— Я нормальный! — фыркает в ухо Жор.

У Миры дрожат губы. Из-за печки выходит бледная Эльза, шепчет:

— Марьянушка, мы хотели к тебе зайти, правда, но мы не могли… твой дом… он под охраной светлой магии, и там… на крыше…

— Там было что-то страшное, — всхлипывает Мира. — Оно издавало такие жуткие звуки…

— Свистело…

— Визжало.

— Щёлкало!

— И не давало нам войти, оно до сих пор сидит там!

— У него глаза белым горят!

Обложили… со всех сторон обложили! Дыхание сбивается, сердце колотится бешено. Страшно и злость разбирает.

Следовало догадаться, что светлый властелин так просто меня не отпустит, но что за мной присматривало? Не сам же он на крыше сидел — его бы узнали. Но кто или что? Никогда не слышала, чтобы светлым властелинам помогало что-то живое, все рассказы о них сходятся на том, что они сами всё делают с помощью загадочной светлой магии.

— Подробнее? — перевожу взгляд с утирающей слёзы Миры на Эльзу. — Хоть что-то вы разглядели?

— Только глаза, — так же шёпотом отзывается Эльза. — Светящиеся. И там светлая магия.

— Бежать надо было, — стонет Жор, впиваясь в мои плечи. — Давай болотами рванём!

Эльза подходит к Мире и обнимает её за плечи. Мои маленькие старушки…

Надо что-то делать, надо из этого выпутываться, иначе останусь я со светлым властелином, а вокруг меня будут только Саира с Тинсом и им подобные. Тошно даже представить такое!

Надо всё исправить, вернуть так, как было. Хотя совсем как было не получится, но…

— Понятно, — стараюсь улыбнуться. — Не бойтесь, скоро всё будет по-прежнему. Светлый властелин на мне не женится.

— Что ты задумала? — Эльза, резко шагнув вперёд, хватает меня за руки.

— Надеюсь, ничего противозаконного? — Мира тоже подходит.

Ничего конкретного, увы. Мне срочно нужна толковая идея, получше, чем просто явиться на свадьбу в чёрном.

Кошка Ворчунья и ласка Злюка высовываются с печки, посверкивают зелёными глазищами.

— Да пусть сделает уже что-нибудь, — шипит Ворчунья. — На преступнице светлый властелин точно не женится.

— Не, — Злюка мотает мордочкой с проседью. — Марьяна законопослушная, ей смелости не хватит даже окно разбить.

— Окно разбить — это слишком мелко. Надо убить кого-нибудь, чтоб наверняка! — Ворчунья, прихватив лапкой спускающегося с потолка паука, пришлёпывает его, но паук проскакивает между когтей.

Кошка бросается следом, шмякается на лавку и пробегает за ним под стол.

— Не надо никого убивать, — умоляет Эльза, тиская мои ладони. — Уж лучше замуж.

Под столом грохочут миски. Бодрый паучок проносится в другую сторону, Ворчунья — следом. Паучок ныряет под сундук, и Ворчунья с глухим звоном вписывается в резную стенку.

— А! Пауки! Ещё жаб мне притащите! — ругаясь и мотая ушибленной головой, Ворчунья забирается на сундук.

— Марьяша, ты нас слушаешь? — Мира тревожно вглядывается мне в лицо.

— Да… — Снимаю с плеча Жора и крепко прижимаю к себе. — Да.

— Удушишь! — он дрыгает лапами и хвостом.

— Я всё решу, — разворачиваюсь к двери.

— Марьяша… — Эльза касается моего плеча, но удержать не пытается.

— Просто будьте здесь, — прошу я. — Я скоро вернусь. И, надеюсь, вернусь свободной.

— Ты что, убить его решила? — округляет глаза Жор. — Решение верное, но… нас же за это казнят!

Прижав эту болтливую морду к груди, натянуто улыбаюсь Эльзе и Мире.

— Все останутся живы.

Распахнув дверь, выскакиваю на крыльцо. Саира с надменным видом изучает свадебные товары. Тинс мнётся возле крыльца и поглядывает на меня жалобным взглядом. Осматриваю крышу своего домика: если там что-то и было, оно уже ушло.

— Подвезти? — с надеждой шепчет Тинс.

Я осторожно прикрываю дверь в дом.

— Что это вы мне показываете? — Саира так увлечена претензиями к торговцам, что нас не замечает. — Мне нужны товары высшего класса! А не это убожество.

