— Значит вы договорились и он придёт? — Сергей коротко кивает. — Спасибо! — Видно, что женщине в порыве эмоций хочется обнять тренера своих детей, но, посмотрев на меня, она не решается. — А вы, — смотрит она на нас с дочкой. — Мы ждём вас на игре и даже не вздумайте не прийти! — От её командного тона вздрагиваю всем телом. — Не расстраивайте мальчиков, у них важная игра, — уже мягче говорит она, видя, что пугает громким хорошо поставленным голосом. — Всё! Я побежала.

— У вас все такие? — Провожаю женщину взглядом.

— Только нападающие, — расплывается в улыбке.

— Боюсь спросить, какие вратари. Судя по Алевтине, они ещё хуже, — меня пугает напор. И парадоксально, но тут действительно, семья, а не просто команда.

— Они более спокойные и сосредоточенные, — моя рука тонет в тёплой мужской ладони, и я снова прячу взгляд. Он же тоже нападающий. От этой мысли учащается дыхание. Делаю глубокий вдох и беру дочь за руку. — Ну, что, Мила, поможем твоей маме с работой?

— Я ем ягодки, ты их моешь, — шустро распределяет она обязанности. — А мы точно пойдём? — Смотрит своими большими голубыми глазищами на меня.

— Чувствую, если не придём, то за нами приедут. Эта женщина может, — так и вижу её у своего порога.

— Татьяна и не такое может, ради своих сыновей. Поверьте, вам лучше приехать самим.

Не понимаю. Женщины тут все, какие-то слишком доброжелательные. Хотя, может быть, я их ещё плохо знаю, а все подковёрные интриги происходят совсем не там, куда я смотрю. Где конкуренция?

— У тебя вопросы на лбу светятся, — мы выходим на улицу.

— Я просто не понимаю.

— Что?

— Они все так спокойно относятся к нам… ко мне, — исправляюсь.

— Потому что знают, что дисциплина должна быть не только у детей. И, поверь, конкуренции у нас не то, чтобы нет, она есть, как и везде, но за любую подставу последует исключение из школы. Это не я придумал, а наш главный тренер и директор «Тигров». Наелся он женских интриг и теперь всех держит в ежовых рукавицах. Думаю, это правильно.

— А…

— И отношения с тренером строго запрещены, — целует мою руку. — Неформальное правило, но подчиняются все, — тяжёлый пристальный взгляд снова не выдерживаю, аккуратно забираю руку, возвращая тем самым себе спокойствие.

По дороге домой Милана засыпает. Рано встала, да и накаталась, давно так не выматывалась, как сегодня. И чтобы не ехать в полной тишине, расспрашиваю Сергея о Матвее и Тимофее. Мальчики — гордость школы. Упёртые и волевые, они ставят перед собой цели и добиваются результатов несмотря ни на что и никогда не разлучаются. Им поступало много предложений от разных клубов, но от всех они отказались. Или вместе, или никак. Поэтому сложно представить, что парни будут делать, если тренер молодёжки захочет взять в сборную только одного из них.

Их отец — один из спонсоров, а Татьяна руководит родительским комитетом и организует праздники для детей. Оказывается, в этой школе принимают всех желающих от пяти до восемнадцати лет. По два тренера на каждую возрастную группу. У самых маленьких их аж четыре, чтобы уделить внимание каждому. И самое главное, это то, что у ребят проводятся мастер-классы с действующими хоккеистами, с которыми договариваются тренеры или руководитель клуба.

— А почему у тебя малыши и взрослые? Тимофей и Матвей же уже большие, а называют тебя тренером. И тогда ты был только с Олегом, — спрашиваю о своих наблюдениях.

— Половина группы и два тренера смотрели игру старших «Тигров». Такое мы тоже практикуем, чтобы они учились, сначала видели, как проводятся приёмы, а потом повторяли, — ему льстит мой интерес к его жизни. — А я, кроме малышей, занимаюсь с несколькими нападающими дополнительно, — пожимает плечами, будто говорит самые обыкновенные вещи.

— А зачем вам спонсоры? Разве не сами родители должны всё оплачивать? — Вопросов у меня тьма и ещё маленькая коробочка. Потому что эта странная большая и чересчур активная семья буквально засасывает в себя с невероятной силой. Невольно начинаешь переживать за воспитанников школы, когда видишь в их глазах азарт и восторг.

