— Не бойся, круг ведьм всегда честен. Он открывает наши сердца и позволяет заглянуть в сердце избранника. Там можно развеять любые сомнения.

— Марьянушка… завянешь ты одна со светлым властелином, зачахнешь без любви…

— Рейнал достойный молодой человек, и ты хорошо знаешь его, вы ведь столько лет вокруг друг друга ходили. Ты знаешь, чего хочешь, и глупо лгать себе, когда есть возможность получить благословение духов круга…

— Лучше познать любовь на день, чем десятки лет не знать её вовсе.

Трава цепляется за подол, будто мешает идти. Дурное предзнаменование? Я почти останавливаюсь, но вдруг сопротивление прекращается. Трава легко скользит по ткани, и ветер подталкивает меня в спину, помогая взобраться на холм. С его вершины открывается вид на бескрайний лес. Нетронутый властелином лес, неприкосновенный для жителей восьмой провинции.

Лес ведьм. Манящий и отталкивающий, похожий на обычный лес, но какой-то другой. Не бывает таких лесов, даже там, где лешие правят.

На опушке, сбросив сюртук на траву и держа в поводу рассёдланного коня, стоит гибкий юноша с отливающими медью волосами.

Рейнал. Он пришёл. И… понимаю, что на коне он просто приехал сюда, но это так соответствует традиции, что щемит сердце: сама судьба предлагает по всем правилам войти в лес и добраться до круга.

Беспокойно оглядывающийся Рейнал, увидев меня, улыбается. Запрыгивает на коня и припускает его. Глухо ударяются о землю копыта. Несколько томительных мгновений — и Рейнал нависает надо мной. Ветер треплет его волосы, белую рубашку.

— Марьяна, поехали, — Рейнал протягивает руку.

Ухватившись за неё, упершись на его выставленную ногу, я запрыгиваю на холку коня. Обняв меня, Рейнал съезжает с холма и направляется вглубь леса.

Мы, как и предписывает традиция, на одном животном въезжаем под сень неподвижных деревьев. В лесу ведьм всё будто застыло. Ни единого звука, и только конь шуршит листьями папоротника.

Лес ведьм пропускает нас к кругу. И хотя главное испытание ждёт там, я выдыхаю свободнее: лес пустил, значит, хоть немного, но он принимает Рейнала как моего избранника.

Тревожно ехать в лесу, где не слышно ни птички, ни шороха листьев. Сгущаются заросли папоротника, всё чаще переливаются на нём капли влаги, будто роса. И кажется, что помимо деревьев это единственное растение здесь — это бесплодное, разлапистое. Нет ни брусники, ни калины, ни земляники-черники, не поглядывают из-под листьев грибы.

Лес… словно мёртвый.

В чём причина его оцепенения? Эти капли росы, точно капли слёз, о чём нам говорят? О трудностях нашего пути, об испытаниях?

Рейнал оглядывается по сторонам, тяжело дышит в затылок.

— Тут… жутко.

Мне самой не по себе, но я уверяю:

— Это испытание нашей стойкости. Ты всегда можешь развернуться.

Крепче обнимает меня Рейнал, шепчет в шею:

— Не отпущу, моя милая, не смогу отпустить, ты моё сердце и моя душа, без тебя мне жизнь не мила. От души не отказываются.

Улыбка наконец трогает мои напряжённые губы.

Бесконечно долго тянется поездка по лесу. А ведь у него есть, должен быть предел. Папоротники вокруг блестят от росы. Прохладно, и свет блекло-холодный, будто сейчас раннее утро.

Впереди показывается просвет, и Рейнал припускает коня. Моё сердце тоже стремится туда, хотя сердце замирает от страха.

Испытание круга ведьм — каким оно будет для нас?

Всё реже стоят деревья. Выпускают нас на огромную поляну. Дальняя её часть скрыта туманом, а сама она отделёна от леса выложенной неприметными валунами дугой. Они отстают друг от друга на шаг, почти теряются в папоротнике. И это лишь часть огромного круга на благословенную для ведьм землю духов.

Натягивает поводья Рейнал, позволяет мне соскользнуть с коня, спрыгивает сам и тянется взять меня за руку.

— Нельзя, — сипло напоминаю я, и хотя от страха стынет внутри, я отступаю на шаг, а затем ещё на шаг к кругу ведьм.

