— Мне не важно, — с улыбкой ответил Люк. Изабелла выдохнула с облегчением, но Люк не дало ей расслабиться. — Но ты разве не думала никогда о дне свадьбы? На собственную свадьбу ты тоже хотела прийти, одетая мальчиком?

— Ну, — протянула Изабелла, — свадьба — это совсем другое дело. На свадьбу все девушки хотят быть красивыми. И я, пожалуй, не исключение. Я хотела бы красивое платье, и, может быть, фату, но причем тут бал, и…

— А притом, — ответил Люк, вдруг ужасно заволновавшись, — что сегодня и на площади у дворца тоже будут танцы. Там будут расплясывать простые горожане. Они будут жарить сосиски, пить пиво, и плясать что есть мочи. А когда будет да салют, старенький придворный священник обвенчает всех желающих.

— Что! — воскликнула Изабелла, схватившись рукой за грудь, сердце из которой готово было выпрыгнуть.

Люк, все так же волнуясь, вдруг чинно опустился на одно колено. В кармане он нашарил то, что так тщательно берег — красную бархатную коробочку, — и, открыв ее, протянул онемевшей от нахлынувших на нее чувств девушке. На белой атласной подушечке лежало золотое блестящее колечко, и Изабелла лишь руками всплеснула.

— Изабелла, — с чувством сказал Люк, — выходи за меня? Сегодня. Ты будем танцевать до самой полуночи, а потом нас поженят. Ты согласна?

— Ох, Люк!

Дрожащими пальцами Изабелла взяла колечко и надела его на палец. Оно было как раз, впору.

— А ты умеешь внезапно атаковать, господин полковник… Как я могу отказаться? Как я могу сказать «нет»?! — произнесла девушка, и Люк, подскочив, заключил ее в объятья.

— Одевайся, — радостно шепнул он. — Ты на свадьбе будешь самой красивой!

Енот брел неторопливо. Грохот и стук копыт, скрип приближающейся повозки он услышал издалека и очень обрадовался, потому что топать до замка ему было лень, и он здорово рассчитывал, что его подкинут с ветерком.

Он остановился у обочины дороги и изготовился голосовать, но, увидев приближающуюся карету, так и замер с раскрытым ртом и задранной вверх рукой.

Белка, вытянувшись в струнку, рвала когти и жилы, вытянув шею, скаля зубы и тараща от натуги глаза. Ее жестокое бальное платье, вообразив себя то ли наездником, то ли кучером, сидело на ней, хищно впившись жестким корсетом в бока и нахлестывая время от времени юбкой по беличьим ляжкам. Белка лишь мотала головой, взбрыкивала и неслась дальше, слившись с оглоблями в нерушимый монолит.

— Ы-ы-ы-ы-ы! — донеслось до енота раскатисто и хрипло.

Невеста, спешащая на бал таким экстравагантным способом, вогнала енота в ступор. Впрочем, мало ли, что там у нее, в карете. Возможно, она тащит свои девичьи штучки, румяна или еще что. Возможно, это и не карета вовсе, а, скажем, немного слишком большой ридикюль. Енот был не из тех, кто долго обдумывает происходящее. Шок шоком, а добираться до дворца было как-то нужно. И, когда карета, увлекаемая белкой, поравнялась с енотом, тот, недолго думая, вскочил на запятки, где должны были бы быть лакеи.

Но их не было — мы-то знаем, что карета стартовала внезапно, и совсем не так, как задумывалось, — и потому довольный енот расположился со всем удобством. Взмыленная белка, озверевшая от тяжести возложенного на ее плечи груза, вроде как не заметила прибавление еще одного, очень весомого пассажира. Она лишь нервно вздрогнула, крепче, до скрежета, сжала зубы и продолжила свой путь, оглашаемый зычным «ы-ы-ы-ы!».

Карета, скрипя, громыхая и подпрыгивая на ухабах, неслась по направлению к королевскому дворцу в клубах пыли, хрустальные туфли звенели о камни.

Конечно, Анна обманула Терезу. Даже если б они опоздали, никто не посмел бы обидеть королевских гостий, не пустив их на порог.

Но они успели; часы на башне торжественно отбили следующий час, когда взмыленная белка, сипя и надсадно дыша, втащила карету с девицами по въездной аллее прямо на дворцовую площадь и бросила осточертевшие оглобли прямо на брусчатку.

