— Что ты имеешь в виду?

— Дух машины требует, чтобы я починил генератор, — Самин глубоко вдохнул. — Нам нужно подумать о том, чтобы уйти отсюда, в этой ситуации что-то не так.

Это воля Бога-Машины или чего-то совсем другого? — он в нерешительности замолчал.

— В коридоре снаружи из стен появились орудия, которые помогли мне, — сказал Волдон. — Наши сигналы глушат. Здесь действует сила, которая тревожит меня. Не думаю, что она имеет что-то общее с твоим богом. Ты можешь отремонтировать реактор или нет?

Самин колебался.

— Я… я думаю, что смогу. Но если я это сделаю… — он снова замолчал.

— Что, мальчик?

Он посмотрел Волдону прямо в глаза, линзы шлема к линзам шлема:

— Если я это сделаю, то увеличение выходной мощности может убить нас обоих.

«Так вот какова моя смерть, — подумал Волдон. — Быть сожженным машиной».

Сержанту не достанется славной смерти в бою. Он мог вернуться назад и сражаться, но ради чего? Остальные окажутся заперты на борту скитальца, когда он исчезнет. Волдон сомневался, что варп-поля, появляющиеся снаружи, формировались сами по себе, как сказал Плоск.

— Я помогу тебе, — сказал десантник и убрал меч в ножны. — Скажи, что нужно делать. Нам лучше поторопиться, мальчик, — Волдон кивнул на противовзрывную дверь. — Они прорвутся сюда через считанные минуты.

Широкие двери, сделанные из нескольких листов, приветственно откинулись назад со щелчком, и перед отрядом открылся мостик «Духа вечности».

Первым, со свистом втягивая воздух, вошел Плоск. За магосом следовал Гальт, за ним остальные.

Мостик был поделен на ярусы, расположение которых, несмотря на всю странность судна, было знакомым. В центре стояло кресло капитана, перед ним — посты рулевых. За ними дугой располагались панели управления. Все выглядело нетронутым. Как и прежде, дизайн был более строг и лаконичен, чем на имперских кораблях. Зато кресла были изящными и неприлично роскошными и мягкими. На передней стене не было видно окон. Сзади и чуть слева от сидения капитана стояла колонна со сложными приборами и единственной линзой посередине. Большая часть приборных панелей была изготовлена из какого-то вида стекла. Они были темными, пока все не вошли в комнату. Экраны загорелись, над ними мерцали детализированные голограммы. Передняя стена изменилась. На ней появилось изображение сжатых судов и камней. На мгновение Гальт подумал, что стена на самом деле исчезла. Космодесантники подняли оружие.

— Отставить! — приказал Мазраэль.

— Пикт-экран?

— Да, — рассеянно ответил Плоск.

— У нас осталось двадцать пять минут, лорд-магос эксплоратор, — сказал Нуминистон. Посреди изящного мостика его скрежещущий голос звучал еще резче, чем обычно.

— Да, да, еще много времени, много времени! Вот центральная колонна данных, — Плоск указал на цилиндр за креслом капитана. — Отсюда мы сможем получить доступ к когитационному ядру корабля и его базе СШК. Владыки, мне необходима полная тишина.

Плоск и Нуминистон помолились и помазали колонну. Саванты трещали о технических данных. Космодесантникам их разговор казался абсолютно бессмысленным.

Затем Плоск открыл панель в задней стороне своего черепа, достал оттуда тонкий кабель, поместил на машину, и она притянула его.

— Подготовьте савантов для сохранения данных. Если реактор стабилизируется или будет отключен, немедленно начинайте передачу на «Экскомментум инкурсус» по сети передатчиков.

— Да, владыка, — ответил Нуминистон.

Плоск закрыл глаза и покинул мир смертных.

Магос падал в царство великолепия. Коды доступа и программное обеспечение, отобранные со всей Галактики за три жизни обычного человека, раскручивались из прочно защищенных запоминающих устройств в его аугментированном мозге, направляя логико-информационное ядро на достижение идеальной синхронности с машиной. Душа Плоска трепетала от восторга, когда он проходил сквозь первичную, вторичную и третичную защитную маскировку души машины.

