– Мне бы хотелось, чтобы ты правильно оценивала обстановку и не питала пустых надежд.

Чтобы встретиться с ним взглядом, уходят последние силы. Чтобы посмотреть ему в глаза. И увидеть там отражение себя. Перевернутое и искаженное. Гораздо проще смотреть на лоб. От этого взгляд рассеивается. Приобретает растерянное и безразличное выражение. Подмены никто не заметит. Сохранится иллюзия зрительного контакта. Но такой способ значительно облегчит общение.

– Значит, все-таки женат?

Правда не всегда совпадает с желаниями, которые мы тайно лелеем. Вся эта откровенность никому не нужна, если она расходится с откровенностью, которую мы ждем. Мы любим обман. В душе. Любим, чтобы нас водили за нос. Но аккуратно. Незаметно. Такой путь – легкий путь. Скоростное шоссе по сравнению с лесной тропой.

Но мы играем в войну за истину.

Мы ее требуем.

Вымаливаем.

А потом шепчем тихо: «Обмани, обмани, обмани». Про себя. Чтобы никто не услышал.

Его пальцы сильнее сжимаются на моих ногах. Так что кожа белеет. Так что мне не пошевелиться. Остается сквозь стиснутые зубы проговорить:

– Алина говорила, что она умерла, но это не так? И Алина… – ее имя смешивается с моим вдохом. Между фразами паузы. Провалы. Но я заставляю себя закончить мысль. – Она была здесь. Вы с ней тоже… да?

Окончание фразы стирается в пыль. Сходит на нет.

Да – что? Трахались, проводили время вместе, точно так же встречались в этом номере? А потом она тебе надоела, и ты решил что-нибудь изменить в своей жизни?

Стискиваю в кулак простынь. Но взгляда не отвожу. Не опускаю. И не прячу. Терплю. Хотя он обжигает кожу. До алых рубцов. Зацелованную кожу. Заласканную. Его губами и языком. Исписанную прикосновениями. Изрисованную. До сих пор хранящую его запах.

– И как? Сравнил?

Это последнее на что меня хватает.

Романов кивает.

– Ты – лучше.

***

Его жена – француженка. Утонченная, стильная, красивая. Любительница экзотических путешествий и ночных вечеринок. За ее спиной долгие года обучения в Сорбонне, то ли на архитектора, то ли на искусствоведа. В общем, ее профессия такая же возвышенная, как и она сама. У нее легкий акцент, с глубокими перекатывающимися «р», что придает ее речи удивительный шарм.

Она любит дорогие машины, красивых мужчин и минеральную воду Перрье.

Она имеет все то, что и полагается иметь в этой жизни. У нее очень влиятельный отец и не очень стабильное будущее. На улицах города она появляется исключительно с охраной и в темных очках. Словно популярная кинознаменитость. Она легкомысленна и немного глупа. Но ее положение и родственные связи прощают ей это.

Ее имя мне знать необязательно.

По словам Романова, они встречались не более десяти раз. За все время официальных отношений.

И да, у них был секс. Довольно хороший и горячий, который можно при желании повторить. Чем они и занимались, когда им доводилось пересекаться. А это случалось довольно редко. Им прекрасно жилось в разных странах.

А еще он выиграл ее у собственного отца в карты. Хотя тогда, конечно, он ехал совсем не за этим. Нужно было налаживать торговые пути с Европой. И как-то само получилось, что она стала лучшей гарантией чужих и совершенно не касающихся ее отношений.

Впрочем, ее это мало волновало. Она смеялась, пила шампанское и в первую же ночь сказала: «Не будем усложнять друг другу жизнь».

Ее слабостью действительно был порошок, и пару раз отец отправлял ее лечиться в наркологическую клинику. Самую лучшую в Европе. Но даже лучшие врачи не могли справиться с ее пагубными привычками. Она любила повторять:

«Посмотрите на себя, из-за вас меня в любой момент могут пристрелить. Умоляю, какой, к черту, порошок? Это моя единственная радость».

Однако чаще всего ей ничего не угрожало. Преувеличение было ее страстью. Хотя в ее арсенале было много страстей. Не всегда приятных для других.

