Опасным же всё-таки он был человеком. Но не лишённым чести. Хоть эта честь и была во многом извращённой.

Мы с Игорем вернулись домой. Судью Устинова той же ночью перевезли в госпиталь. Игорь решил остаться ещё на пару дней, а затем пообещал съехать и найти собственное жильё в Хопёрске.

На следующий день я проснулся уже после обеда. Пришлось хорошо отоспаться, чтобы восстановить утраченные силы. Как я уже позже выяснил, Рокотова казнили на рассвете. А колонию Сады было решено расформировать. Всех бандитов отправили в Саратов, однако про моего дядю никто не вспомнил. Подозреваю, что барон Елин поспособствовал в этом деле.

Целую неделю Хопёрск восстанавливался после случившегося. Зато я наконец-то смог полностью посвятить себя своему основному ремеслу — лекарскому делу. Синицын отвёз соглашение, подписанное Бехтеревым в Саратов, и мы перешли в режим ожидания. Саратов и Санкт-Петербург должны были урегулировать все оставшиеся вопросы.

Как только Александр Щеблетов даст нам отмашку, я смогу начать своё новое дело, уже не скрываясь. Правда, травы всё равно придётся закупать у зеленокожего Ксанфия, поскольку поставлять эти материалы орден мне не станет.

— Алексей! — воскликнул Илья Синицын. Он вошёл в мой кабинет после окончания пятничного рабочего дня и хитро ухмыльнулся. — Говорят, кабак наконец-то открыли! Не хочешь отпраздновать?

— Тебе лишь бы отпраздновать! — усмехнулся я. — Пока что даже повода нет. Давай подождём ответа Щеблетова. Тем более, сегодня у меня есть важное дело.

— Это какое же дело может быть важнее похода в кабак со своим добрым другом? — обиделся Синицын.

— Скажем так… Займусь ремонтом, — ответил я.

И сразу же после работы направился к церкви Грифона. Как только я подошёл к территории священного Хопёрского места, из ворот выскочил младший жрец Михаил.

— Куда спешим? — поинтересовался у него я. — Уж не в открывшийся ли кабак?

— Ой… — вздрогнул Михаил. — Алексей Александрович, а вы что… Кроме всего прочего ещё и намерения людей читать умеете?

— Так и думал, что ты за голову не возьмёшься, — покачал головой я. — Ну-ка разворачивайся. У меня есть дело к старшему жрецу. А в понедельник явишься ко мне на приём! Будем искоренять твою дурную привычку.

Михаил провёл меня в здание церкви. Никодим сильно посвежел. Всего за неделю мужчина заметно восстановился и даже перестал походить на старца.

— Приветствую, Никодим, — сказал я, изобразив традиционный жест поклонения Грифону. — Как себя чувствуете?

— Гораздо лучше, господин Мечников, благодаря вам, — улыбнулся мужчина. — А вы по какому поводу? Решили приобщиться к нашей вере?

— Нет, жрец. Я пришёл по другому вопросу. Мне тут кое-кто нашептал, что вы в прошлом неплохо разбирались с проклятьями…

Уже через час я распахнул дверь своего дома и позволил своему дяде и двум жрецам войти в прихожую. А затем, заперев дом на ключ, воскликнул:

— Доброхот! Яви свою бородатую морду! У меня для тебя сюрприз.

Странно, но Доброхот не отозвался. Никодим с Михаилом напряжённо переглянулись. Олег Мечников и вовсе зажмурил глаза.

В доме повисла гробовая тишина. Даже Токс перестал шуршать, поскольку я заранее предупредил его о том, что в дом может пожаловать делегация жрецов. Скорее всего, он перебазировался в сарай, что располагался по правую руку от дома.

— Слушай, Алексей, а может, ты ошибся? — аккуратно спросил дядя. — Ты не подумай, я не хочу тебя оскорбить, но… Злой дух? Да ещё и в виде домового? Я, конечно, слышал о таких, но как-то не могу поверить, что у меня в доме водится такое существо. Я ведь прожил здесь сколько лет, Алексей! И ни разу не видел.

— Не правы вы, Олег Сергеевич, — помотал головой Никодим. — Чувствую я чьё-то присутствие в этом доме.