— Позвольте, госпожа, лучше серёг вы не найдёте во всей Окте.

Склонившись к уху Жора, прикрывшись ладонью, шепчу ему свою отчаянную просьбу. Он заглядывает мне в лицо. Проникновенно так. И на мордочке появляется надежда:

— А ведь может сработать! Готов биться об заклад, этого он не выдер…

Торопливо зажимаю пасть Жора.

— Тс! Всё нужно сделать тихо и быстро.

Спускаю его на крыльцо. Вздёрнув хвост, Жор соскакивает вниз и исчезает между домом Миры и Берды.

Подхватив юбку, стараясь не стучать каблуками, я с улыбкой спускаюсь на дорожку.

Если всё получится, светлого властелина ждёт просто незабываемая свадьба, настолько незабываемая, что он предпочтёт откупиться.

— Подвезти? — Тинс суетливо бегает вокруг, пока я крадусь к выходу из ведьминской деревни. — А?

А ведь он боится меня… и пусть потом придётся поплатиться, сейчас я говорю ему:

— Я воспользуюсь твоей коляской. Без тебя.

Заметно приуныв, он бормочет:

— Да, конечно, госпожа.

— Мне нужны лучшие товары! — Саира вскидывает пухлые руки в перстнях. — Это же невеста самого светлого властелина!

Извозчик сидит на козлах. Заметив, что я спешу к нему, порывается спрыгнуть и почтительно открыть дверцу, но я машу рукой, ведь каждая минута на счету, и очень важно исчезнуть раньше, чем ко мне прицепится Саира с торговцами. Я впрыгиваю на сидение.

— Поехали! Поехали скорее!

Коляска разворачивается. Саира поднимает взгляд на меня. Уронив белоснежное полотно в пыль, бросается следом:

— Марьяночка, куда ты?!

А за ней торопятся и торговцы.

— Госпожа!

— Погодите!

— У нас лучшие товары!..

Окрики стихают в бодром перестуке копыт.

— Быстрей! — прошу я, когда мы проносимся мимо повозок торговцев. — Быстрей! Нам надо успеть сшить целое платье!

Сердце колотится, как сумасшедшее. Страх смешивается с каким-то непривычным горячим оживлением.

Сделать предложение светлому властелину — это дерзко.

Расстроить свадьбу с ним — безумие!

Мэрия от семи таких же трёхэтажных зданий, выходящих на центральную площадь Окты, отличается только табличкой «Мэрия» над восьмиколонным портиком.

Стоит она напротив рабочей резиденции светлого властелина, о чём сообщает табличка «Проконсул восьмой провинции», но по совершенно непонятной Октавиану причине местные называют её собором.

Он переносится из дома в телепортационный круг на верхнем этаже резиденции. Привычно запирает дверь в эту закрытую для посторонних комнату и, убрав ключ в широкий пояс, спускается по мраморной лестнице. У секретарей сегодня выходной, в здании царит поистине мёртвая тишина.

На улице уже собираются любопытные. Сидят на ступенях соседних зданий, пьют пиво. Заметив властелина, застывают, но он целенаправленно проходит в мэрию.

— Что-то он рано, — тянет торговка пирожками.

— Не терпится, — гыкает подвыпивший мужчина, но его одаривают такими взглядами, что он трезвеет и прячется за спины горожан.

Властелин поднимается на третий этаж мэрии и без стука заходит в строго обставленный кабинет светлых тонов: стол, стеллажи с документами, три кресла для посетителей и диванчик, на котором не поспишь в середине рабочего дня.

— Ах, господин, вы так рано! — подскакивает бледный мэр и нервно оттягивает воротник. — Что-то случилось?

Светлый властелин останавливается напротив стола из белого дуба. Молчит. Мэр, обливаясь потом, опускается в мягкое кресло — единственная здесь роскошь, выбитая жалобами на больную спину. На лысеющей макушке градоправителя поблескивает солнечный блик.

— Почему у Марьяны нет лицензии? — спрашивает светлый властелин.

«Ллос и сыновья: всё для похорон».

Вывеска над солидным двухэтажным магазином полностью соответствует восприятию того, что ждёт меня в полдень. И это я не о сыновьях.

Торговцы, заявившиеся меня окучивать, традиционно для их братии недоговаривали: вполне можно найти чёрное красивое платье к сроку и обшить его кружевами так, что от свадебного не отличишь.