Дома дочка достаёт своё красно-белое в клеточку одеяло. Раритет, в который ещё меня закутывали. И отдаёт его Масику. Обычно она в него кукол и мягкие игрушки пеленает, а до трёх лет совсем никому не отдавала. Сама спала под ним. Даже зимой приходилось укрывать её сначала любимым одеялком и только потом, сверху, тёплым. Невиданная щедрость.

Устраиваемся все в моей комнате. Марсель тихо ворчит на полу. Какой он оказывается общительный.

— Добрых снов, — притягиваю к себе поближе малышку.

— Спокойной ночи, Масик. Сладких снов, мамочка, — целует меня, а сама тихонько наблюдает за собакой у окна.

Закрываю глаза и засыпаю. Слишком эмоциональный и изматывающий был день. Кровать проваливается у ног. Сквозь дрёму чувствую, что что-то большое вертится и устраивается, придавливая меня. Приходится приподняться на локте.

— Марсель, на пол, — строго командую и наблюдаю, как недовольный пёс спрыгивает с кровати, с ворчанием устраивается на одеяле и укрывает свои лапки. Вот же жук!

— Зай, давай ещё поспим, — придавливаю малышку рукой к кровати. Чтобы она перестала тыкать мне в лицо что-то мокрое и холодное. Дочка поскуливает и облизывает мне нос. Что? Подскакиваю, как ошпаренная. — Марс! — Сердце бьётся в висках и готово вот-вот выпрыгнуть, а пёс довольный лежит между мной и Миланой. На улице ещё темно. — А ну, быстро на пол, — шепчу строго, но Марсель только поскуливает и лапами прячет нос. Смотрю на часы. — Пять утра! Ты издеваешься? Давай на пол, — стараюсь вытолкать поганца и мне даже удаётся его немного сдвинуть.

— Он хочет в туалет, а ты его угаешь, — ну вот и малышку разбудили. — Сама говоишь, что за такое нельзя угаться, — она обнимает пса и тот доверчиво прижимается к дочке.

— Кошмар. Как с вами жить?

Приходится вставать. Мила тоже собирается на прогулку, только более радостно, чем я.

— Э-э, нет, мистер наглость, на этот раз вы не сбежите, — показываю псу поводок, а он прячется от меня за свою спасительницу.

Нам вдвоём приходится уговаривать его надеть ошейник. Никогда бы не подумала, что это так сложно. И совсем бы не подумала, что буду бегать за собакой так, словно это он выгуливает меня на поводке. Да, кто бегает в такую рань? Сегодня туманно и, как бы сказала моя мама, промозгло. Хорошо, что ветра нет. Ладно. Вон дядечка тоже оздоровлением занимается. Здоровается с нами и желает бодрости духа. Я только и успеваю округлить глаза и пронестись с дорожки в кусты.

Милана с хохотом бегает за нами, ей весело. Почему я так не могу? У меня в голове сразу столько всего крутится, а ещё надо успевать убирать за питомцем. Вчерашние дела тоже прибрала, когда выходили. Как же сложно собачникам! Утром гуляй. Вечером гуляй. А если случится несварение? Совсем с улицы не зайти?

Пёс несётся и тянет меня сильнее. Хрипит от натуги, потому что я не успеваю за ним. Надо в следующий раз ему шлейку надеть, чтобы шею не травмировать. В следующий раз? Ну уж нет! Сегодня же сдам этого хулигана отцу Сергея и никакого следующего раза не случится.

Возвращаемся домой уже в семь. Я уставшая и измученная, потасканная по кустам всей округи, а Мила и Марсель слишком довольные. Нет. Точно не хочу собаку. Это же ад какой-то! Рано вставать, идти гулять и живенько обниматься с кустами, если чуток зазеваешься. Не моё.

— Собирайтесь, — командую после завтрака. — Мы едем к Денису Петровичу.

— А как же эфий? — Разочарованно спрашивает Милана.

— Сегодня не будет. Я пообещала, что привезу Марселя утром. Зато потом мы с тобой вместе снимем новое видео, не переживай, — обнимаю малышку и тут же в мои коленки врезается мокрый нос. Конечно, глажу. Куда деваться? Против такой настойчивости невозможно устоять.

Собираю по дому вещи Марселя. Ощущение, что он тут уже поселился, а не просто переночевал. Даже свинку свою у моей кровати устроил. Мила вчера настояла на том, что ему нужны с собой игрушки, а тот и рад, знает кому поскулить, чтобы его в правах не ущемляли. Манипулятор вредный.

