Но в это время я почувствовал, что на меня кто-то пристально смотрит; быстро повернув голову, я увидел, как из темноты коридора, поблескивая очками, на меня глядел Владимир Фогель.

Я вышел:

- Верить ли глазам? Владимир, ты?

- Как видишь.

- Отпустили? Отдохнул, пойдем к нам, - и стал тащить его в буфет.

- Нет, нет! И не кричи, пожалуйста, я гуляю. Соскучился и вот пришел.

Он был возбужден, белая рубашка была расстегнута, тонкая шея и худые, впалые небритые щеки его очень старили. Глаза, обычно мягкие, с грустным юмором, беспокойно бегали.

- Володя, что случилось? - спросил я тревожно, после того как он буквально затиснул меня под лестницу, где лежали ковры и дорожки.

- Нет, ничего не случилось! Я хочу тебе сказать... посоветовать... Чтобы ты не работал... много... Надо чаще отдыхать... Верь мне, а то потом... трудно успокоить инерцию -хочется работать... В больнице не могу отдыхать... Тишина меня угнетает, - говорил он торопливо, заикаясь и очень убежденно припечатывая слова.

- Володя, но ведь это для тебя необходимо. Ты не рассчитал свои силы - устал. Милый, надо отдохнуть!

- Да, да, спасибо. Иди! Тебя зовут на съемку, и я сейчас пойду, прощай.

Мы с ним поцеловались, и он ушел... Навсегда.

Через два дня, 10 июня 1929 года, мы его хоронили.

"Межрабпом-Русь" получил сведения, что приглашенные им в гости американские артисты - популярные звезды мирового экрана - супруги Мэри Пикфорд и Дуглас Фербенкс 21 июля (это было в 1926 году) приезжают в Москву.

Нельзя описать, что творилось у Белорусского вокзала. Возбужденные поклонники "маленькой Мэри" и "Багдадского вора" заполонили всю Тверскую, балконы, окна и даже фонари были утыканы поклонниками Мэри - "мэринами", как их окрестила языкастая Москва.

Я схватил штатив, Ю. Райзман - ящик с кассетами, кто-то -аппарат, и только тогда милиция нас пропустила на перрон как операторов кинохроники.

Поезд остановился, толпа рванулась к вагону, сметая все на своем пути, с дикими криками: "Мэри, Мэри!". Мы еле спасли аппараты.

Автомобиль, в который, с трудом протиснувшись через толпу, уселась Мэри Пикфорд, был немедленно смят - на крыльях и багажнике сидели ребята.

Остановились наши гости в гостинице "Савой".

Москва была в те дни в трауре - в Колонном зале Дома союзов стоял гроб с телом Ф. Э. Дзержинского, и москвичи, длинными шеренгами, с траурными знаменами направлявшиеся в Колонный зал, были возмущены неуместными криками и воем стоявшей перед окнами "Савоя" толпы мальчиков и девочек - "мэринов". Заполнив весь переулок, они истошно и дико орали, требуя к окну то Мэри, то Дугласа, не уважая и не считаясь со скорбью москвичей.

На студии был устроен прием очень скромно, без приглашенных, присутствовали только режиссеры, актеры и руководство "Межрабпома". Прием был, как говорили остряки, "постный", непривычный для избалованных гостей, но гости вели себя очень тактично. Много и роскошно улыбались, показывая белоснежные зубы.

Их без конца снимали. Мэри показала безукоризненное владение ракурсами, очень мило и обаятельно позируя во все стороны.

Дуглас Фербенкс сделал несколько своих знаменитых прыжков. Это был красивый человек с фигурой спортсмена, очень подвижной и ловкий.

Мэри Пикфорд, которую я видел впервые, была уже немолода, но выглядела великолепно. Когда ее

фотографировали, она сидела рядом с В. Малиновской, нашей "звездой", героиней нашумевших картин - "Медвежья свадьба" и только что выпущенного боевика "Человек из ресторана". Просмотрев эту картину, в ней снимался М. Чехов, супруги ничего не сказали. Миссис Пикфорд, мило поцеловав Веру, снисходительно похлопала ее по руке.

