Бехтерев напряжённо кивнул, а я снял перчатку с левой ладони и врезал обратным витком по магическим бактериям. Моя чаша тут же удовлетворённо взвыла. Это означало, что я уничтожил миллиарды одноклеточных жизней. Десять минут работы, и первый молодой студент оказался в руках Бехтерева.

— Почти цел, Алексей Александрович! — воскликнул он. — Смотрите, никаких ран, только мелкие кровоподтёки!

Он передал тело, а затем я достал следующего. А затем ещё одного. Когда я добрался до пятого тела и разрушил корку, передо мной появилось столь знакомое бледное лицо Сони Бахмутовой.

Живая! Хвала богам… Я уже несколько раз спасал жизнь этой девушки. Не хотелось бы, чтобы она погибла после всего этого. И плевать мне на количество её ядер — не это главное. Будь она хоть императрицей, хоть простой крестьянкой. Мне ещё смотреть в глаза её отцу и её брату.

Вскоре большая часть людей уже оказалась на берегу. Когда я передал седьмого студента Бехтереву, по его щекам побежали слёзы. Хотя сам он выглядел абсолютно спокойным.

— Почти всех спасли, господин Мечников… — прошептал он. — Поверить не могу, почти все выжили!

Похоже, Борис ещё никогда не участвовал в таких операциях. Но я понимал его чувства. Этот трепет, когда ты впервые спасаешь жизнь человека… Его ни с чем нельзя сравнить. Особенно, если надежды на спасение почти нет.

— Остался ещё один, Борис Валерьевич, — произнёс я. — Не расслабляемся.

Когда я извлёк из толщи слишком тёплой для января воды тело преподавателя Академии, уже успело стемнеть. Луну загородили густые тучи, и вечерний мрак слился с цветом Мёртвого озера.

Однако, когда Бехтерев взвалил на свои уставшие плечи еле живого мужчину, корка под нашими ногами дрогнула.

— Ч-что это было? — вздрогнул Борис.

Чаша, что питала мой обратный виток, сильно завибрировала. А это означало, что моей жизни угрожает серьёзная опасность.

— Всё, господин Бехтерев… — прошептал я. — Пора уходить. И быстро. Озеро проснулось.

— Ч-что вы сказали? — испугался он.

— БЫСТРО, БЕГИТЕ К БЕРЕГУ! — проорал я, увидев вздымающиеся над гладью воды чёрные щупальца, состоящие из одних лишь микроорганизмов.

Начался настоящий хаос. Бехтерев побежал к пиромантам, а его шаги отдавали мерзким плюханьем.

Похоже, коллективный разум понял, что мы отняли у него пищу…

И как только громадное щупальце попыталось ударить меня, я выставил вперёд левую руку и отразил удар обратным витком. Биомасса распалась, и в этот момент я почувствовал, что калечащей маны во мне больше не осталось.

Я истратил всё на спасение студентов.

В моё плечо впилась чья-то рука.

— Алексей! — воскликнул Игорь. — Беги к берегу, дальше — дело за нами. Мы с Углёвым выжжем всё здесь дотла.

Пиромант выглядел уверенным в себе, как никогда. По едва различимому блеску его глаз я понял, что он абсолютно серьёзен. Более того, он даже готов умереть здесь, если придётся.

Да откуда же у него такая самоотверженность⁈ Кем он был до потери памяти? Военным? Полицейским?

Спорить я с ним не стал. В его взгляде я увидел абсолютную уверенность в своих силах. И лишь добравшись до берега, понял, что не всё происходило так, как хотел того Игорь.

— Хвала Василиску, что вы смогли выбраться, господин Мечников! — воскликнул Альберт Углёв. — Я очень за вас переживал.

Я замер, осознав, что на самом деле случилось. Углёв уже давно отступил к берегу и поливал близлежащую воду небольшим потоком огня.

И это — преподаватель Магической Академии? Декан факультета пиромантов? Если его пламя столь скудно, значит, у Игоря и вовсе нет шансов.

И стоило мне об этом подумать, как всё озеро взорвалось.

Углёв завизжал, словно испуганная девка, и упал задницей в снег. Всю нашу команду обдало горячим воздухом. Дышать стало невыносимо. Сначала я подумал, что произошёл взрыв всего скопившегося сероводорода, но вскоре понял…

Газ так рвануть не мог. Его силы не хватило бы, чтобы устроить такое.

