Даже откровенные ругательства не возымели бы подобного эффекта. Смятения и растерянности.

Я стою посредине номера и ищу глазами упаковку противозачаточных таблеток. На автомате. И не могу найти. Мой взгляд натыкается на завядшие без воды розы, пустые чашки из под кофе, на смятую постель, брошенный телефон и переполненную пепельницу. На плотно занавешенные шторы и на тускло горящий ночник. Хаос. Сплошной хаос. Очень хорошо подчеркивающий мое состояние души. Правда, уже не так хорошо, как с утра. Сейчас видимый разгром вызывает у меня глухое раздражение, а не приятную завершенность общего мироощущения. И это ко всему прочему, что я и без того имею честь испытывать. Калейдоскоп отрицательных эмоций.

В конце концов, я решаю, что лучше пропустить его вопрос мимо ушей и задать в свою очередь свой. Неважная стратегия. Не самая лучшая тактика.

– Поужинаем? Я буду ждать внизу в ресторане, – получается ультиматум на ультиматум. Не предложение и не приглашение. Короче, дерьмово получается. Но мне во что бы то ни стало надо с ним поговорить, даже если у него нет желания этого делать.

Воцаряется тишина. Я слышу за этой тишиной шум двигателя и звуки музыки. Я слышу резкий щелчок зажигалки и его короткий вдох. Полный едва сдерживаемого разочарования.

– Значит, поговорить хочешь? – чувствую, как его губы изгибаются в насмешливой улыбке. Как голос становится тише, холоднее и безучастнее. Как появляются глубокие паузы между словами, будто подчеркивающие его безразличие. – О чем?

– Обо мне.

Побочный эффект любых снотворных таблеток это некоторая медлительность работы мозга. Сознание, словно стоит на ручном тормозе и никак не хочет приходить в действие. Оно отказывается соображать. А если и делает это, то очень неохотно. А мне надо, очень надо сейчас нормально соображать.

– И как долго ты будешь ждать? – он глубоко затягивается и выпускает дым через нос. Я так хорошо представляю его, будто он рядом. Даже на расстоянии. Даже на расстоянии сотни световых лет, я почувствую на себе его взгляд. Вопросительный и ждущий ответа.

– Пока не придешь, – присаживаюсь на край кровати и плотно сжимаю колени. Чуть сгибаюсь, как от сильной боли. Хотя она и так уже начинает пульсировать в висках. Сигнализирует, что никуда не уходила, а лишь затаилась на несколько коротких часов.

– Хорошо, Аня, – неохотно соглашается он. – Но постарайся, чтобы разговор не затянулся. Без лирических отступлений и хождений вокруг, да около. У меня планы на тебя совсем иного рода. Цветы понравились?

– Шикарные, – после секундной паузы вешаю трубку. Или мы делаем это одновременно. Синхронно. Когда добавить больше нечего, а слушать молчание друг друга неинтересно. Когда тема исчерпана, а точки расставлены.

– Уже решили, что будете заказывать? – рядом со мной стоит официант. Со строгим взглядом, приветливой улыбкой, блокнотом и золотой ручкой в ухоженных руках. В таких местах главное поддерживать имидж. Иметь запас терпения и обладать профессиональной стрессоустойчивостью. Для того чтобы, когда твоя клиентка вот уже несколько минут молча смотрит на тебя при этом, не проронив ни слова, достойно выдержать психологическую атаку. Для того чтобы не сорваться и не послать ее далеко и надолго.

Клиентка – я.

И у меня не было целенаправленного желания действовать ему на нервы. Я вглядываюсь в его красивое молодое лицо и размышляю над тем, чего же я в действительности хочу. Когда то у меня была прекрасная способность разбираться во всех нюансах западноевропейской кухни. А теперь все будто растратилось. И способности, и знания, и умения. И не только в вопросах еды.

Начинаю с закусок. Если твой ужин может затянуться на неопределенное количество времени, всегда лучше начать с закусок, а не с главного блюда. Так есть шанс, что когда настанет черед десерта, пройдет уже ни один час. Но это если с умом подойти к данному процессу.

