— Крис, — она попыталась улыбнуться. Потому что не знала, что ответить.

— Ты знала? — вторю настойчиво.

— Знала.

— Это сделал твой муж.

— Ты не права, — отозвалась Ди, — это был приказ его отца. Эмин был вынужден. Нас загнали в ловушку.

Меня затошнило.

— Ты слышишь себя, Диана? Ты говоришь о моих родителях, которые пострадали, пытаясь тебя спасти. Ты пропала, и они забеспокоились. А ты так просто приняла нашу смерть.

— Мне очень жаль, — в ее глазах собрались слезы, — у меня не было другого выбора.

— Выбор есть у всех.

— Но у меня его не было, Кристина. Эмин забрал меня из Новосибирска. Увез в Волгоград. Я перестала выходить из дома и была полностью подчинена ему. Кажется так, будто я была счастлива с ним, но ты ничего не знаешь о моей истории.

— Ты счастливая жена и мать его наследника.

— Так пишут в газетах, — согласилась Диана, — но моя жизнь не написана в газетах. О таком не пишут.

Я отвернулась.

На что она рассчитывала, когда пошла за мной? Наверное, Диана двигалась интуитивно, в состоянии аффекта, ведь она увидела подругу, которую много лет считала мертвой.

— Давид любил тебя?

— Ты шутишь? — Диана непонимающе качнула головой, — он только что угрозой вывел меня на танец, чтобы вызвать в Эмине гнев. А ты спрашиваешь, любил ли он меня? Если бы он получил меня тогда, это бы открыло Басмановым ворота в Волгоград. Что сейчас, что тогда — я была лишь дополнением к его самолюбию.

Я отвернулась, пряча легкую улыбку.

Просто приятно. Не более. Мне все равно, что Давид чувствовал до меня. Я должна была знать это, потому что он отец моих детей.

— Он любит тебя, — добавила Диана, — это видно. Он приехал в Волгоград отомстить моему мужу за тебя, и это о многом говорит. И еще я рада, что ты с ним. Ты знаешь, он лучше Эмина. Он человечнее.

Диана улыбнулась.

А затем взволнованно посмотрела на дверь и резко закричала:

— Эмин! Нет, Эмин!

Дверь резко распахнулась.

Это были Давид и Эмин — оба в крови и ссадинах. Я не понимала, что задумал Давид, пока он не затащил избитого Эмина внутрь и не приставил нож к его толстой шее.

Виктор закрыл меня собой, а охрана Давида заблокировала двери изнутри. Чтобы никто не помешал Давиду исполнить правосудие.

Эмин захрипел, пытаясь выбраться из-под лезвия ножа.

Потекла кровь.

Диана истошно закричала, а Давид смотрел только на меня.

Я готов ради тебя на все, — читалось в его темных глазах.

Давид готов ради меня на все.

Что является еще большим подтверждением его искренности? Только смерть Эмина, которой я не хотела.

— Ну, давай, — скривился Эмин, — грохни меня здесь, Басмановский сынок, и тебя сразу повяжут.

— Умолкни, — процедил Давид, — тебя, падла, только на вечеринках можно было выцепить. В остальное время за тобой толпа охраны.

— Поэтому придется здесь, — Эмин кровожадно ухмыльнулся, — давай, чтобы при всех. И сразу за решетку сядешь.

— Один раз уже отсидел.

Давид снова посмотрел на меня.

Я едва качнула головой и губами прошелестела:

— Не надо, Давид.

Надо, Жасмин, — ответил его взгляд.

Я мысленно взмолилась.

Не делай этого. У нас дети.

Все присутствующие в зале видели, как Давид избил Шаха. Давид уже сейчас шел на срок. Учитывая прежнее дело, сейчас ему дадут пожизненно. Ни связи, ни двое детей не помогут.

Я не хотела мести. Такой жестокой участи. Кристина хотела, но я — нет.

Я посмотрела на Виктора, но охрана слушалась только своего хозяина. В их мире другие законы, и мне придется все делать самой.

— Прошлого не изменить, Давид, — сказала я, — а здесь ты нужен нашим детям. Эмилю и Ясмин нужен отец. В жизни. Не в тюрьме.

При имени наших детей его пальцы на рукояти ослабли. Я уберегла его. Надолго ли? Он по-прежнему крепко фиксировал своего врага лезвием, и даже в таком положении они с Эмином умудрялись разговаривать — цедить сквозь зубы. Тихо, чтобы мы с Дианой не услышали.