Он был внутри разума корабля.

Именно это он искал так долго! Пылали яркие ряды данных. Его разум прикоснулся к секретам, о которых даже не догадывались другие магосы. Плоск был поражен целостности сети судна. Он был готов к кораблю, он изучил все, что смог найти о таких судах. По правде говоря, информации было немного, но, чтобы обнаружить ее, потребовалось множество усилий. Даже если бы он нашел в тысячу раз больше, то не смог бы лучше подготовиться к увиденному.

Он оказался на месте, и только это имело значение. Приближающееся отбытие корабля перестало быть таким важным, время замедлилось, чтобы его разум мог сравниться с операционными скоростями духа машины. Пока он встретил лишь чистые души машин, а не… другого. Плоск молился, чтобы этот «другой» оказался мертвым. И решение не рассказывать капитану обо всех секретах судна уже казалось магосу вполне оправданным. Если бы он открыл космодесантникам истину о том, что боялся найти, они сразу уничтожили бы скиталец. Но, похоже, не было причины волноваться.

Мир внутри мира, вписанный в великую инфоматрицу судна. Ядро СШК. Плоск дрожал перед его двоичными порталами, аугменты магоса с трудом справлялись со сложными интерфейсами. Перед такой красотой собственные имплантаты Плоска казались ему лишь глупым подражанием настоящей технологии. Узрев все это, он чувствовал себя чем-то меньшим, чем человек.

А затем Плоск оказался внутри. Ему помог редкий код аутентификации, который он получил из третичной копии СШК мегабура. Каким-то образом он сработал. Подобное тянулось к подобному.

Магос почувствовал, как его здравый рассудок корчится в хватке воли. Плоск старался остаться единым. Такое собрание секретов человеческой технологии, открывшееся перед ним, и важность происходящего могли свести техножреца с ума.

Оправившись, он с трудом затормозил свои мысли до медлительных процессов внешнего мира и открыл канал связи:

— Матос Нуминистон, вот инфоканал. Приготовьтесь к загрузке СШК.

Подтверждение Нуминистона он скорее почувствовал, чем услышал.

Знания сверкали перед Плоском. Неисчислимые драгоценности в главном из всех хранилищ. Магос не мог определиться, с чего начать. Он дрожал, как ребенок в магазине игрушек.

Плоск мысленно встряхнулся. Космодесантник был прав в одном — если в реакторе сохранится неисправность, то они никогда не покинут судно, а вместо этого последуют за ним в варп, где уж точно будут навеки потеряны. Очевидно, мальчишка потерпел неудачу. Плоск решил вместо этого отключить реактор с мостика. Он знал, что сможет это сделать. Величественная система корабля была открыта перед ним. Магос потянулся сквозь корабль, его душа трепетала от прикосновения к контрольным системам. Он понимал все это, о, как же хорошо понимал!

— Я бы предпочел, чтобы ты перестал пытаться отключить мой вторичный реактор. Или, если перефразировать, прекрати, иначе я разорву твой примитивный разум на мельчайшие части.

Каждый клад охранял свой дракон. Плоск уже достаточно долго был эксплоратором и ожидал именно этого дракона. Было наивно надеяться, что он не покажет себя. Магос про себя вздохнул и, образно выражаясь, обернулся на голос.

— Что ты такое? — спросил он.

Плоск почувствовал мягкое движение чего-то мощного. Он слишком поздно понял, что существо находилось вокруг него. Все данные, которых он так желал, были его частью. Магос самостоятельно забрался в пасть зверя.

— Не оскорбляй мой разум, используя свой не полностью. Ты знаешь, кто я.

— «Изуверский интеллект», — сказал Плоск, — богохульство. Пародия. Кощунство против святых писаний Омниссии, — прямо заявил он. Магос чувствовал себя заключенным, восторг, который он испытывал мгновения назад, исчез. Техножрец вновь стал крошечным. Он говорил с машиной разум к разуму, но одновременно ощущал, будто «изуверский интеллект» сидит напротив него, как может только существо из плоти.