— Боюсь, что нет, — ответил Лекс.

Я вздохнула. Приплыли.

В другое время я бы непременно сорвалась, но сейчас вполне себя контролировала. Странное, незнакомое мне прежде состояние. Прямо стало интересно — долго еще продержусь?

Я посчитала, сколько у меня времени. Пожалуй, есть пара часов до окончания иммунитета. Надеюсь, важное дело Лекса ненадолго, и он успеет довести меня до Грани. В любом случае бежать поздно, да и некуда. Если что, возьму и поцелую энфирнала. А что, в борьбе за жизнь любые средства хороши.

Главное, чтобы все не зашло слишком далеко. Но ведь не набросится он на меня прямо в машине? Я покосилась на Лекса. Кто знает, кто знает. С энфирналом ни в чем нельзя быть уверенной.

Я вздрогнула, представив себя эту картину. Вокруг меня творился какой-то нескончаемый кошмар, но самое ужасное — мне это даже нравилось.

Автомобиль мчался по городу, лавируя в потоке машин. Порой мы втискивались в такие крохотные промежутки, что я только диву давалась, как зеркала заднего вида до сих пор на месте. В такие моменты мне чудилось, что салон машины сжимается. Дверца то упиралась мне прямо в локоть, то снова убиралась восвояси.

Автомобиль был как резиновый. Но все же Лекс забыл, что он за рулем машины, а не байка. У нее нет такой маневренности.

Я покосилась на энфирнала. Вид у него был спокойный. Даже скучающий. Минуту назад мы, визжа тормозами, с трудом вошли в поворот. Меня впечатало в дверь так, что плечо заныло, а Лекс будто ничего не заметил. Все такой же невозмутимый.

Я впервые задумалась: каково это — ничего не чувствовать? Наверное, неприятно.

Если родился слепым, то не скучаешь по зрению, потому что не осознаешь, чего лишился. Совсем другое дело — если потерял зрение со временем. Энфирналом невозможно родиться. Ими только становится. Значит, Лекс точно знает, чего лишен.

— Жалость — плохая эмоция, — сказал Лекс. — У нее грязно-серый цвет, неприятный.

Я вздрогнула. Проклятый телепат, или кто он там. Все видит.

— Хватит копаться в моих эмоциях, — возмутилась я. — В конце концов, это невежливо. Ты нарушаешь мое личное пространство.

— Это выходит само собой, — пожал он плечами. — Ты слишком громко чувствуешь.

Отлично, то есть я еще и виновата.

— А другие тоже видят мою ауру? — я вспомнила, как энфирналы в Альянсе косились на меня. С явным интересом.

— Видят, — кивнул Лекс, подтверждая мою догадку. — И она их привлекает.

Его послушать, так я цветок, а энфирналы пчелы, слетающиеся мной полакомиться. Так себе новость, на самом деле. Это означает, что для таких, как Лекс, я всегда буду выделяться среди толпы. Не стать мне незаметной.

Я посмотрела на дорогу и как раз вовремя. Автомобиль замедлился. Кажется, приехали.

Снова мы были за городом, но на этот раз не в промышленном квартале, а в районе богачей. Вдоль улицы стояли особняки за высокими заборами. Ворота одного из них гостеприимно распахнулись перед нами.

На подъездной лужайке было светло как днем. Причина тому — специальные переносные фонари. Похоже, все законники города собрались здесь. У них вечеринка?

Лекс остановил машину неподалеку от ворот. Ближе было не подъехать. Он вышел, бросив через плечо:

— Подожди меня здесь.

Конечно, я не послушалась. Скучать в машине желания не было. Энфирнал только хмыкнул на мое самоуправство.

Вдвоем мы направились к дому. Прошли шагов десять, когда Лекс остановился и опустился на одно колено, рассматривая что-то на подъездной дорожке. Я полюбопытствовала, что его так заинтересовало.

На камне, которым была выложены дорожка, остались глубокие вмятины, похожие на следы от когтей.

— Ого, — сказала я. — Это кто-то серьезный.

— Похоже, — кивнул Лекс, соглашаясь. — Не передумала идти со мной? Еще не поздно вернуться в машину.

— Вот уж нет. С такими когтями оно вскроет машину как консервную банку. С тобой безопаснее.