Диана повернулась ко мне. В ее глазах стоял страх. И еще кое-что.

Борьба.

Она всегда боролась за Эмина, поэтому они вместе столько лет. О них пишут в газетах и их обсуждают. Великая пара. И как бы сильно Диана не обвиняла мужа в не человечности, она его любит.

Я не знаю, что это за любовь такая.

Безумная. Дикая. Сложная.

— Останови своего мужа, Жасмин, — процедила Диана, — ты не понимаешь? Вам не выбраться из Волгограда живыми, если вы убьете Эмина. Даже из этого зала вам не выбраться. Я обещаю.

— Ты угрожаешь?

— Констатирую. Люди Эмина повсюду. Поиски — лишь дело времени, а у вас двое детей. У нас тоже сын. Мы обе матери. Останови его.

Я стиснула челюсти и подошла к Давиду. Его можно было понять, но еще больше я понимала Диану. Я не святая, но такой участи для нее не желала даже я.

Я прикоснулась к его кулаку. Костяшки побелели — так сильно он сжимал рукоять ножа.

Я не хочу новых смертей.

— Давид, я тебе верю. Оставь его. Они не стоят нашего счастья.

— А я обещал тебе, Жасмин. В начале нашего знакомства я сказал, что могу отомстить за твоих родителей.

Столько лет я ненавидела Давида без вины. В нем бушевали эмоции, он хотел доказать мне, что невиновен.

Глаза Давида налились кровью.

Я не верила в любовь. Но что тогда это?

— Если все так и было, то главный зачинщик уже мертв. Давид, наши дети родились благодаря Эмину и тому врачу. Достаточно ошибок.

Я посмотрела мужу в глаза и подумала, что не прощу его, если он оставит наших детей без отца.

Шорох. Треск ткани. Резкий толчок.

Давид толкает Эмина в спину. Диана сразу кидается к мужу и судорожно вытирает кровь с его шеи, чтобы рассмотреть, цела ли она. Еще не понимая, жив Эмин или нет.

Он жив.

Я с облегчением выдыхаю.

Диана не отходит от Эмина ни на шаг. Закрывает его собой, поит водой и вытирает с его кожи кровь, пытаясь ее остановить. Порез не глубокий, все будет хорошо.

Давид с омерзением скалится, вытирает нож о свой пиджак и резко прижимает меня к себе. Он такой сильный. Целый и в безопасности. Когда можешь чего-то лишиться, начинаешь сильнее это ценить.

Я вдыхаю запах пота и крови и с благодарностью жмусь к нему.

Все позади.

Месть — позади.

— Пошли отсюда, — рычит Давид.

Муж дает Виктору приказ — вывести нас отсюда тихо. Он хватает меня за руку и насильно тащит на выход. Я оборачиваюсь в последний раз: Диана прижимает к себе Эмина и целует его, всего в крови, в губы.

Таковы наши судьбы — теперь навеки разлученные.

Я вглядывалась в ее лицо, раньше мне так хотелось, чтобы она увидела меня.

Чтобы она узнала, что я жива.

Что из-за нее в наш дом послали убийц. Все эти годы Диана знала правду, но свято навещала мою могилу и даже иногда — плакала.

Давид останавливается перед самым выходом и дает обещание:

— Передай своему мужу, что, если он когда-нибудь приблизится к Жасмин, я его убью. Настанет момент, и я не помогу. Ни ему, ни вашим детям.

Давид переводит на меня тяжелый взгляд, от которого хочется сжаться. Муж тяжело дышит — так сильно он устал бороться за меня.

— Это же касается и тебя, Жасмин. Нет здесь подруг. Нет прошлого. Надеюсь, ты это уяснила. Басмановы не дружат с семьей Шаха.

Я все уяснила.

После того, как он разбил Эмину лицо и приставил нож к его горлу — точно все.

Через несколько минут мы сидим в салоне автомобиля и мчимся по ночному Волгограду. Я забыла, как пахнут сигареты, пока Давид вновь не закурил. Едкий дым забрался в легкие.

— Можно было обойтись без… — я замолкаю, напоровшись на звериный взгляд Давида.

Без кровопролития, хотела сказать.

— С тобой-то? — кривит избитые губы, — с тобой иначе нельзя. До греха доведешь.

Я складываю руки на коленях и нервно сминаю край своей одежды.