В лесу стало светло, как днём. Мёртвое озеро пылало, а языки пламени, казалось, достигали даже облаков.

В небо летел не дым, но пар. Вода, заполненная сгорающими микроорганизмами, начала испаряться.

Мы наблюдали за происходящим чуть меньше получаса. И когда из пламени к берегу вышел Игорь, я понял, что воды в озере больше нет. Мой помощник пиромант испарил всё озеро. Испепелил его до самого дна.

Ни у одной бактерии не было шанса выжить в этом адском пламени.

— Боги! Сколько же… Сколько же у этого человека магических ядер⁈ — пропищал Углёв. — Не могу поверить, что вижу такое воочию. Подобную силу я видел всего лишь дважды. Когда встречался с главным пиромантом Санкт-Петербурга и… когда исключал одного из лучших своих учеников.

— Я вспомнил, Алексей, — произнёс Игорь, остановившись около меня.

Часть его одежды сгорела и шрамы, оставленные молниями, обнажились перед остальными членами нашей команды.

— Пока что только имя… — сказал молодой пиромант. — Игорь Львов, — он перевёл взгляд на Углёва. — Я действительно учился под вашим началом, Альберт Антонович. Но, к сожалению, это всё, что я помню.

К нам подъехали ещё три кареты, высланные главным госпиталем Пензы. Пострадавших людей погрузили внутрь и увезли в город.

Мы поехали вслед за ними.

— Как же так вышло… — шептал Углёв. — Я ведь помню вас, господин Львов. Вы учились на моём факультете три года назад! Кажется, у вас было шесть или семь ядер на тот момент. Сила, с которой вы подожгли это озеро… Мне кажется, что сейчас у вас даже больше маны, чем было тогда!

Я был искренне рад, что нам удалось напасть на след воспоминаний Игоря. Хоть мой пациент и хотел поступить на курсы среднего лекарского персонала, я был не против отпустить его. Если его память восстановится — он должен вернуться туда, где должен находиться.

Однако оживлённый разговор Игоря с его бывшим преподавателем перестал меня интересовать, когда я взглянул на кучера.

— Алексей Александрович, не знаю, есть ли у вас желание сейчас обсуждать этот вопрос, — обратился ко мне после долгого молчания Борис Бехтерев. — Но я готов подписать договор, который был в переданном вами письме…

— Минуту, господин Бехтерев, — перебил лекаря я.

Кучер… У нас совсем другой кучер! Сюда мы ехали с другим мужчиной.

Я старался лишний раз не глазеть на человека, что сидел перед лошадьми. Он не должен был понять, что я узнал его.

Но сомнений у меня не осталось. Это — человек Рокотова. Тот, кто ехал с нами в одном вагоне…

Ранее мне казалось, что поездка подельника Рокотова в Пензу — простое совпадение. Но он только что незаметно для остальных заменил нашего кучера. Две кареты с пострадавшими уже уехали в госпиталь, а значит, мы остались одни посреди леса с этим человеком.

Правда, не могу представить, чем он может нам угрожать, если учесть, что в карете находится сразу четыре мага. Два пироманта и два лекаря.

А если учесть, что он всё ещё не попытался прикончить Игоря, значит, он до сих пор его не узнал. Нам повезло, что мы влипли в эту историю с Магической Академией. Возможно, что он принял Игоря за одного из студентов.

Да, разумеется, люди Рокотова помнят, что им пришлось столкнуться с пиромантом, но здесь — в Пензе — этих пиромантов целая куча! Как минимум, в нашей карете целых двое!

Значит, есть риск, что он всё же поехал именно за мной. Иначе из-за чего он вдруг оказался с нами в одной карете?

— Борис Валерьевич, — прошептал я, — у нас сменился кучер. Вы обратили внимание?

— Разве? — нахмурился он. — А какая разница? Должно быть, прежний уехал с первой каретой — повёз студентов в госпиталь.

— Я знаю этого человека, — объяснил я, стараясь разговаривать, как можно тише, чтобы нас больше никто не услышал.

Однако ответить Бехтерев не успел. Карета резко свернула с дороги и остановилась на обочине.

— Почему мы встали? — воскликнул Углёв.