Вера расцвела от счастья. Вообще она не страдала гипертрофией чувства собственного достоинства. Она была наивна и бездумна. Уехав потом за границу, она вела там бродячую жизнь и погибла в каком-то кабаке. Несмотря на то, что она была почти в два раза моложе Мэри Пикфорд и интереснее, на фотографии Мэри получалась свежее и красивее, потому что умение держать себя в режиме, быть всегда в форме и даже умело применять косметику - это тоже искусство, а Пикфорд владела им в совершенстве, играя в сорок лет восемнадцатилетних.

Однажды художник и режиссер С. В. Козловский обратился ко мне:

- Миша, вот сценарий, прочти повнимательнее, а завтра поговорим.

Это была история молодого крестьянина, который был призван в армию. В деревне он оставил жену и дочь. В Москве познакомился с фабричной работницей, молодой девушкой, и между ними возникла любовь. Сюжет был жизненный, как великое вечное: она, он, она. Жена в деревне умирает при родах. Убитый горем Егор приезжает в деревню. Полюбившая его работница берет на воспитание двоих девочек, и в результате образуется хорошая, счастливая семья. Вот и весь сюжет. Сценарий мне понравился.

'Его призыв'. Режиссер Я. Протазанов Межрабпом-Русь'. 1925 год Козловский ответил:

- Очень хорошо! Значит, тебя и буду снимать. Спасибо, Яков Александрович, за совет - актер в кармане! - сказал он подошедшему Протазанову.

- Поздравляю. Не подведешь? - шутливо спросил он, хлопнув меня палкой.

- Ваш ученик, - ответил я, почесываясь.

Протазанов сказал:

- Если будут сомнения, трудности, - посоветуйтесь со мной! Не стесняйтесь! Ну, ни пуха, ни пера!

"Идите к черту!" - ответил я про себя, следуя "обычаю", который требовал только такого ответа.

Козловского я спросил:

- А почему все-таки вы меня выбрали на эту роль, когда кругом такие замечательные артисты?

Вместо ответа Козловский сказал:

- Ты должен внести в роль свою жизнеутверждающую радость. Ты общительный; что-то всегда весело рассказываешь, со всеми одинаково мил, и где ты бываешь, там тепло и весело. Вот я и хочу, чтобы Егор, которого я предложил тебе сыграть, был бы таким же непосредственным, как ты. Он должен быть умным, добродушным и сердечным человеком, и - ради бога - не старайся придумывать какую-нибудь сногсшибательную характерность - он не косой, не заика и не горбун. Вы, молодые, в погоне за острой характерной деталью можете "измордовать" любой образ.

Фильм 'Его призыв ' я репетировал сперва с Н. Баталовым, затем с Ив. Коваль-Самборским. Все менялось, все зависело от актера:

мизансцены, кадры

Твоей партнершей будет великолепная актриса театра Вахтангова - Елизавета Алексеева. Она статная и красивая. Ты видел, как она играет Виринею. В остальных ролях будут заняты тоже "неплохие" актеры: Блюменталь-Тамарина, Поль и Таня Мухина. Состав актеров, как видишь, дай бог! -закончил он.

Таня была девочка-вундеркинд, и ей прочили большую будущность. Мою дочку в нашей картине она играла очаровательно. Но, к сожалению, заняв ее в нескольких картинах, где нужна была ее наивность и детскость, Таню снимать перестали. Она выросла. Ее судьба мне неизвестна.

Один из самых первых Я. Протазанов привлек в кино актеров театра, и мы полюбили новое искусство. В этом фильме состоялось первое выступление Веры Марецкой в кино. Она играла совсем маленькую роль. Вот она выглядывает из-за плеча танцующего В. Аталова, а я играю на гармонике

Картина была для меня первой интересной большой работой. Она не стала боевиком, подобным "Аэлите", но все же шла на первых экранах.