— Где был ваш пёс? И как его зовут? — Спрашивает второй. Даже голоса у них чем-то похожи. Братья?

— Его зовут Масик, — почти плача отвечает Милана.

— На самом деле его зовут Марсель, — уточняю, чтобы потом снова не случилась путаница.

— Прям, как у тренера, — хмыкает он, а я замечаю на рукаве куртки знакомый оскал белого зверя.

— Не переживайте, найдём, — обещает первый. — «Тигры» в беде не бросают, особенно девчонок, — подмигивает Милане, и та радостная несётся искать своего напарника по хулиганству.

Все вместе возвращаемся к магазину. Матвей и Тимофей привязались намертво, особенно после того, как узнали, что это не моя собака, а их тренера. Как тесен мир! Братья вместе с Миланой придумывали план поисков, а я уже думала, как буду извиняться за свою ошибку. Парни оказались близнецами. Их совсем нельзя различить. Только у Тимофея небольшой шрам на верхней губе. Если не приглядываться, то и не заметишь. Матвей радостно скалится и рассказывает, что это он побил брата на детской площадке за то, что тот отказался делиться машинкой, когда им было пять лет.

— Это был единственный раз, когда я тебе уступил, — бьёт Тимофей брата в плечо кулаком. — Младшим надо уступать, — и тут же получает сдачу. Надин горестно вздыхает и мотает головой. Кажется, она тут самая старшая, а никак не два оболтуса, которые цепляют друг друга по поводу и без.

— Марсель, — зову свою потеряшку.

Может быть, он ушёл совсем недалеко? Никто не отзывается. Только сейчас замечаю поводок и ошейник напротив магазина. Снял, а может быть сняли. Мы зовём его все вместе и разделяемся, чтобы быстрее осмотреть территорию вокруг.

— Масик, — всхлипывает дочка, — вейнись. Мася!

Хочу успокоить малышку, сказать ей, что он обязательно найдётся, но не успеваю. Из-за большого, размером с газель, зелёного контейнера выбегает наша пропажа с добычей в зубах. Малышка, радостно попискивая, бежит к нему.

— Стой! — Смотрю на Марселя и дохлого голубя в его зубах. — Не подходи к нему, — говорю Милане, и она останавливается. — Марс, ты — крокодил! — Волна облегчения окутывает с головы до подкашивающихся ног. Мне и самой хочется подбежать к нему, но брезгливость побеждает. До появления дочери я никогда не задумывалась о том, что где-то могут быть опасные микробы и бактерии. Теперь же, каждый предмет кажется чуть ли не биологическим оружием, особенно животное. У него же могут быть и глисты, и лишай, и чёрт знает, что ещё. — Выплюнь! Фу!

Пёс недовольно кладёт птичью тушку рядом с собой и ложится на неё. Обтирается об неё головой, а затем и всем телом. От шока не могу сказать и слова. Меня словно прихватил паралич и не хочет выпускать из своих объятий.

— Фу-у-у-у, — зажимает пальчиками нос Милана.

— Твою… — Смотрю на дочь. При ней точно ругаться не стоит.

— А вот и пропажа. Поздравляем! Вы его нашли, — доносится сзади.

— Угу, — угрюмо киваю. — Только, что теперь с ним делать? — Горестно вздыхаю и оборачиваюсь на смеющихся парней.

— Мыть, — отвечают хором.

— Только их моют раз в полгода, иначе может появиться раздражение и сыпь, — предупреждает, кажется, Тимофей.

— Ну мы пойдём, у нас скоро тренировка. Опаздывать нельзя. Удачи, — желает второй.

Парни, посмеиваясь, уходят, а мы остаёмся один на один с проблемой. Конечно. Как спасать дам, так первые, а как помочь с протухшей насквозь собакой, так тренировка прежде всего. Осторожно, кончиками пальцев, стараясь не задевать, надеваю ошейник на Марса. Благо, он не сопротивляется, только поскуливает и по дороге домой ворчит, как старый дед. Дочь всю дорогу зажимает нос и жалуется на вонь. Кажется, все прохожие осуждающе на нас смотрят.

Сразу загоняю вонючку в ванну. Поливаю его водой и ворчу:

— Раз в полгода. Да я тебя за эти несколько дней уже раз десять помыла. Только попробуй начать чесаться, — приговариваю, намыливая ему шею. — Лапу, — командую. Пёс дрожит, но выполняет всё, что говорю. — И не лезь. Не лезь! Кому говорю? — Отталкиваю наглую морду, когда он пытается меня облизать.

