— Сегодня вы докажете, что были достойны свободы, купленной кровью Кретации.

Многие века назад магистр Амит искоренил заразу Архиврага и освободил систему Зуркона. Однако дворяне из королевских домов решили отплатить за нашу жертву предательством. Не останется никого, чтобы сожалеть об этой ошибке.

— Принесите им смерть!

Я делаю рывок вперед. Оставшиеся пятьдесят Зурконийских Регуляров вторят моему рёву и срываются на бег. Чтобы достигнуть линии окопов потребуется три минуты. Иглы света колют нас, когда враг открывает огонь. Двое кричат и падают как подкошенные.

— Рассеяться! — рычу я.

Роялисты закалены в боях. Это пристрелочные выстрелы, попытка найти нас во тьме. Они берегут боеприпасы для тяжелых болтеров и автопушек до тех пор, пока мы не подойдём ближе. Огонь лазеров трещит на моей броне, такой же бесполезный как капли дождя. Я продолжаю двигаться, считая вспышки выстрелов и стремительно приближаясь к наибольшему скоплению врагов. Авто-чувства моего шлема приглушаются, защищая мои глаза от внезапных вспышек света, когда Роялисты открывают огонь из тяжелых болтеров и авто-пушек. Вокруг меня разлетаются комья земли, поднятые разрывными снарядами. Регуляры гибнут. Их мучительные крики соревнуются с рявканьем орудий, что разрывают их на кровавые ошметки своими крупнокалиберными снарядами. Поток снарядов бьёт в мой нагрудник и наплечник, разворачивая меня на ходу.

— Убивайте, пока не убили! — восстановив равновесие, реву я. Атака не должна захлебнуться.

Мгновение спустя я оказываюсь в окопах. «Я есть ярость!» — Моя единственная мысль, когда я локтями разбиваю головы Роялистов о стены окопа. Я убиваю еще одного, пробив кулаком насквозь его грудь. Ещё один убит моим крозиусом, его туловище порвано пополам восходящим ударом. Я ухмыляюсь, когда слышу треск костей и крики. Кровь забрызгивает мою броню, заполняя выбоины и пулевые отверстия, очищая меня прикосновением войны. Я убиваю снова и снова, режу и ломаю, рыча в мучительные моменты между убийствами.

Семь минут. Семь коротких минут, и я вынужден остановиться. Вынужден замедлить пульс, прогнать гнев из моих вен. Враги мертвы.

Из Регуляров осталось только трое: рядовые Сезан и Буй, а также сержант Артаир. Устало шатаясь они идут ко мне. Это последние зурконийцы.

— Мы спасены. — бормочет Сезан, с широко открытыми от неверия глазами.

Я рычу, ведь я не спаситель. Я разрушитель.

Я бью крозиусом в голову Сезана. Его череп лопается от удара, обдавая рядового Буя ошметками мозгового вещества. Обратный удар убивает его до того, как он смог отреагировать. Сержант Артаир падает на колени.

— По… почему? — хрипит он голосом сломленным, как и его тело.

— Почему? — рявкаю я и поднимаю его за шею так, чтобы его лицо было на одном уровне с моим шлемом. — Человек, который грешит в невежестве, проклят дважды. Глупец, который не может постичь собственную участь. Я прибыл сюда, чтобы почтить победу Амита и напомнить о вашем долге перед Императором. Но я увидел, что вы стали слабыми, променяв свою свободу на богатство. Вы позволили надменным и испорченным завладеть вашим миром.

— Но мы… Мы победили. Мы свершили возмездие над Роялистами, потому что вы сказали нам сделать это.

Он прав. Роялисты мертвы. Не осталось ни одного. Но возмездие… Возмездия никогда не бывает достаточно. Я снял свой шлем-череп, позволяя ужасу в глазах Артаира встретиться с отвращением в моих.

— Я есть гнев! — рычу я, вырывая его сердце.

Я умираю. Но это не первая моя смерть. Прежде я умирал дважды. Кровь. Кровь была повсюду. Она покрывала мою броню как вторая кожа, так что под ней не было видно зазубренное лезвие моего Ордена. Она стопорила затупившиеся зубья моего цепного меча, душа его адамантиевый рев. Оружие моих братьев тоже замолчало, утолив ярость в телах врагов. Зеленокожих лежало по пояс, неровная стена трупов громоздилась вокруг заполненных кровью воронок. Они атаковали нас в лоб, ревя как бешеные псы, когда примитивное оружие рявкало в их лапах.