Страшно, но и тянет войти в него, узнать, понять, определиться, что-то решить. Потому что даже сейчас — мы только на половине пути, ещё можно разойтись и забыть об этом.

— Иди, — Рейнал улыбается немного тревожно, но прижимает ладонь к сердцу. — Я смогу войти в круг и увижу тебя — это точно. И надеюсь, что твоё сердце позволит тебя догнать.

Да, так и должно быть на счастливом ритуале: духи не могут отвести глаза мужчины, и не дают ведьме убежать.

Кивнув, разворачиваюсь к неприметной изогнутой линии из валунов и ступаю по влажной траве. Папоротник расступается передо мной. Сердце обмирает, когда я приближаюсь к границе.

Набрав в лёгкие воздуха, перешагиваю её и прохожу ещё десять шагов, прежде чем нестерпимое желание увидеть Рейнала заставляет меня обернуться.

Это миг правды. Возможность увидеть привязанности избранника…

Рейнал стоит на границе камней.

И он смотрит чуть в сторону, не прямо на меня, будто… не видит.

Или он оглядывает лес, смотрит на что-то за моей спиной?

Белые нити отношений связывают его с родными и друзьями. Но и алые ленты вспыхивают вокруг него. И в сердце будто вгоняют нож. Другие женщины. Не одна — четыре. Истаивают, истончатся три из них в едва заметные мерцающие нити: старые связи, давние, прекращённые. Но одна — одна алая и материальная, как настоящая атласная лента, тянется за его спину в лес. Крепкая привязанность, свежая.

Она такая отчётливая, что… нет сомнений: пока клялся мне в любви, пока обхаживал меня, носил сладости, с кем-то Рейнал делил постель.

Стон срывается с моих губ, и я опускаюсь на колени.

— Марьяна? — Рейнал оглядывает поляну, присматривается.

Он не видит меня, потому что… духи не признают в нём достаточной глубины чувств, они затуманивают его зрение.

И раненое сердце кричит: это потому, что он просто человек, простому человеку не справиться с влиянием духов! А разум понимает: если чувства достаточны, духи не противятся даже связям с людьми.

Слёзы щекотно бегут по щекам, я до крови закусываю палец, чтобы не закричать, не разрыдаться сейчас. Разжав зубы, вскрикиваю:

— Кто она, кто?!

— Марьяна? — Рейнал шагает на границу, но натыкается на невидимую преграду.

Алая лента колышется. Дрожит и извивается, будто притягивает кого-то.

Сухо щёлкает ветка. Рейнал оглядывается, а я просто поднимаю взгляд: из-за деревьев, ведя в поводу серую кобылку, выходит девушка.

Знакомая девушка…

Та самая косая, которой я гадала на суженого в несуществующую ночь.

С её сердцем связана алая лента привязанности Рейнала.

Девушка отчаянная, раз посмела войти в лес ведьм. И особенная, раз духи пропустили её. Или желание её попасть сюда было так сильно, что тронуло их. А может, они хотели показать правду мне…

— Вейска, уйди! — Рейнал отмахивается. — Хватит за мной ходить! Я сказал — нет!

Он разворачивается ко мне, бессильно ищет ослеплённым духами взглядом:

— Марьяна, Марьяна, что бы она ни говорила — не верь ей. Она мне прохода не даёт, хочет женить на себе. Она сумасшедшая! Марьяна, Маря… пусти меня в круг, пожалуйста, я ведь тебя люблю, только тебя.

Столько искренности в его голосе и отчаяния, и он, возможно, правда хочет войти за мной в круг. Может, попробовав другую, он понял, что хочет быть лишь со мной, и пытается уберечь меня от правды о своей измене, но я же вижу эту красную ленту.

— Рейн… — по щекам девушки текут слёзы, она так крепко стискивает в руке какой-то предмет, что по пальцам струятся красные капли, падают на листья папоротника в бусинах росы — совсем как в видении из гадания в несуществующую ночь. — Ты же мне это подарил сам, подарил той ночью, говорил, что я особенная…

Она разжимает окровавленную руку: ладонь проткнули зубья гребня, алое измазало, почти скрыло под собой его резной узор.

Алые капли падают к росе. Своей судьбы и судьбы родных, близких людей ведьмы прочитать не могут, и то видение было… оно не обо мне, но как же мне больно!