— П-правда? — испугался младший жрец Михаил. — А он сильно злой? Если не сильно, может вам моя помощь и не понадобится…

— Нет уж, Миша, оставайся. Что это за жрец Грифона такой, который любой нечисти боится? — сурово произнёс Никодим. — И нет, зло здесь совсем небольшое. По крайней мере, намерения у существа, что поселилось здесь, не злые. А вот проклятье, которое лежит на нём и на этом доме… Оно весьма недоброе. Его явно накладывал крайне неумелый, но очень озлобленный проклинатель. Думаю, что отменить его будет непросто.

— Но ты сможешь? — уточнил я.

— Разумеется! Это куда проще, чем провести обряд экзорцизма с реальным демоном или злым духом, вызванным высшим некромантом. А на моей практике бывало и такое. К слову, если помните, Алексей Александрович, на моей груди и спине вы видели много шрамов. Я тогда был нем и не мог объяснить вам, откуда они взялись. Так вот — именно от контакта с демоном.

— Да-да! — принялся кивать младший жрец. — Никодим не врёт, я сам видел, как на него напала эта дрянь!

— Ничего ты не видел, не вводи людей в заблуждение, — вздохнул Никодим. — Ты убежал сразу же, как только увидел демона воочию.

— Никодим, — громко сказал я, прервав тем самым перепалку двух жрецов. — Куда важнее — ты помнишь, что я просил сделать с домовым? Доброхота нужно освободить. Хотя, — я намеренно повысил голос. — Если Доброхот сейчас же не выйдет из своего чёртового убежища, я попрошу знакомого пироманта, чтобы тот сжёг этот дом вместе со всеми его дьявольскими обитателями!

— Да что б вас, уроды! — послышалось из дальнего угла. — Да они меня даже не слышат, Мечников! Такие же проходимцы, как и все те, кто ранее пытался снять проклятье!

— Вообще-то, я тебя прекрасно вижу, домовой, — произнёс Никодим, взглянув Доброхоту прямо в глаза. — И я бы на твоём месте разговаривал поласковее. Ты должен благодарить Алексея Александровича за то, что он уговорил меня не убивать тебя вместе с проклятьем. Хотя тогда мне было бы намного проще. Отделить тебя от чар, что наложены на этот дом — вот настоящая задача!

— И вправду… — вздрогнул Олег. — Какая-то, простите за выражение, хреновина, вылезла из щели… А ведь я говорил Кате, что там водятся крысы! А она мне не верила!

— Хреновина — это ты и твоя нога, Олег Мечников, — хохотнул Доброхот и уселся в кресло напротив жрецов. — Ладно, дерзайте. Я готов!

Похоже, домового не видел только Михаил. Младший жрец смотрел мимо, так и не поняв, где на самом деле находится олицетворение проклятья.

— Давайте так, любезные, — произнёс Никодим. — Я обойду весь дом, начерчу знаки, а вы пока подождите внизу. Миша, ты тоже ступай за мной. Будешь запоминать священные руны.

Жрецы ушли на второй этаж, я повернулся к дяде и обнаружил, что тот до сих пор смотрит на домового с открытым ртом.

— Дядь, ты чего? — обеспокоенно спросил я.

— Я думал, что мне мерещилось, — произнёс он. — Я помню, что после того, как в доме случались поломки, мне казалось, будто я видел чей-то силуэт, который чинит щели то здесь, то там… Но я думал, что это галлюцинации из-за того, что я ещё не отошёл от своих зелий!

— Это был он, — кивнул я. — И ломал, и чинил всё Доброхот. Его проклятье заставляет этим заниматься.

— Да хрен там! — гоготнул домовой. — Я и просто так чинил, когда Катюша слишком много плакала из-за поломок. Единственное светлое личико было в этом доме — и то переселили куда-то!

— Господа! — медленно спускаясь со второго этажа, крикнул нам Никодим. — У нас проблемы. Печати я расставил, однако проклятье оказалось сильнее, чем я думал. Сейчас оно начнёт сопротивляться. Однако покидать дом никому из нас нельзя. И хозяева дома, и жрецы должны продержаться следующие полчаса, пока все печати не придут в действие и не сотрут эту дрянь отсюда раз и навсегда.

Никодим едва успел закончить фразу, и на него обрушились доски, которые служили периллами на втором этаже. Благо старшего жреца вовремя успел прикрыть Михаил. Доской его приложило крепко — прямо по голове. Правда, отбивать там особо нечего. Ученик Никодима, как я уже понял, умом особо не отличался.

— А вот и то, о чём я говорил! Началось! — воскликнул старший жрец.