Но они ничего не знали об истинной ярости. Ничего о жажде крови, которая ведет в бой всех сыновей Сангвиния.

Моя кровь гудела в венах и горела, как тлеющие остатки военных машин орков, пятнающих равнину. Облако боевого гнева окутало меня, раскаляя мозг. Безудержная ярость вырвала рычанье с моих губ, требуя, чтобы я убивал снова.

Я немедленно подчинился и в мгновение ока убил ближайшего человека. Влажные пластины его брони смялись под сокрушительным ударом моего цепного меча. Его тело разорвалось и упало. Пульс в моей голове ускорился как ликующий ребенок, когда я убил следующего гвардейца. Я убил еще одного, потом еще и еще. Люди умирали слишком легко, а я жаждал настоящего убийства. Я отбросил оружие и стал молотить бегущих слабаков бронированными кулаками. Не обращая внимания на укусы отчаянного лазерного огня, я обхватывал пальцами их головы и сжимал. Когда они лопались, мозгли брызгали на мой шлем. Вонь крови и экскрементов походила на амброзию. Я купался в запахе, смакуя примитивную сторону смерти.

Что-то тяжело ударило в мой шлем. Я ощутил, как треснула челюсть. Перед глазами поплыло. Меня снова ударило, я споткнулся и упал.

Я долго считал, что после смерти меня заберет тьма. Вместо этого я проснулся и понял, что сам стал тьмой.

Облаченный в черную броню, я был зафиксирован магнитами, заключен в несущуюся десантную капсулу. Красные косые кресты пятнали мои наплечники и поножи. Только блестящий символ Ордена говорил, что я когда-то был в рядах Расчленителей. Со мной было девятеро моих новых боевых братьев. Их оптика прорезала во мраке багровые дыры. Они рычали вместе с грохочущей десантной капсулой. Злобное рычание вырывалось и из моего горла, звериный звук, которого я не узнавал. Я чувствовал, что мои мускулы напряглись под броней, увеличиваясь от желания рвать, калечить, убивать. Высотомер надо мной вел отсчет к нулю. На миг я увидел, как счет пошел в обратную сторону, вверх. Быстрее и быстрее, он подсчитывал жизни, которые я забрал и, конечно, еще заберу.

Капсула задрожала, когда ферритовые лепестки ударили по земле. Освободившись от уз, я помчался вперед, ведомый моими гремящими сердцами, вниз по рампе и дальше, в острый свет битвы.

Враг был повсюду. Грациозные воины в хрупкой броне сражались мечами, на которых потрескивали лазурные молнии. Другие, в более массивных, сегментированных доспехах, таких же черных, как мои, стреляли издалека залпами разрывных зарядов. Хрупкие чужаки завопили боевой клич и бросились к нам. Я рычал, ненависть рвалась из моего горла рокочущими волнами. Я мог ощутить запах их страха, их ужас при нашем прибытии и услышать слабый стук их чужих сердец. Моя рука с мечом взлетела и упала, взлетела и упала, подчиняясь собственному смертоносному разуму, когда я резал и кромсал с силой, которой прежде никогда не знал. Когда я ворвался в их ряды, оторванные конечности и искромсанные туловища полетели вокруг, как шторм из плоти. Мой гнев не стихал. Они все умрут. Я убью их. Я…

Кровь. Кровь, наполнила мой рот, когда трещащий меч пронзил мое основное сердце.

Тьма забрала меня. Но я не умер. Я был возрожден, мне подарили жизнь воплощенной смерти.

Когда я очнулся внутри, мой разум горел от мучительных обрывков видений. Кошмарные воспоминания о нейросверлах, костных пилах и емкостях биожидкости которые висели надо мной, как нити марионетки. Сангвинарные жрецы Ордена и технодесантники погребли меня в адамантиевой утробе дредноута. Меня преследовали пылающие воспоминания — бессильный гнев, который я чувствовал, привязанный к их столу. Я закричал. Вместо голоса зазвучал металлический рев. Мое смертное тело было разрушено, а голосовые связки давно атрофировались. Мой мир сжался до обрывков инфо-пакетов, которые поступали в мой мозг через сенсорий саркофага. Мои действия толковали священные машины и вокс-усилители. Я снова закричал, улыбаясь, когда слышал искаженный рев.