А я… Я много лет пряталась, не давая своему дару работать. И это было самое тяжёлое испытание за всё время учёбы, а также практики. Ну ничего, ещё немного, полгода. И я буду свободной. Свободной выбирать свой путь. А уж я не пропаду.

Когда Клара успокоилась, я предложила прямо сейчас начать воплощаться в её дочь. Только она могла рассказать о ней, о её жизни, о детях. А ведь им тоже придётся притворяться при чужих. Лекарка была полна энтузиазма:

— Да-да, сейчас и подумаю, что можно сварить, чтобы тебя сделать более похожей.

Я махнула рукой, советуя так не суетиться, встала, собираясь снять всю свою маскировку, предупреждая:

— Не торопись. Я сейчас пойду, нормально вымоюсь и приведу себя в порядок. А потом ты уже решишь, что можно сделать для моего улучшения.

Саквояж пришлось изрядно распотрошить, чтобы найти всё, что убирало всю наносную "красоту" на моём лице и на волосах.

Когда же я снова появилась перед лекаркой, Клара, увидев меня, застыла. А как отмерла, подошла, аккуратно потрогала моё лицо, волосы и уверенно припечатала:

— Вот теперь я до конца верю, что ты тёмная целительница, и сильная. Они всегда очень красивые.

Кто бы знал, как долго я ждала хоть от кого-то этих слов. Прошло два года с тех пор, как я показалась кому-то настоящей. И я улыбнулась Кларе, безмолвно благодаря её за эти слова.

С внуками, Троем, которому уже исполнилось двенадцать, и Лемом, которому недавно сравнялось восемь, получилось не так просто, как с Кларой.

Они были детьми, только что потеряли обоих родителей, да ещё и истощены порядком болезнью. Им реально повезло, что их бабушка имела светлый дар и могла немного исцелять своей силой, не только «костылями», именуемыми зельями, притирками, примочками и так далее.

У меня с ребятами вышло не так гладко.

— Я не буду её называть мамой. Ни за что! — Старший, Трой, зло выкрикнул, когда Клара договорила, делясь с детьми своей идеей.

Клара была слишком рада видеть своих внуков, которых привезли рано утром прямо к домику, и растерялась на подобный ответ.

Представителю, который привёз ребят, были важны только документы и права на детей. Он бегло осмотрел дом, увидел приготовленную Кларой детскую комнату на первом этаже, быстро всё подписал и заторопился обратно, приговаривая себе под нос:

— Должен успеть вечерним поездом обратно. Не нравится мне это местечко, чего только про него не говорят. — И уже громче. — А вы, Клара Байон, не забудьте оформить детей в муниципалитете города, мы документы на детей все отправили, с вас всё одно спросят. Ладно, поспешу я.

Клара остановила спешащего служащего:

— Погодите, мастер Коулби, а на их родителей документы вы тоже отправили, или это я сама должна сделать?

Тот оторопел, застыв, и пояснил:

— Да кто нам эти документы отдаст, если это не наше дело? Мы только за детей отвечаем. Вы сами запрос делайте в город, где скончались родители детей, они вам всё и отправят, если раньше не озаботились. Вам бы поспешить не мешало, а то детишек у вас не заберут в приют. А когда выяснят, что вы их у себя оставили, так вам такой штраф придёт, что платить годами придётся. Вот если опекуна хорошего найдёте или семью надёжную, тогда да.

Служащий поспешил уехать, а нам, вернее мне, достались неразговорчивые и недоверчивые мальчишки. Они были истощены, растеряны, ведь бабушку последний раз они видели пару лет назад. Их мама, Лиса Майер, вместе с мужем и детьми приезжала в Гиблые, когда Кларе разрешили поселиться в этом самом домике.

Комната ребятам понравилась, укрепляющие и лечебные зелья они выпили, а вот принимать меня не желали. Нет, пока мы не объяснили, что при чужих придётся притворяться, они были дружелюбны.