Ему было похуй на нее, ей – на него.

Но иногда они появлялись вместе на официальных мероприятиях.

И это все, что их связывало.

До тех пор, пока она не вляпалась в какую-то паскудную историю. Настолько паскудную, что самым правильным выходом стало официально признать ее мертвой. Дать новое имя, новую фамилию и отправить в долгосрочное турне. Ей было плевать на первое, второе и третье. Она лишь пожала плечами и лениво произнесла:

«Какая прелесть».

Для всех других, выпускница Сорбонского Университета умерла от передозировки. Что вполне соответствовало ее образу жизни.

Все это я узнаю, пока мы едем с ним в машине. В очередном неизвестном и малопонятном мне направлении. В самый разгар ночи. Как раз, когда весь город либо уже засыпает, либо готов через пару часов проснуться.

Спрашиваю:

– И где она сейчас?

Романов криво улыбается.

– Мне ее специально для тебя найти? Понятия не имею.

Провожу пальцем по обшивке салона. По каждому наглухо заделанному стыку. По слишком толстому стеклу. Ударопрочные, пуленепробиваемые стекла делаются из нескольких слоев. Пяти или шести. Так что их толщина иногда достигает сантиметра. Корпус бронированного автомобиля покрыт кевларовым покрытием. Его химическое соединение в пять раз прочнее стали. У него высокая температура плавления. Так, что это лучшая защита при взрыве. Под кожаной отделкой салона – стальные пластины. При выстреле они тормозят инерцию пули. Изменяют ее, пока она не теряет своей силы. Масса автомобиля при таком тюнинге увеличивается в несколько раз. Что требует замены двигателя на более мощный, и усиленную подвеску.

Такие машины продаются в закрытых, хорошо охраняемых, залах автосалонов. И далеко не каждый в них может попасть.

Те, кто дорожит своей жизнью, готовы выложить за автомобиль неприличное количество бабок.

Потому что жизнь, в любом случае, дороже.

Романов ценит свою жизнь и свою безопасность.

Свое спокойствие и свое личное пространство.

Он не любит сюрпризов и неожиданностей.

Когда мы выезжаем за город, его рука ложится мне на колено. Ладонь скользит выше по бедру. Пальцы поглаживают кожу. Его действия в сочетании с высокой скоростью производят на меня неизгладимый эффект. Чтобы унять дрожь во всем теле, задаю никому ненужный вопрос:

– Куда мы едем? – голос у меня с предательской хрипотцой. Выдает с головой своими низкими интонациями.

Он усмехается и тормозит. Посреди пустынной трассы. А потом притягивает меня к себе и выдыхает у самой шеи:

– Пока никуда.

«Никуда», пока он торопливо снимает с меня одежду. Пока мы пробуем на вкус новую ласку. Касаемся губ друг друга с предельной осторожностью. Смешиваем дыхание.

Пока просторный салон не наполняется запахом секса и страсти.

Пока это все, что нас объединяет.

Проникновение в меня. До туго сжатых мышц живота. До горячей волны по телу и до боли закусанных губ. На фоне, оставшегося за спиной города. С его яркими огнями. В салоне автомобиля, наполненного густой музыкой. Под ударные.

В ритм. Движения.

И его соленый привкус кожи на языке. Уверенные объятия и сильные руки на талии. Происходит то, что не поддается контролю. От чего нельзя отказаться. Когда вместо сна – долгая поездка. И быстрый секс на передних сидениях. Спонтанный. Совсем не нежный. Совсем не романтичный. Но от которого в кровь еще долго выбрасывается гормон эндорфина. И истерично бьется пульс.

Он застегивает ширинку и целует меня в висок. Отстраняется. И какое-то время смотрит в темноту, положив руки на руль. Прислоняюсь лбом к его плечу, закрываю глаза и набираю полную грудь воздуха. А потом резко выдыхаю.

Романов ничего не говорит. Заводит машину, и мы трогаемся.

На пороге небольшого коттеджа меня встречает Вика. На ее лице тень сна. Она стоит босиком на пороге и зябко запахивается в тонкий халатик. Передергивает плечами. Смотрит в промозглую темноту и не узнает меня. То ли со сна, то ли просто так.