— Как самочувствие? — спросил он у Кэт, но ответ его на самом деле не интересовал, потому что он уже доставал из своего чемоданчика медицинские приборы. Видимо, желал лично убедиться, что с девушкой все в порядке.

Я, воспользовавшись тем, что жена отвлеклась на доктора, тихо поинтересовался у Стаса:

— В каком она была состоянии, когда ее нашли?

— Ты имеешь в виду следы насилия? — уточнил знакомый.

— И их тоже, — кивнул я.

Стас задумался:

— Ну, особых следов не было. Так, по мелочи — неглубокие порезы, ушибы. Но я почти уверен, что это она сама так побилась, пока по скалам ходила. Она ведь несколько дней там провела в одиночестве и со стертой памятью.

— Да, это верно, — согласился я. — Было бы странно, если бы Кэт нигде не поранилась. Слава Богу, что вы ее быстро нашли.

— Ага, повезло, — подтвердил Стас. — Ну, а что касается внутренних органов и всяких анализов — их наш врач Барсуков проводил, ничего не выявил.

— Значит, тот странный тип со свечкой к Кэт не стал домогаться. Или не оставил следов, — размышлял вслух я.

А ведь я уже видел этого чумазого парня в пещере! Мне ясно вспомнился один неприятный сон, разбудивший меня глубокой ночью. Было это на космолете, который вез меня в систему Парквелла. Именно из-за этого сна я пошел гулять по кораблю и наткнулся на скучающую певицу Рию.

Ну что ж, видимо парень со свечой и есть тот, к кому я должен попасть в первую очередь.

— Теперь вы, Сергей! — доктор прервал мои мысли, довольно бесцеремонно усевшись передо мной на журнальный столик. — Откройте рот!

После осмотра я вернулся к себе в гостиницу. Кэт пока оставили в больнице, хотели провести еще подробные исследования мозга. Но доктор Барсуков сказал, что ее можно будет забрать уже через пару часов — судя по всему, с моей любимой все было в порядке.

Шамиля, Ксюши и Милы я в гостинице не обнаружил. Видимо, друзья еще где-то бродили, добывая информацию о текущей ситуации и «автохтонах».

Я скинул ботинки и забрался с ногами на кровать. Нужно было пролистать Пашкин дневник, пока мне никто не мешает.

Дневник оказался довольно скромным по размерам. С теми записями, что накопились за последние годы у меня, его было, конечно, не сравнить. Но мне меньше всего хотелось сейчас устраивать соревнования на самого крутого автора дневников. Меня интересовало другое.

Первые записи в дневнике Пашки относились к тому времени, когда он обучался в Академии и мотался по Краю.

Сначала его распределили в систему Капеллы, где на удаленной орбите висела исследовательская станция ЗЕФ. Система была интересна в первую очередь тем, что состояла из двух гигантов, один из которых уже проэволюционировал до стадии, при которой в недрах светила начинаются термоядерные реакции гелия, а второй — находился в паузе, когда водород уже закончился, но температуры еще было недостаточно, чтобы начал «гореть» гелий. Вокруг этой двойной звезды вращалась еще одна звезда из двух компонентов. А между ними крутилось в безумном водовороте протопланетное облако, так и не родившее ни одного полноценного мира. Крохотная орбитальная станция день за днем пронзала эту космическую пыль, песчинки которой медленно стачивали ее бронированный корпус. В экипаже станции было всего семь человек, включая самого Пашку. Монотонная работа в тесном коллективе сильно выматывала моего друга, но таково обучение в Академии. Если учишься не на пилота или штурмана, то тебя ожидает полгода теории, а потом сдача дисциплин экстерном и работа там, куда пошлют.

Следующим местом, куда направили Пашку, оказалась система Поллукса. Тоже неприятное местечко. Сама звезда находилась в начальной стадии красного гиганта. В ее недрах уже горел гелий, но свет пока еще был красновато-оранжевым. Вокруг Поллукса вращалась всего одна планета с массой чуть больше двух масс Юпитера (ее назвали Осой за характерные полосы по всему видимому диску) и несколько мелких каменных лун. На одной из таких лун и расположилась станция слежения. Поставили ее туда только за тем, чтобы слушать радиосигналы с Осы и ее окрестностей. Дело в том, что ученые обнаружили на планете слабый источник радиоволн с довольно необычной периодичностью. Стали подозревать, что на Осе могут оказаться разумные существа. Но когда на станцию прилетел Пашка, все уже было ясно — источником оказался артефакт Изначальных. Мой друг присутствовал при его вскрытии.