В машине ведут себя тихо. Оба сидят на заднем сиденье и расставаться совсем не планируют. Обнимаются и играют. Поглядываю на них в зеркало заднего вида. Милане очень сильно нравится пёс. Сегодня она его кормила сама и долго упрашивала оставить Марселя с нами. Пришлось объяснять ей, что, во-первых, обещания надо выполнять, а во-вторых, я не знаю, как ухаживать за собакой. Я вообще о них ничего не знаю.

Успеваем постоять в пробке. Да кому с утра надо за город? Тихо ворчу себе под нос проклятия. Это всё Марс. Его влияние. Он постоянно бухтит, пыхтит, ворчит, поскуливает. Общительный мальчик. Навигатор приводит нас к небольшому домику, огороженному невысоким заборчиком. Выгружаемся из машины. Собака рядом со мной, на поводке.

Нас никто не встречает. Нажимаю на звонок. Никто не выходит. Слышно только стук по стеклу. Оглядываюсь. Звук повторяется. Марсель начинает заливисто лаять и тогда обращаю внимание на окно. Там стоит седоволосый мужчина и приглашающе машет нам рукой. Пёс радостно виляет своим маленьким обрубленным хвостиком, толкает лапами дверь и тянет за собой.

Осторожно проходим. Почему-то я представляла себе всё иначе. Думала, что тут большой коттедж, а оказывается маленькая дача. Первым делом попадаем в сени. Тут стоит пара кроссовок. Значит и нам надо разуться. Коврики на полу видно, что сами вязали. Небольшие пучки разных трав висят у самого потолка. И мебель деревянная. Шкаф с посудой, стол и пара стульев, у которых ножки погрызены. Может быть тут летом пьют чай у большого окна с видом на сад? Марсель тянет дальше, и мы проходим в дом.

— Юленька, вы проходите, — доносится из комнаты, и пёс тут же срывается. Отпускаю поводок, и он змеёй стелется за собакой. — Марсель, солнышко наше. Хороший, хороший мальчик. Лапки надо вытереть тебе, идём.

Мы с дочкой так и стоим у дверей. Пакет я пристроила у стенки. Нам пора бы уже возвращаться.

— А вы почему не проходите? — Перед нами появляется отец Сергея. Высокий крепкий мужчина. На вид ему около шестидесяти. В руках трость и он прихрамывает. — Ногу потянул, а забинтовали так, будто сломал, — заметив мой взгляд, поясняет. Милана стесняется и поэтому прячется за меня. — Кого ты к нам привёл, Марсель? — Наклоняется мужчина, чтобы рассмотреть дочку. — Солнечного зайчика? Меня дедушкой Денисом зовут, а тебя как?

— Милана, — тихо отвечает и осторожно выглядывает из-за укрытия.

— Милана, — повторяет мужчина. — Хочешь чай? С шоколадкой, — дочка кивает.

— Нам, Денис Петрович, домой пора. Вы извините, но на долго мы не можем задерживаться, — поясняю ситуацию.

— Что ж вы все спешите? Даже на чай с одиноким человеком времени нет, — сетует он.

— АВ! — Поддерживает его Марсель, подходит к нам и тащит Милу за рукав.

— Хорошо, — обречённо соглашаюсь и расстёгиваю курточку.

Денис Петрович оказывается волшебным собеседником. Рассказывает истории из своей жизни, об учениках и студентах. Сначала он работал в школе учителем физики и математики. Потом перешёл в институт. Занимался исследованиями и преподавал. А вот Лидия Анатольевна работала в заводской столовой поваром.

— Она очень любила придумывать рецепты. Это сейчас в интернете можно найти всё, а тогда приходилось книжки покупать или самим выкручиваться. Да, что я. Сейчас найду, — открывает навесной шкаф и достаёт пухлый блокнот. — Вот сюда всё записывала.

Подмечаю, что лежала записная книжка так, словно хозяйка пользуется ею каждый день. Листаю аккуратно. Рассматриваю ровный крупный почерк. Округлые буквы вереницей летят по строчкам.

— И я так делаю, — спотыкаюсь на рецепте ванильных кексов.

— Знаю, Сергей привозил один раз, — мне становится стыдно. Могла бы и подумать. Приехала без угощений.

— Я потом вам ещё передам, — обещаю.

— Хорошо, только без крема. Не люблю я его, — мужчина смотрит на Милану и Марселя. Они притихли в уголочке. Малышку разморило после чая, и она тихонько клюёт носом, а пёс сидит с ней рядом и не даёт упасть. Милота.