— Джеффри! — заорал Гарибальди, когда увидел, как извивающаяся молния ударила в грудь Синклера отбросив его тело на стенку. — Тварь! Да сдохни же ты! Огонь!

Массивная туша чужака ловко ушла от обстрела и, вскинув руку-пушку, полоснула в ответ длинной ветвящейся молнией. Нескольких бойцов из службы безопасности снесло. Случайно попавший под удар монитор взорвался, кого-то приложило отброшенным ящиком баррикады, а инопланетный непойми кто или что — преспокойно продолжил свой путь. Перегородка для его когтей-клинков проблемой не стала, он ее банально разорвал, предварительно продырявив.

— Гарибальди! — вопил в коммуникатор Франклин, что уже пять минут пытался выйти на связь с Майклом.

— Что?! — наконец-то раздалось в ответ.

— Не мешайте ему!

— Рехнулся? Он половину моего отряда положил и какую-то гадость на реактор вешает!

— Вот и дайте ему ее повесить!

— Да я…

— Это тренировочный костюм!

— Что?!

— Это. Тренировочный. Костюм!

— Но…

— Он неопасен, совершенно. Понимаешь?!

— Нет! Но сделаю, как ты говоришь. Прекратить огонь! — услышал Франклин крик Гарибальди.

Под ошарашенными взглядами людей закончивший «минирование» боец сделал шаг назад, развернулся и отчетливо произнес: «Задание выполнено, вражеская станция уничтожена. Эффективность оператора признана недостаточной, кандидат в защитники испытание не прошел».

Неплохо развеялся, даже с некоторой пользой. Под сотню фрагов набил, на слабые места в обороне указал, дал новичкам пороху понюхать и корреспондентке материалов для шикарного репортажа подкинул. Летающие дроны-камеры, что журналюги с собой привезли в огромном количестве, засняли эпически-героически-идиотический поступок Синклера во всей красе. Обыватели такое любят. Смешно, но даже командору я умудрился помочь. Он уже чуть ли не неделю увиливал от интервью, опасаясь, что после эфира его снова в какую-нибудь дыру законопатят, был у Синклера такой печальный опыт общения с прессой. Теперь же, будучи раненым героем, он сделался неприкосновенным, и подобное ему не грозило. Не в ближайшее время. Тем более — еще и прямо после выборов и объявления политики большей открытости.

Старый новый президент Льюис Сантьяго пытался сидеть на двух стульях. И вашим и нашим: с одной стороны — открытость новому, с другой — сохранение самобытности. Как будто на нее кто-нибудь покушался. Впрочем, политика Земного Альянса меня не слишком волновала. Они в каноне во время войны с Тенями ничем особым не отметились. Во всяком случае, ничего такого припомнить как-то не удавалось.

Куда больше меня зацепило сказанное Майклом, который навестил Синклера вечером, как только того отпустили медики. Не ждал я от Гарибальди такого.

— Джеффри, — сказал он проникновенно, — ты был мне другом куда дольше, чем начальником. Так что я имею право это сказать. Я не был на рубеже, но тоже исполнил свой долг. Война изменила многих. Кто-то стал лучше, кто-то хуже. У многих похожая проблема, в войну у нас была цель, жизнь имела смысл. Без войны мы растерялись, многие ищут повод погибнуть со славой. Знаешь, мне кажется, что найти, за что бы такое умереть, не так уж и сложно. Куда трудней найти то, за что стоит жить. Но ты должен это сделать, Джефф.

Не только Синклеру не нашлось что сказать в ответ, но и мне тоже. Почему-то столь простое объяснение самоубийственным поступкам командора мне в голову не пришло. Да и просто стало совестно. Удивительно, оказывается совесть у меня еще не совсем атрофировалась. Может, и собрание триумвирата отменить? Подумаю, стоит еще раз взвесить все за и против. Как-то невовремя она у меня из комы вышла.

