— Ты не против? — Когда Сергей возвращается с кофе, показываю на экран.

— Нет. Мне важно смотреть с тобой, а что именно — сильно роли не играет, — усаживается рядом и притягивает меня к себе. Устраиваюсь поудобнее, наваливаюсь на Сергея и вытягиваю ноги на диване. Марсель нагло укладывается на моих ногах. Тяжело. Приходится повозиться, чтобы мы с ним смогли нормально устроиться. Сергей же просто наблюдает за нашими попытками поделить пространство.

— Что? Когда он жил с нами, мы так спать укладывались. У него хоть и было место, а он всё равно утром дрых в кровати, — сдаю с потрохами хитрюгу.

— Пей кофе, — качает головой и включает фильм.

На два часа отключаюсь от всего мира. Только теплые объятия и история мальчика, который остался без дома. В конце мне хочется плакать от того, насколько сочувствующими и добрыми могут быть люди, какая искренняя и чистая может быть помощь совершенно незнакомому парню. За всё время я так и не притронулась ни к кофе, ни к сладостям. Фильм поглотил меня полностью. Сергей же умудрился съесть всё мороженое. А Марсик даже вздремнуть успел.

Начинаются титры и вместе с ними показывают настоящие фотографии и видео семьи и тех событий, которые и легли в основу фильма, и я нормально усаживаюсь, чтобы всё-таки выпить свой уже давно холодный кофе. Беру чашечку и в это же время Марсель, видимо, решил, что раз ему никто со стола ничего не даёт, то он возьмёт это сам. Пёс тянется через меня к вкусняшке.

— Марсель, — грозно говорю ему, чтобы он оставил сладости в покое. И словно в отместку он совсем немного толкает меня под локоть, но этого хватает, чтобы облиться кофе. — Чёрт! Мася! Сколько можно? — Отставляю чашку обратно на столик и осматриваю большое кофейное пятно у себя на груди. — Нужно сразу застирать, — практически бегу в ванную и снимаю с себя кофту.

Я уже думала, что на сегодня с меня хватит и чайника, но, оказалось, что нет. Хорошо, что кофе был уже не горячий и я не обожглась. Прохладная вода вымыла почти всё пятно. Теперь стоит попробовать мылом. Может повезёт и всё будет хорошо.

— А мне нравится, как хулиганит Марс. Я его даже ругать не стану, потому что для меня ты так быстро не раздеваешься. Оставь, — мужской голос за спиной заставляет напрячься. — Можешь надеть мою футболку или рубашку. Мне будет приятно смотреть на тебя в своих вещах.

— Уже всё. Надеюсь, после машинной стирки пятна не останется, — смотрю на Сергея через зеркало. — Я, наверное, лучше пойду домой, — прячу взгляд.

— А как же моё желание? — Нельзя так порочно улыбаться, от этого у меня подкашиваются коленки и подскакивает пульс.

— Какое? — Тихо переспрашиваю.

— Сейчас, — Сергей уходит, а я прохладными руками пытаюсь остудить щеки. Стою тут в лифчике и джинсах, практически голая перед мужчиной, который уже не раз и не два говорил открыто что от меня хочет. — Вот, надень, — слишком быстро возвращается, даёт белую рубашку и забирает из моих рук сырую кофточку, — но я хочу, чтобы ничего, кроме неё, на тебе не было. Это и есть моё желание.

Смотрю мужчине в глаза и пытаюсь найти там хоть малюсенький намёк на то, что это шутка, но он серьёзен. Возможно, я сейчас сгорю со стыда, но прикладываю к себе рубашку. Большая. Прохлада ткани совершенно не помогает взять себя в руки.

— Помочь? — Спрашивает Сергей, от чего щёки загораются ещё сильнее. Куда уж больше? Отрицательно мотаю головой. Одеваться под пристальным взглядом некомфортно, но лучше так, чем продолжать просто стоять. Пуговицы даже не пытаюсь застегнуть, пальцы от волнения всё равно не слушаются. — Юля, — отворачиваюсь и пытаюсь рассмотреть на стене что-то. Игра в желание зашла слишком далеко, мне это определённо нравится, но в то же время я не знаю, как себя вести. Теряюсь и разгоняюсь от хулиганства до стыда за сотые доли секунды. — Смотри на меня, — он откладывает мою мокрую кофточку на бортик ванны, подходит и сжимает в своих сильных руках. Это даже объятиями не назовёшь — тиски! — Ты можешь сказать «нет» и уйти.

