— Константин Викторович, как себя чувствуете? — спросил я. — Плечо не болит?

А ниже его левого плеча не было ничего. Мне пришлось произвести экстренную ампутацию, чтобы сам судья выжил.

— Алексей Александрович, — прохрипел он. — Умоляю вас, не надо… Не везите меня в госпиталь.

— Это ещё почему? Вашу культю придётся обрабатывать — и не одну неделю, — ответил я. — С ногами тоже не всё просто. С переломами лекарская магия справится без труда. Но передвигаться вам будет тяжело ещё много месяцев.

— Я предал его. Я отправил письмо в Саратов. Потребовал помощи у самого князя Игнатова. У правителя нашей губернии. Я рассказал ему всё, господин Мечников. Во всех подробностях. О бандитах, о бароне Елине… Поэтому огненная печать сработала. Поэтому я загорелся. Я специально уехал подальше — к своим родственникам в Малиновку. Думал, что на таком расстоянии магия не будет иметь силы. Я ошибся. Сильно ошибся…

Судья отвернулся от меня, и я услышал его глухой плачь. Похоже, он сильно сожалел о том, что навредил этой магической клятвой близким людям.

Но отдаваться сантиментам у нас возможности не было. Я понял, почему судье нельзя ехать в госпиталь. Ведь там найдутся люди, которые передадут, что Константин Викторович выжил. И тогда Рокотов придёт за ним лично.

Боже, во что же я ввязываюсь? Мне не хочется ввязываться в новые проблемы, но при этом я не желаю жертвовать судьёй. После жертвы, которую он принёс… Нет. Уверен, что и клятва лекаря со мной солидарна.

Я молча направил часть своей магии в его плечо, чтобы зарастить пострадавшие ткани, после перешёл к ногам, обработал переломы обратным витком, чтобы свести шанс инфекции к нулю, а затем дал приказ лекарской магии восстановить кости, сосуды и мышцы. С только что полученным запасом маны мне это далось без труда. Тем более, структуру костей я знал прекрасно и дать чёткий приказ своим силами было не сложно.

Я повернулся к окошку, через которое мог поговорить с Синицыным и Щеблетовым.

— Илья, слышишь меня?

— Да, Алексей, — кивнул он. — Что такое? Мы уже подъезжаем!

— Скажи дежурному лекарю, что судья сгорел дотла, — заявил я. — Что от него остался только пепел.

— Но ведь… — замялся Синицын. — Он ведь тут лежит.

— Так надо. Я спрячу его. Не задавай лишних вопросов — объясню всё позже. Мне нужно, чтобы вы с Александром оба молчали.

Синицын кивнул, а Щеблетов, почесав свою искусственную бороду, произнёс:

— С каким Александром? Не знаю никакого Александра! Я — Архип. Саратовский извозчик. Мне вообще до ваших дворянских интриг нет никакого дела.

Зараза, а голос этот Щеблетов меняет очень внушительно. Будто ему не тридцать лет, а в три раза больше. Готов поспорить, что этот хитрец замораживает свои голосовые связки. Так качественно ни один актёр свой голос не изменит.

И в этот момент я понял, что из всех моих пациентов в сознании остался ещё кое-кто. Марфа.

Я взглянул на женщину, и та тут же прошептала:

— Я всё слышала. Не беспокойся, милок. Мёртв наш Константин, сгорел! Кто спросит — так и отвечу.

— Спасибо, матушка, — улыбнулся я. — А ты, Александр, вези нас к госпиталю. Выгрузим Марфу с Акимом. Их сопроводит господин Синицын. А потом…

Я задумался. Идей насчёт укрытия судьи у меня не было. Кроме моего дома вариантов больше нет. Что ж, придётся рискнуть.

— А потом повезёшь нас на Полевую лицу, — заявил я. — Покажу путь, не беспокойся. Тут недалеко.

Вскоре Синицын высадился, вытащил за собой Марфу и Акима. Пришлось ненадолго положить их прямо на снег, но вскоре подоспел наш вечный сторож Макар и помог затащить стариков в здание.

Я же указал дорогу к своему дому, а когда мы добрались до места, помог судье Устинову выбраться наружу и повёл к входу в особняк.

— Наш договор в силе, Алексей Александрович, — наиграно старческим голосом прокряхтел Александр Щеблетов. — Скоро я свяжусь с вами через Синицына. Проценты мы уже утрясли, верно?

— Верно, — ответил я, стараясь удержать на ногах Устинова. — Всё, как и договорились.