Они натерли ей подмышки, ветер растрепал ей прическу, превратив парик в гнездо сороки, едкий пот размыл макияж. На губы налипли мошки, зазевавшиеся и втянутые в разверстый в отчаянном крике рот. Усы прилипли к распаренной, потной физиономии и напоминали белесые дорожки соплей, которые ветром размазало то носа и до самых ушей по щекам. Белка сипела, как старый паровоз, и была красна, как новенький медяк.

— Все! — торжествуя, выкрикнула она, и сплюнула козявок на брусчатку.

Твердым и уверенным шагом она ринулась к лестнице, ведущей во дворец, наскоро приводя себя в порядок при помощи щелчков пальцев и искрящейся магии. Хрустальные каблуки громыхали по ступеням, подол платья жестко шуршал, заметая за белкой следы.

Дойдя до первого же напудренного лакея, предлагающего подъехавшим гостям шампанское, белка ухватила с его блестящего подносика сразу пару бокалов и по очереди опрокинула их в свою разгоряченную скачками глотку.

— Я заслужила! — рявкнула она в изумленное лицо лакея. Холодное вино полилось в ее горло, и было оно так прекрасно, так сладко, что затушило бушующее пламя отчаяния и ярости в душе белки, и та расслабилась, совершенно счастливая, ощутив себя на вершине блаженства.

Но вершин много.

И чтоб покорить очередную, белка, не долго думая, опрокинула в свой рот третий бокал с прохладным игристым вином. От просохшего беличьего лица с еле слышным треньканьем отлипали усы, топорщась на глазах у изумленного лакея веером.

Жизнь определенно налаживалась.

Енот, соскочивший с запяток раньше, чем прибывшие невесты успели выйти из своей кареты без лошади, видел все это, и отчего-то проникся неподдельным восхищение по отношению к этой щуплой, но решительной, с несгибаемой волей, девице, что притащила на бал всех, включая его самого.

То, как белка запивала стресс, понравилось еноту больше всего. В ее жестах была решимость, смелость и напор. И совершенно не было притворного жеманства.

Она явно умела ставить цели, упорно к ним стремиться и добиваться их.

— Какая женщина! — восхитился он, и, трусовато прижав уши, последовал за ней.

Но сиюминутному знакомству енота и женщины его мечты помешал вдруг набежавший Король.

— Ваше Высочество, — зашипел он, внезапно появившись откуда-то и крепко вцепившись в енотий локоть. — Что опять за выходки?! Вы зачем сбежали из комнаты?!

— Я-а-а… — растерянно проблеял енот, глядя на рассерженного короля сверху вниз.

— Да, да, вы! — кипятился Король. — Нет, это неплохо, что вы все же снизошли до гостий и вышли их встречать! В конце концов, это ваши потенциальные невесты, и внимание им оказывать именно вы должны! За это хвалю! Но вы сбежали, из комнаты сбежали! И заставили меня волноваться! А это, знаете, неуважение ко мне!..

Енот, при всем его глуповатом виде, конечно, дураком не был. Сопоставив два факта — внезапный найм на работу и сердитого Короля, — енот тотчас понял, кто именно повстречался ему на лесной дорожке.

И тут же понял, что на этом балу ему не будет отказа ни в чем. Любая девица, которую он щипнет за бочок, даже не осмелится пожаловаться, и, скорее всего, сочтет это за честь. Руки енота были развязаны этим внезапным откровением; он потер потные ладошечки и оскалился так радостно и хищно, что Король отшатнулся, немного испугавшись этого бурного проявления радости.

— Да я же всегда готов, Ваше Величество, — угодливо и сладко, чересчур покладисто ответил енот. — Укажите на любую, и я проявлю ей все мое внимание!

— Ась?! — воскликнул сбитый с толку покладистостью принца, воскликнул Король. Это было чрезвычайно подозрительно, Король даже подумал, что его строптивый сын снова задумал какую-то гадость.

Но енот, радушно распахнув объятья, уже вышагивал в сторону вновь прибывших гостий. Он сердечно обнял каждую, расцеловался со всеми на глазах у изумленного Короля, а одну — осторожно, дрожащей рукой, в качестве несмелой пробы, — ухватил тайком за задницу.