— Правда? — Еле выдавливаю из себя и меня освобождают из капкана.

— Я тебя не держу и настаивать не буду, — пальцами фиксирует подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза, потому что я так и изучала стену. Тяжело выдыхаю.

— Я просто… — Не могу сказать дальше ни слова, ком в горле мешает.

— Растерялась? — Киваю, соглашаясь, и сама его обнимаю.

— Как ты можешь говорить всё настолько открыто? — Когда не смотрю на него, говорить намного легче, поэтому бухчу в мужскую грудь. — Так же нельзя. Взять и написать: «Хочу тебя поцеловать. Соскучился». Или говорить, что нравлюсь, целовать прямо на улице, дать рубашку и попросить быть голой. Это же… Так нельзя!

— Зайчик, — гладит обжигающими ладонями по спине, — всё, чему меня научила жизнь — это делать то, что хочешь прямо сейчас. Завтра может просто не наступить, а я хочу, чтобы ты знала, что нравишься мне до звёздочек в глазах, — поднимаю голову, чтобы посмотреть врунишке в эти самые глаза. Нет в них звёзд, только порочная темнота. — Ладно, — ухмыляется он, — это была романтичная версия, — соглашается с моим укоризненным взглядом, — но нравишься же.

— А если тебе понравится другая? — Укладываюсь обратно на мужскую грудь и слушаю, как быстро бьётся сердце. Мне страшно. Страшно снова услышать: «Я влюбился и хочу уйти. Давай расстанемся по-хорошему».

— Сомневаюсь, что кто-то может нравиться настолько, — он берёт мою руку и кладёт её себе на пах, — а ты ещё ничего не сделала, просто находишься рядом, — аргумент, конечно, весомый. Я бы сказала, что большой, но это же просто реакция организма.

— Я…

— Ты.

Сергей подхватывает меня на руки, заставляя обнять его ногами, и несёт в спальню. Сопротивление бесполезно, да и не хочу я сопротивляться. Просто целую его в шею и прижимаюсь сильнее, чтобы не отпускал.

— Моя вкусная, — сжимает пальцы на ягодицах и мне приходится немного приподняться. Обнимаю его за шею и притягиваю к себе. Целую, отдавая своё дыхание и себя без остатка.

Путь до кровати кажется слишком долгим. Хочу его здесь и сейчас. Стесняюсь безумно, но хочу. Судорожно дышу и трусь лобком о мужскую плоть. Ему тоже сложно меня нести аккуратно и не прислониться ни к какой стеночке. Его нетерпение передаётся мне беспокойным быстрым биением сердца и рваным дыханием в ухо.

Сергей включает свет в комнате, опускает меня на кровать и начинает снимать с себя одежду. Сижу и смотрю на стоящего передо мной мужчину. Он торопится, но глупо думать, что я сейчас сбегу. Рассматриваю подтянутое мужское тело, сама тянусь помочь ему.

— Стой, — ловлю его руки, когда Сергей берётся за резинку трусов. Поднимаю взгляд и вижу стиснутые зубы, с его губ вот-вот сорвётся стон разочарования. — Я сама, — внутренняя хулиганка давно просится наружу, и я отпускаю себя. Будь что будет.

Расставляю ноги пошире и притягиваю Сергея ближе к себе. Обвожу пальчиками край резинки, а потом повторяю дорожку языком, от чего мужчина напрягается и выделяются кубики пресса. Обвожу каждый, целую рельефный живот, звуки поцелуев раздаются в тишине слишком громко, но это заводит ещё сильнее. Ладонью глажу член через тонкую ткань и наслаждаюсь реакцией на меня. Он двигает бёдрами в такт движениям. Накрывает мою руку своей, прижимает сильнее, показывая, на сколько сильно можно сжать его и я решаюсь…

Тяну мягкую ткань вниз по мужским бёдрам и ладонью, словно нечто хрупкое, достаю горячий член. Я не ошиблась, когда говорила, что аргумент большой и весомый. Улыбаюсь и стаскиваю трусы дальше. Когда они падают на пол, Сергей просто переступает их, но не уходит со своего места, давая мне рассмотреть его. Прозрачная капелька смазки манит своим блеском и не сдержавшись я провожу пальчиком по бордовой головке, собирая влагу, а потом слизываю её, смотря прямо в черные омуты с серой каймой. Вот так. Смотри на меня.