— Мало того, что надо платить за занятия, так ещё и форма дорогая. Согласись, обидно, когда ты, можно сказать, родился с клюшкой, а родители не могут купить тебе нормальные коньки. Я знаю каково это, быть мальчиком из обычной семьи, поэтому и привлекаю всех, кого могу.

— Я поражаюсь, — вскрикиваю и оглядываюсь на дочь. Не проснулась. — И ты вот так вот запросто договариваешься с незнакомыми тебе людьми? — Спрашиваю уже тише.

— Не страшно просить помощи, страшно молчать и не признаваться, что эта самая помощь тебе нужна. Если не сказать, то и не заметят, пройдут мимо, помогут кому-то другому или, что ещё хуже, подтолкнут к пропасти. Всего одна маленькая просьба может дать билет в хорошую жизнь мальчишке и не одному. Думаю, это стоит усилий.

Так мы и подъезжаем к дому. Никогда бы не подумала, что за насмешливыми глазами, порой язвительной улыбкой, наглой самоуверенностью и беспардонностью скрывается настолько умный и чуткий человек. Пора тормозить. Чем больше узнаю о Сергее, тем больше он мне нравится.

— Малыш, вставай, мы приехали, — жалко будить Милану, так сладко спит. Реснички подрагивают, дочка бессильно пытается поднять голову и открыть глаза, но они закрываются, а голова опускается обратно к плечу. — Мила, — зову по имени, чтобы точно проснулась.

— Я донесу, — встревает сосед, а потом достаёт малышку из кресла и на руках несёт домой.

Дочка не просыпается даже когда мужчина укладывает её на кровать, а я снимаю с неё одежду и укрываю одеялом. Вымоталась, бедняжка. После болезни сил не так много.

— У меня до понедельника выходные, так что я весь твой, — звучит слишком заманчиво, чтобы быть правдой. — Говори, чем надо помочь, — прохожу на кухню, а он за мной следом. Под пристальным мужским взглядом чувствую себя добычей в лапах матёрого кота.

— Для начала помой руки, — разворачиваюсь к Сергею и попадаю в капкан.

Из него не выбраться. Нежные наглые и такие сильные руки повторяют контур моего тела и всё, что могу сделать — короткий выдох, который мужчина ловит своими губами. Касается ими ласково, без напора, что моментально заставляет меня податься вперёд. Ведь я чувствую его желание каждой клеточкой своего тела, а своё не успеваю погасить вовремя. Прижимает к себе настолько тесно, что между нами нет и миллиметра пространства. Глохну от стука сердца в ушах, от непозволительной близости и наглости одного несносного соседа.

— Не надо, — прошу хрипло. — Я не могу, — отстраняюсь и прячу пылающее лицо, утыкаясь в мужское плечо. Ведь, он никого не ищет, уже занят, а я позволяю себе слишком многое. Потом снова будет больно. — Наверное, будет лучше, если ты уйдёшь, — отхожу буквально на два шага, но так мне спокойнее.

— Помыть руки? — Переспрашивает улыбаясь. Видит же, что не могу с собой справиться и всё равно задевает.

— Помыть руки, — глупо повторяю, а когда он идёт в ванную, включаю холодную воду на кухне и умываюсь сама. У меня работа. Надо всё доделать и развезти. Никаких романов, шалостей и…

— Же-е-енщина, — поворачиваюсь к Сергею. Он стоит меньше, чем в шаге от меня и я даже опасаюсь сделать глубокий вдох, потому что его запах слишком сильно въедается в лёгкие и ещё долго не выветривается из фантазий.

— Что? — Растерянно осматриваю мужчину.

— Я случайно, — показывает мне дверную ручку в своей огромной лапище.

— А, — напряжение спадает, мне дико хочется улыбаться, но приходится держаться, — ты её просто обратно вставь, она выпадает. Это нормально, — уже с улыбкой говорю ему.

— Что ещё у тебя выпадает и есть в твоём доме инструменты? — Хмурюсь, припоминая, что ещё нужно подкрутить и до чего руки просто не доходят. В последнее время перестала просить Диму помочь мне, как-то сама справляюсь. — Ясно, — делает свои выводы из моего молчания сосед. — Сейчас вернусь.