Заказываю в качестве аперитива бокал сухого вина. Делаю из него несколько целомудренных глотков и жду, когда принесут австралийскую говядину с корнишонами, каперсами и яичным желтком. Аппетита нет, но есть стремление занять себя чем-нибудь.

Часы на тот момент показывают семь вечера.

И мое ожидание только начинается.

Медленно пережевываю кусочки нежного мяса. Тимьян и розмарин придают ему терпкий, сладковатый аромат. А острый сливочный соус подчеркивает насыщенный вкус.

На главное блюдо подают каре ягненка под ежевичным соусом. Прошу принести еще бокал вина, и пока официант выполняет заказ, выкуриваю сигарету. Я всего лишь хорошо провожу вечер, коротая его в ресторане. Убеждаю себя в этой мысли, привыкаю к ней и уже почти верю в нее.

Со своего места мне хорошо виден главный зал и вход в ресторан, несмотря на то, что я и сижу в отдельной кабине за полупрозрачным тюлем. Этого вполне достаточно, чтобы сохранить видимую удаленность от других посетителей ресторана, но и не чувствовать себя при этом одной. Двоякая иллюзия восприятия мира.

Мне нравится.

Мне нравится теплый бежевый цвет стен с рейками из темного дерева. И уютные мягкие диваны с замысловатым орнаментом. И даже тусклая свеча с шелковым оранжевым огоньком.

Мне нравится тихая ненавязчивая музыка. И неоновый вечер за окном. Приглушенные голоса официантов и бархатный смех посетителей. Живые звуки, живая картинка.

Я здесь и меня тут нет.

На моих губах появляется улыбка. Закидываю ногу на ногу, расслабленно откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза.

Не так и сложно изображать то, что на самом деле не чувствуешь.

Уверенность. Спокойствие. Умиротворенность.

Легко и просто. Легко ровно дышать, и есть ужин, которого изначально совсем не хотела. Просто пить вино и посматривать на всех чуть усталым взглядом. Пресыщенным и совершенно безразличным.

Играть на публику очень интересное занятие. Даже для совершенно посторонних людей лучше казаться не растерянной, не ждущей, а просто скучающей. Таковы правила. Для всего есть свои правила. Шаблоны. Надо только их придерживаться. И тогда никто никогда не поймет, кто ты есть на самом деле. Что ты из себя представляешь и что чувствуешь.

Важная деталь. Принципиально важная деталь.

«Плачь перед тем, кто сможет оценить твои слезы. Понять их и принять. Пусть они будут искренними и правдивыми. От души. И никогда наигранными. Это не сила духа и не скверный характер. Это честность. Это желание открыться и признаться в своей слабости. Но только перед тем, кто не захочет причинить тебе большую боль».

Часы показывают без четверти девять. И мне кажется, что я зря сижу. Зря жду. Зря на что-то надеюсь. Зря проговариваю про себя вопросы и выстраиваю фразы. Все зря.

И когда эта мысль настойчиво проникает в голову и там укореняется, появляется Романов. Замечаю его сразу. Во-первых, потому что постоянно слежу за входными дверями. Во вторых, потому что при его появлении посетители в ресторане замирают. Непроизвольно. На какую-то долю секунды. Словно время совершает скачок. Или рывок. Берет тайм-аут, чтобы сделать следующий вдох.

Эффект превосходства над остальными. Притягивающий внимание, как магнит. Останавливающий время, как стоп-сигнал.

Даже официанты не сразу соображают, что к нему надо подойти и проводить за столик. Он просто быстро проходит мимо них, не повернув головы. Точно их не существует в его мире. Уверенно направляется ко мне, словно мы заранее договорились о встрече. О месте. О конкретном столике.

Его взгляд не блуждает по сторонам. Не ищет и ничего не ждет. Очень статичный взгляд. Неподвижный.

Девушки за барной стойкой откровенно провожают его глазами. На их лицах обозначен интерес. Кошачий интерес при виде сметаны. Еще чуть-чуть и мне кажется, что я услышу их довольное урчание.

В животе вспыхивает странное чувство. Как будто я только что оказалась на краю обрыва и случайно оступилась. Сердце на мгновение замирает и вдруг подскакивает. В кровь врывается адреналин. Так что стенки сосудов расширяются, заставляя лицо гореть. Отворачиваюсь.