Светлый властелин сдвигает мою руку в сторону. Гробы с венками послушно летят в указанном направлении. Совсем жарко, лицо заливает краской, даже уши печёт, и голос какой-то писклявый:

— А за грудь меня держать обязательно?

Сердце аж выскакивает, так… смущает, тревожит, раздражает и пугает то, что пальцы светлого властелина как-то незаметно перебрались выше, прямо на грудь. И чувствительно так к ней прижимаются!

Он молчит.

Горячее, частое дыхание обжигает висок.

Гробы и венки стройной чередой летят к белой башне, не задевая деревья.

Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди, а кровь будто сгустилась, руки и ноги стали тяжёлыми — такими же тяжёлыми и немеющими, как при поцелуях с Рейналом, только тогда это было волнительно, а сейчас — страшно.

— Нет, необязательно. — Светлый властелин медленно убирает руку с груди.

Мой облегчённый выдох слышно, наверное, на весь лес. Щёки и уши по-прежнему жжёт. Вот что он меня трогает, а?

— Попробуй с другими вещами, только сначала надо разомкнуть нить. Когда научишься управлять ими, можно будет сразу несколькими манипулировать, но начинать лучше с одной. Груз будет лететь в указанном направлении, пока не встретит непреодолимую преграду. В данном случае это дом, так что гробы окажутся на месте, не беспокойся за них.

Я о другом беспокоюсь. О том, что у меня уши от смущения сгорят, например.

— Поднимаем ткань и тюки, они удачно лежат вместе, — светлый властелин опускает руку мне на живот. От этого тоже жарко и сердце колотится, как сумасшедшее. — Попробуешь сама или мне повторить?

— С-сама, только отойди, чтобы не мешать.

— Уверена? — шепчет светлый властелин над самым ухом.

— Да!

Лёгкая дрожь пробегает по телу. Властелин медленно, скользнув пальцами по животу и руке, отступает на шаг. Спиной чувствую его близость, всем телом.

Так, надо сосредоточиться на управлении светлой магией, а то опять начнёт хватать и показывать. Глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю, пытаясь совладать с чувствами. Но дыхание норовит сбиться, а сердце колотится быстрее обычного.

— Подальше отойди, пожалуйста, — прошу я. — Меня отвлекает, когда за спиной стоят.

Тихий шелест травы под подолом возвещает, что властелин отступает на пару шагов. Но его присутствие всё равно ощущается.

Что он говорил? Надо представить, что светлая магия собирается под предметами, и представить, что она их поднимает.

Сосредоточившись на мотках чёрной ткани, представляю, как под ними сгущается белый туман светлой магии. У меня должно получиться! На кону неприкосновенность груди! Сгусток магии представила, теперь усердно воображаю, как он поднимает все рулоны и тюки над обочиной…

…ничего не получается.

Не поднимаются тюки и ткань над землёй и всё. Я и хмурюсь, и пыжусь, и губу кусаю, и топаю — не слушает меня светлая магия, хоть тресни.

— Тебе не хватает дисциплинированности ума, ты думаешь о постороннем.

Конечно, думаю: о том, как бы он на меня руки не разложил.

— У меня всё получится, — сильнее хмурюсь я.

Стиснув зубы, пытаюсь представить эту проклятую светлую магию, собирающуюся под тюками и поднимающую их над землёй хотя бы на ширину ладони!

От напряжения зубы скрипят, кулаки дрожат…

— Расслабься, — тихо советует властелин. — Это никак не связано с физической силой, должен работать лишь разум. Представь магию как густой, текучий свет. Представь, как она стягивается под рулонами, уплотняется…

Представляю.

Послушно представляю.

От напряжения воздух вырывается из носа с сопением. Может, светлый властелин просто издевается надо мной?

— Попробуй собрать магию под один рулон. Поток света собирается в земле, складывается всё плотнее и плотнее, формируя платформу…

Да пытаюсь я!

Рулон поднимается! Правда, с меня сто потов сошло, но целый рулон приподнимается над землёй! Накренившийся, невысоко, но… поднялся же! А ведь я полчаса назад уже почти решила, что это изощрённый способ издевательства.