— Отлично… — удовлетворённо вздохнул мужчина. — Ладно, поеду что ль на вокзал ваш! Может, найду там клиентов. Мало ли кому ещё нужно до Саратова доехать?

С этими словами Щеблетов ударил лошадей и поскакал сквозь январскую пургу к вокзалу.

Вот ведь жадный засранец! Даже вернуться в Саратов в одиночку не хочет. Так и жаждет заработать копейки с простых крестьян.

Хотя… Если убрать вопрос денег, на его месте я поступил бы так же. Для соблюдения конспирации ему лучше до последнего отыгрывать роль простого кучера. Приедет в Саратов, высадит пассажиров, а потом пройдёт в проулок, скинет бороду и переоденется.

И никто никогда не догадается, что сотрудник ордена лекарей половину суток подрабатывал кучером. И пожарным, если уж на то пошло.

Я помог Устинову подняться на крыльцо и завёл его в прихожую своего дома.

— Константин Викторович, — тихо произнёс я, — я готов вам помочь. Более того, я помню, как вы встали на мою сторону на суде. Однако мне придётся просить у вас встречной услуги.

— Что вам нужно взамен, господин Мечников? — вздохнул он. — Деньги?

— Нет, — помотал головой я. — Если хотите отплатить мне за помощь — держите втайне всё, что увидите в этом доме. И всегда будьте на моей стороне.

— Странно просить такое у судьи, не находите? — усмехнулся он.

— А вы больше не судья, — напомнил я. — Вас нет в живых. Господин Устинов сгорел при пожаре в селе Малиновка. От него остался один лишь пепел.

Устинов напряжённо кивнул.

— Да. Вы правы. Больше этого человека нет. Но вы… Вы ведь тоже настроены против Рокотова, господин Мечников?

— Можете даже не сомневаться, — ответил я. — Однако, прежде чем я проведу вас в свой дом, я должен убедиться, что вы не сможете меня предать. Простите уж, но на слово я вам поверить не смогу.

— Тогда чего вы хотите?

— Того же, чего хотели и вы, — сказал я. — Магической клятвы. Поклянитесь на своих магических ядрах, что будете следовать моим указаниям. В противном случае мне придётся выпроводить вас на улицу.

Это была справедливая сделка. Требовать чего-то от Устинова я не хотел. Мне было важно, чтобы он не попытался сдать меня Рокотову из-за Игоря. И не рассказал жителям Хопёрска о Токсе — некротическом существе.

— Даю слово. Пусть сгорят все мои магические каналы, Алексей Александрович, — после долгой паузы произнёс Устинов. — Я буду на вашей стороне, пока вы сами не решите освободить меня от этой клятвы.

— Спасибо за доверие, — улыбнулся я. — Пойдёмте, я расположу вас на втором этаже.

Как только я приготовился найти комнату для своего последнего сегодняшнего пациента, в моей голове вновь заговорил тот же женский голос.

— Ты — тот, кого мы так долго ждали, — заявила она. — Как закончишь со своим пациентом, пройди в библиотеку — к трактату Асклепия. Я вознагражу тебя.

«Кто ты?» — мысленно спросил я.

— Гигея, — ответила женщина.

Гигея? Богиня медицины, чья чаша со змеёй является главным знаком всех врачей в мире?

Вот это я нашёл полезные связи!

— Алексей Александрович, вы уж простите за прямоту, но… — произнёс судья Устинов. — Выглядите вы так, будто только что познали истину бытия. У вас слишком уж удовлетворённое выражение лица. Неужели вы так рады вернуться домой?

Какой, однако, глазастый оказался наш Хопёрский судья! За долю секунды смог понять, что со мной что-то не так. А ведь именно в этот момент я насыщался магией от голоса богини Гигеи.

Богини… Даже смешно признавать, что мне приходится в это всерьёз поверить!

Однако это не отменяет того факта, что Устинов видит людей насквозь. Видимо, опыт в суде он получил незаменимый. Здорово, я могу его за это только похвалить.

Но сейчас он не на работе. Он в моём домашнем госпитале, в котором уже набралось целых два пациента. Если ситуация будет и дальше так развиваться, в особняке не останется ни одной свободной койки. Мне придётся спать на холодном полу где-нибудь в подвале! Хотя, нет… я просто куплю ещё одну кровать или вовсе обращусь с просьбой создать новую к домовому, в создании мебели он уже показал своё мастерство.