Пашка писал, что это был диск диаметром в сорок метров, серебристого цвета и покрытый сложной сетью то ли орнаментов, то ли просто каких-то пиктограмм. Этот диск висел на стационарной орбите в верхних слоях атмосферы Осы и излучал радиоволны. Там его и нашли отважные ученые, решившиеся на экспедицию к таинственному передатчику.

После вскрытия объект, как у нас водится, засекретили и отправили в Солнечную систему для дальнейших исследований. Станцию в системе Поллукса решили ликвидировать за ненадобностью, а Пашку отправили на Полушку. Там после катастрофы на электростанции стало сильно не хватать толковых ребят.

Прочитав про этот засекреченный случай, я уважительно покачал головой — ученые не боялись вступать в контакт с неизвестными формами жизни даже после войны с оврами. После проигрыша, когда в результате мирного договора гусеницеподобные расселились по специальным бункерам на Земле и стали активно вмешиваться в политику ЗЕФ, навряд ли эти исследования получили бы одобрение у власти. Да и вообще, исходя из элементарной психологии, у человечества должна была выработаться фобия — паническая боязнь инопланетян. Хотя, может быть, весь этот проект со станцией слежения и нужен был лишь за тем, чтобы найти очередной артефакт Изначальных, а с его помощью попытаться избавиться от овров. Кто знает?

Я пролистывал дальше страницы дневника своего погибшего друга.

Итак, в конце две тысячи двести пятнадцатого года Паша попал на Полушку. Последовало несколько экспедиций к краю планеты, попытки попасть в Храм Изначальных. Во время этих вылазок многие лишились памяти, а Пашка потерял слух.

На время мой друг разочаровался в исследованиях, но потом встретил Алену. У них завязался бурный роман, о котором впрочем, Пашка упоминал лишь вскользь. Мой друг эмоционально воспрянул, но его ожидала скорая встреча со Стасом. Стас слишком быстро пошел по карьерной лестнице вверх, и Пашка постоянно что-то с ним не мог поделить.

Стас ввел новые правила для лабораторий, устроил жесткий комендантский час непонятно по какой причине, а потом и вовсе запретил покидать человеческие поселения. И при всем этом больше всех Стас цеплялся именно к Пашке.

В общем, как выяснилось уже после, причиной тут была не только личная неприязнь Стаса к моему товарищу, но и его безнадежная влюбленность в Пашкину девушку. Стас признался Алене в своих чувствах, а она, недолго думая, все рассказала Пашке. Тот сначала собирался выяснять отношения, но потом плюнул и, забрав с собой Алену, пошел к Храму вопреки указаниям Стаса.

В последних абзацах дневника Пашка обращался ко мне лично, словно предчувствуя, что уже не вернется. Он просил меня не пытаться идти за ним, говорил, что это очень опасно и способно нанести вред не только мне, но и всей планете. Также он просил приглядывать за Аленой.

Так вот и заканчивался этот дневник.

Мне показалось странным, что Пашка не упомянул в тексте свои мысли по поводу разлуки с Наташей. Вместо эмоций в дневнике присутствовали лишь сухие факты. И последние мысли о том, что не стоит лезть в Храм, как-то не сочетались с тем, что Пашка до этого так сильно стремился туда попасть.

Мое чутье неохотно пробивалось к истине. Одно я чувствовал очень хорошо — Пашка скрыл ото всех что-то очень серьезное. Может, всему виной было то, что он не хотел давать это читать Алене или Стасу — кто его знает, кто еще читал этот дневник до меня. Пароль-то был открытым.

Но как бы то ни было, отговорить меня от похода к Храму тексту в дневнике не удалось. Я твердо решил идти туда, к воротам, чтобы перейти на другую сторону планеты и принудить Изначальных к диалогу.