Обернувшись к властелину, гордо улыбаюсь. В лёгком вечернем сумраке он кажется особенно светлым, просто сияет.

У него какое-то странное выражение лица, то есть более странное, чем обычно, а это… странно. В общем, что-то с ним явно не то.

— Хорошо, — признаёт властелин. — Теперь мысленно соедини браслет с магией под рулоном и движением руки задай ему направление следования.

Представляю, соединяю, взмахиваю рукой… рулон зигзагами пролетает в сторону и утыкается в осину.

— Движение увереннее, — светлый властелин в три шага оказывается за спиной, обхватывает одной рукой поверх груди, а другой сжимает браслет. — Чётче и увереннее.

От неожиданности я не сопротивляюсь, и его движение моей рукой получается чётким и уверенным, хотя не совсем прямым. Рулон, повторяя движение руки, отклеивается от осины и направляется к башне.

— Вот так, — над ухом шепчет властелин. Уголки его губ снова прижимаются к моему виску. — Просто нужен опыт. А теперь разомкни связь с рулоном.

Размыкаю, я всё разомкнуть готова, только бы…

Властелин выпрямляет мою руку вдоль тела, проводит ладонью от запястья до плеча. Что-то опять мне жарко и тревожно. И его губы скользят вдоль скулы…

— Я устала и есть хочу! — выпаливаю испуганно. — Давай остальные вещи ты сам.

Повисает пауза. Листья шелестят, сорока трещит… светлый властелин придерживает меня за грудь.

— Она не отваливается, — предупреждаю я.

— Кто?

— Грудь.

— Я знаю.

Намёков светлый, похоже, не понимает.

— Хочу есть! — Мой возглас эхом разносится по лесу.

Светлый властелин наконец отпускает грудь, которая не отваливается. Не сразу убирает ладонь с плеча. Спрашивает почти ровно:

— Ты какую будешь, местную еду или нашу?

Они что, питаются как-то иначе? Несколько мгновений во мне борются сомнения и любопытство. Побеждает…

— Вашу.

Встав рядом со мной, светлый властелин выставляет локоть, явно предлагая на него опереться. Ему не требуется смотреть на вещи или взмахивать руками: все оставшиеся покупки, взмыв в воздух, послушной вереницей следуют за нами.

Еда светлых властелинов — наверное, это что-то особенное, невероятное. Какое-то лакомство, которым они с остальными не делятся. Или, наоборот, гадость.

Пытаюсь представить, что это может быть, ожидая возвращения светлого властелина. Оставив вещи в холле у двери, на обед он провёл меня в комнату на первом этаже: белый куб без окон, белый стол посередине, два белых стула. Непревзойдённый стиль светлых. Надо было пару гробов попросить перенести сюда — хоть какой-то отдых для глаз.

Придумать, что же может быть едой светлых властелинов, не успеваю — мой возвращается буквально через пару минут.

С двумя большими белыми стаканами.

Один стакан властелин ставит передо мной, другой — напротив, садится за ним.

Заглядываю внутрь: что-то белое.

Ничем не пахнет. То есть совсем ничем.

Покачиваю стакан: жидкость густая, как сметана.

— Что это? — удивлённо переспрашиваю я.

— Еда.

Серьёзно? Снова покачиваю стакан. Белая густая жижа без запаха неохотно перекатывается.

— Я не отравлюсь? — уточняю на всякий случай.

— Нет.

— Почему ты это не пьёшь? — подозрения меня не покидают.

Помедлив, светлый властелин подносит стакан у губам. Делает первый глоток, второй, третий… пьёт, задирая дно стакана всё выше, пока не выпивает всё.

Ставит стакан на стол.

— И всё? — не верю я.

— Да. До завтра о еде можно не беспокоиться.

С сомнением оглядываю свой стакан. Конечно, если раз выпил и сутки сыт — это удобно. Но… странно.

Осторожно пробую глоточек. Густая тёплая масса на вкус… никакая. Вода родниковая и то вкуснее. Как этим можно наесться на день? Как такое безвкусное можно пить?