Он снова что-то мямлит на своём. Надеюсь, это оправдания или хотя бы извинения. Вытираю подлеца полотенцем и не выпускаю в квартиру пока мою за ним ванну. Однозначно, собака — не моё животное. Валяется в грязи, может с радостью нырнуть в лужу и таскает всякую дрянь. А ещё выталкивает меня ночью с кровати, хотя должен спать на полу.

— Зайка, возьми фен и посуши его, а я пока схожу наверх и поищу косточку. Ему надо чем-то почистить зубки, чтобы из пасти не воняло.

Малышка с азартом берётся за дело. За эти несколько дней я перестала бояться оставлять их в комнате вдвоём. Мила любит Масика, а он её. Заботится о малышке, как может. Подставляет себя для поддержки, когда они идут по лестнице, играет с ней, таскает самые лучшие палки на улице и доедает с тарелки всё, что она оставляет, чтобы я не ругалась.

Дочь всё ещё на больничном, потому что мы не можем взять с собой на приём пса, а оставлять его одного в квартире чревато последствиями. Итак, частенько вылавливаю на своей кровати его корм. Свинтус!

Косточку нахожу не быстро, приходится пошарить по шкафам на кухне. Возвращаюсь к себе в квартиру. Пара заговорщиков сидят на диване в гостиной. Милана обнимает пса, а когда видит меня, подрывается и радостно заявляет:

— Мам, я ему зубки почистила! Он теперь не пахнет и совсем сухой.

Довольная собой малышка улыбается и показывает на Марселя. Тот облизывается.

— Чем? Чем ты ему зубки почистила? — Отдаю тухляшке косточку, но он её откладывает.

— Чем — чем? Зубной пастой, — заявляет она само собой разумеющееся.

— Какой? — Настороженно спрашиваю и присаживаюсь на диван рядом с Марсом. На шерсти вокруг пасти видны белые следы преступления.

— Своей! А щётку пишлось твою взять, моя маленькая для таких зубов, — трагичным голосом объявляет дочь. Радостный, теперь клубничный пёс гавкает, подтверждая её слова. Устало тру лицо и начинаю хохотать. Надо же до чего додумалась. И этот крокодил даже не сопротивлялся? — Теперь нам можно вместе игать?

— Ну раз вы чистые, можно, — обнимаю свою прозорливую дочь. — А сама руки мыла?

— Конечно, — отмахивается от меня и зовет Масика в свою комнату.

Ему же срочно надо обновить маникюр, потому что лак смылся после ванны. Запускаю пальцы в волосы и вздыхаю. Стараюсь дышать глубоко, чтобы успокоиться и не истерить. Минус щётка. Это такая малость по сравнению с тем, что уже поломано, съедено и погрызено.

Беру в руки телефон и вижу, что пришло сообщение от Сергея. Хочется разрыдаться от счастья. Никогда бы не подумала, что так сильно буду ждать его возвращения. Иду в комнату к хулиганам.

— Через четыре часа твой хозяин будет тут, — объявляю радостную новость. На лице моей козявочки только грусть, а Марс и вовсе недовольно прячет морду в, теперь уже его, одеялко. — Чего скисли? Это значит, мы с тобой, — говорю Милане, — вечером пойдём на встречу с заказчиком, а тебя, — смотрю в упор на пса, — я могу спокойно оставить в твоей квартире дожидаться хозяина.

Мужчина нудно перечисляет на какие продукты у его мамы аллергия и что ей не нравится. Выходит, что любит она только сына и то не всегда. Записываю за ним требования и рассматриваю искусственные цветы на подоконнике и небольшой деревянный ящичек с пустыми бутылками из-под вина, расписанными вручную, а за окном кафе небо хмурится. Люблю наблюдать, что происходит снаружи, пока пью чай. И это кафе люблю. Оно находится недалеко от дома и тут чудесное детское меню, котлетки из которого я бывает заказываю и себе тоже.

Мы уже обсудили размер торта, украшения и заканчиваем обговаривать состав. Невысокий смуглый брюнет примерно двадцати семи лет представился Вячеславом. Симпатичный и миловидный, могу сказать, что даже какой-то слишком ухоженный. Он постоянно поправляет манжеты серой рубашки, стараясь акцентировать моё внимание на элегантных, возможно дорогих, часах, а я даже неловко себя не могу почувствовать. Потому что ничего не понимаю в брендах и никак к ним не отношусь. Разве что прохожу мимо, когда с дочерью хожу за покупками или отношу заказы.