С этим он не спорил.

Около дома нас встречали законники. Лекс лишь раз кивнул в мою сторону и сказал «Она со мной», и больше вопросов не возникало. У меня появилось нехорошее подозрение, что он здесь главный.

— Кто-нибудь видел тварь? — спросил он законника, дежурившего у входа в особняк.

— Дочь хозяина, — ответил он. — Говорит, у нее были крылья.

Я с опаской посмотрела на небо, но ничего не разглядела посреди ночи. Тварь, как назвал ее Лекс, могла быть, где угодно. Так что я с радостью вошла в дом.

Но и здесь было далеко не все в порядке, а совсем наоборот. Дорогой паркет вырван кусками, содранные обои свисают со стен. To, что осталось от люстры, валялось посреди холла: остов погнут, а хрустальные подвески разлетелись по полу.

Неподалеку от входа стоял незнакомый мне энфирнал. Подобных ему я еще не встречала. Он был старше других лет этак на двадцать. Я бы дала ему сорок, не меньше.

Но дело было не в возрасте, а в шрамах, покрывающих кожу энфирнала. На нем была рубашка с закатанными рукавами, и меня поразили его предплечья. На них же ни единого живого места! Он как будто играл с мясорубкой. И проиграл.

Помимо шрамов у энфирнала не хватало нескольких пальцев: мизинца на правой руке и мизинца с безымянным на левой. Что за кошмар с ним приключился?

Неподалеку от беспалого стояла женщина лет тридцати. Беглого взгляда хватило, чтобы определить в ней вампиршу.

Женщина всхлипывала и даже для вампира была чересчур бледна. Похоже, это и есть дочь хозяина.

Лекс направился прямиком к ней. Я по привычке пошла следом. Вампирша странно среагировала на наше приближение — попятилась. Потом вытянула перед собой руку и сказала:

— Соблюдайте дистанцию, господин Нолан. С меня хватит одного энфирнала, — она покосилась на беспалого.

Тот пожал плечами и отошел на несколько шагов назад. Неуважительное отношение вампирши его не задело. Впрочем, Лекс тоже никак не отреагировал. Лекс остановился в метре от вампирши и произнес:

— Опишите тварь. На что она была похожа?

— На чудовище, — выпалила вампирша. — Сколько можно задавать одни и те же вопросы? Я устала от них и… — она поморщилась, — от вас.

Лекс кивнул и направился дальше по коридору. Я, догнав его, не удержалась от вопроса:

— Что это с ней?

— Ей неприятно, Лисса, — спокойно ответил Лекс. — В присутствии энфирнала людям и существам не по себе. Им холодно и страшно. У некоторых бывают панические атаки. Не понимаю, почему ты реагируешь иначе. Но я с этим разберусь.

Он разберется… Вот теперь и мне стало не по себе.

— Энфирналы питаются эмоциями? — спросила я.

— Эмоции гибнут, когда мы рядом, — кивнул он.

— Значит, вы — яд для чувств.

— Именно так. Но прежде чем эмоция исчезнет, мы можем ее ощутить. Мы словно крадем чужие чувства. Это происходит само по себе и не поддается нашему контролю.

Он произнес это со странным блеском в глазах. Примерно так наркоман говорит о новой дозе. Я поежилась. Получается, вот, кто я для Лекса — доза? Возможность еще раз пережить давно утерянное.

Я наивна, если думаю, что он как-то особенно ко мне относится. Опомнись, Лиз, перед тобой энфирнал. Он в принципе не в состоянии относиться к кому-либо по- особенному. И не потому, что плохой. Просто нет у него такой функции — чувствовать. Неприятное, но отрезвляющее понимание.

Задумавшись, я не заметила, как коридор закончился.

— Где жертва? — услышала вопрос Лекс и подскочила. Еще и жертвы есть? Кошмар!

Очередной законник указал куда-то в сторону, и Лекс направился туда. Я, естественно, за ним. Сегодня я буду вашим хвостиком, господин энфирнал, придется с этим смириться. Надо было сразу отвезти меня к Грани, а сейчас терпите.

По особняку сновали законники с какими-то приборами в руках. Кажется, замеряли фон. Будь мы в мире людей, решила бы, что радиоактивный, но мы за Гранью. А, значит, речь идет о магии.