цветы? — Устало вздыхаю. Не надо на них так коситься, словно это анаконда замаскировалась в зелени.

— Это Марина, — зачем-то объясняюсь. — Так ты едешь или мы ещё постоим? — Нет у меня желания выяснять кто и зачем мне дарит букеты. От моих слов, кажется, Сергей начинает улыбаться ещё шире.

— Еду, — он усаживается на пассажирское.

— А ты, что тут делаешь? — Спрашиваю из вежливости. Мне совсем не интересно.

Располагаюсь в своём удобном кресле. Ерунда всё это, что новая машина комфортнее, чем старая. В своей малышке я знаю каждую детальку, любую мелочь. И точно знаю, что кресло тут отрегулировать невозможно, оно просто застыло на месте и не двигается ни назад, ни вперёд. Спинку выдвигать неудобно, в позе креветки долго не поездишь. Поэтому у меня есть подушечка. Хотя, если честно, то надо мной просто посмеялись мужчины в автосервисе и мне больше не хочется испытывать тот стыд за свою беспомощность.

— К Полине ходил. Выяснял, какого хрена она таскала Марселя этому ган… Прости, идиоту, — к ней значит. Отчего-то его слова бесят и задевают. Я же знала, что он хотел с ней поговорить, а всё равно мне не нравится, что он туда ходил. — Она в соседнем дворе живёт. В девятиэтажке, — зачем-то ещё больше бесит меня подробностями и пристально смотрит, как я устраиваюсь на кресле с подушкой. Спасибо, что не комментирует.

— Всё выяснил? — Завожу машину и выезжаю со двора.

— Нет. Она строит из себя дуру и делает вид, что ничего не понимает. Всё, как обычно, — он снова улыбается, а я закипаю, словно забытый чайник на плите. Ещё немного и рванёт.

— А улыбаешься чего? — Весело ему, мне почему-то нет.

— Тебя встретил, — на светофоре он осторожно дотрагивается до плеча рукой, а потом гладит по щеке. И вот чего завелась спрашивается?

Сергей

Юля отмахивается от меня и строит серьёзное личико. Смешная. Вижу же, что ей приятно. Маленькая нежная девочка. Чем больше узнаю её, тем интереснее становится. Кто бы мог подумать, что в такой крошке живёт настолько сильная личность. Она испугалась, но не растерялась. Взяла себя в руки и без лишних слов села за руль.

Даже Марс почувствовал, что Юля боится не его, а за него. Потом полдня скулил и скребся в двери, но я не решился беспокоить. Тем более, у неё работа. Мы только мешаться будем. Поэтому вечером я пошёл к Полине. Надо было разобраться в ситуации до конца.

— А? Это ты, — щурясь и безуспешно запахивая на груди микроскопический прозрачный халатик, говорит она. — Надеюсь ты с деньгами, иначе не понимаю, какого хрена припёрся в такую рань.