Упирались они долго, пока я не поняла, насколько это всё било по самой Кларе. А ведь и она ещё полностью не пришла в себя. И я не выдержала, холодно предложила:

— А вы что, думаете, в приюте будет лучше? Жить годами с чужими, пока не станете взрослыми, без близкого и любящего человека, без любви и ласки. — Я была уверена, что так и будет. Самой мне повезло ещё меньше, моя родня оказалась не просто равнодушной. А горечь от потери родителей я чувствовала всегда. Если бы в моей жизни была такая же любящая бабушка, как Клара, я была бы счастива. Поэтому продолжила: — Станет у вас такой же, как этот мастер Коулби, воспитателем: вроде и хороший служащий, и делает своё дело, а равнодушие у него такое к своему делу, что тоска берёт. А тут бабушка ваша родная, она же любит вас безмерно! Я же недолго с вами жить буду, полгода, и исчезну. А к тому времени мы сможем что-то путное придумать, чтобы вас не забрали. Неужели вы бабушку свою променяете на чужих людей, которым и дела до вас нет?

Я замолчала, увидев у младшего, Лэма, слёзы, бегущие по щекам, и услышав шмыгающего носом старшего. Они подбежали к Кларе, обняли и разрыдались, шепча, что они хотят с бабушкой жить, что мама всегда про неё только хорошее говорила, и они помнят её, и любят. А я улыбалась, понимая, что лёд тронулся, и предложила:

— Предлагаю не обсуждать сегодня планы на будущее, а познакомиться нормально, привыкнуть и понять, что мы можем ужиться вместе. Клара, у нас ведь есть хотя бы пара дней?

Клара благодарно улыбнулась, на том мы и закончили обсуждать такую тяжёлую для детей тему.

Через три дня мы все вместе отправились в городской муниципалитет оформлять нас новыми жителями города. Детям нужно было идти учиться после того, как они восстановятся, а я хотела заключить договор на свободного сборщика.

Я не собиралась терять шанс получить так дёшево ингредиенты, о которых могла только мечтать, будучи студенткой. Потому что я успела пролистать книги, которые оказались у Клары, и кое-какие её личные записи. Гиблые и тёмный лес, уходящий на север, к Ристону, оказался просто кладезем, и этой возможностью я собиралась воспользоваться по полной.

2 месяца спустя, Гиблые Пределы

Я уже месяц сама ходила в тёмный лес, который начинался недалеко он нашего дома, стоявшего в пятнадцати минутах пешего хода от посёлка ссыльных, в окружении обычного леса. Дальше, на восток, тянулся лес с многочисленными жилами тёмного камня, и там лес тоже менялся под воздействием дикой магии. А вот на запад тянулся обычный лес, где можно было найти и редкие волшебные растения, но совершенно не такой силы.

Этот лес пользовался успехом у охотников, так как живности там было много. Мы туда и не ходили особо, так, Клара бывала, чтобы собрать ягоды и грибы.

Как любому настоящему исследователю, а это было моё любимое занятие в академии, мне казалось поначалу, что я попала просто в рай. И Клара ворчала:

— И как ты всё это находишь? Зима — время такое, ещё найди это сырьё, а ты несёшь и несёшь, Эмма. Хорошо, почти всё тратишь на эти свои опыты, а то меня давно бы начали спрашивать, откуда у меня всё это в таком количестве. А так и на жизнь денег хватает, и на эти твои эксперименты.

Да, Клара долго привыкала к тому, что можно месячный доход просто истратить ни на что. Как думала сама женщина. Я же думала иначе, но даже не пыталась доказать ей, насколько эти самые опыты будут важны для будущих поколений.

Я взялась за тот самый магический гриб, который в период зимы прятался в земле, дополнительно покрытой прелой листвой, а потом ещё и слоем снега в придачу.

Сегодня я как раз была утром в лесу, осторожно перемещаясь по таявшему снегу, в Гиблые приходила весна. Успела набрать кое-чего, но грибов не нашла. Ну, их не так и легко было откопать сейчас, даже учитывая моё чутьё на тёмные ресурсы.

Мой дополнительный дар, о котором я и не подозревала, пока не столкнулась с тёмным лесом.

Клара помогала детям делать задание, которое им задавали в выходные. Они обычно садились за удобным круглым столом в уютной нагретой камином гостиной, которую мальчишки особо любили.