Земляне все же устроили неделю культурного обмена, правда, подключившееся к делу земное агенство по каким-то там взаимосвязям (при содействии института ксенопсихологии) ограничило творящееся религиозными обрядами. Разумный, в принципе, ход. Впрочем, центавриане даже из свадебных церемоний, что дадут фору любым земным похоронам, способны попойку устроить. Они решили праздник Жизни провести. Милая такая традиция, идущая со времен войны за выживание. Дело в том, что на их родной планете было два континента, и на каждом из них появилась своя разумная жизнь. Случай, можно сказать, уникальный.

Длинный стол, поставленный буквой П, позолота везде, где только можно, а там, где ее не хватило, висят пурпурные полупрозрачные ткани. Толпа народу, ненавязчивая музыка, гомон голосов и звон сталкивающихся кубков, бокалов, стопок, бутылок. На почетных местах рядом с Лондо, за хозяйским, так сказать, столом, сидят приглашенные гости. Изрядно набравшийся Молари весел. Вир, также изрядно принявший на грудь, предается чревоугодию, попутно приседая на уши Шушшику. Тот тоже активно работает челюстями, не забывая шипеть и кивать время от времени. Делен хлопает глазами, пребывая в шоке. Иванова отрывается вовсю, налегая на бизари. У нее с Лоучем идет негласное соревнование, кто кого перепьет. Официальный представитель Мши у меня сильно занят, мало того, что председатель, так ему еще и тайный междусобойчик организовать надо, а ведь он уже не молод. Да что там, дряхл он уже, облез весь, полысел. Пора его менять. Да хоть на того же Лоуча. Все равно, он не столько общиной руководит, сколько при представительстве трудится. Как-никак, генеральный секретарь. Фигура.

Синклер с Гарибальди делают лица кирпичом. Странные они — нет, чтобы отдохнуть, расслабиться. Ладно командор, у него же тут зазноба прилетела. Вот ведь, оригинальные у мужика отношения. Раз в три года с одной и той же женщиной сходиться-расходиться. Они даже путаться начали уже, кто из них в прошлый раз дверью хлопал. С самой летной академии у этой пары отношения. Может, им хоть в этот раз повезет? Сомневаюсь, ну да и все равно мне, по большому счету. Так, интереса ради разве что поглядеть. Сериалы, что ли, смотреть начать? Не, времени жалко. У нас и так тут дурдом-5 в прямом эфире чуть ли не круглосуточно.

Г’Кар, понятное дело, не пришел, за ним там убийца прилетел, подсуетился старый враг, чью семью будущий посол в свое время по миру пустил, попутно опозорив. Тут, конечно, еще и обида, что в проведении большого молебна за смерть всех центавриан отказали. Он даже официальный протест выразил. Долго Синклеру пришлось отписываться по разным инстанциям. Ничего, справился, всех убедил, всем доказал. Впрочем, никто особо и не пытался возражать. Уж понять, к чему такая церемония приведет, даже последний идиот сумел. Массовая драка с поножовщиной, да на дипломатической станции — что может быть веселей? Разве что еще и перестрелка до кучи.

— Делен! — обратил внимание на зависшую минбарку Лондо. — Что же вы не веселитесь! Это же праздник жизни!

— Я… не совсем понимаю его суть, — промямлила посланница Минбарской Федерации.

— О, все просто. Мы двести лет воевали с зонами и каждый год подсчитывали, сколько нас выжило, а потом радовались и праздновали это!

— Знаешь, что сказал последний зон? — спросил Вир у друга-зерга.

— Кххээ!!! — в исполнении Шушшика предсмертный хрип неведомого конкурента центавриан за планету получился весьма впечатляющим. — Перешштарался, — потупился зерг и аккуратно, чтобы не оттяпать лишнего, скусил индюшачью ножку, что держал в руке седой сосед справа.

— Точно! — обрадовался Молари, впечатленный увиденным. — Валту! — проорал он, вскакивая.

— Валту!!! — поддержали его остальные центавриане, ну и все прочие более-менее дружно повторить попытались.

Все же последний бокал был явно лишним для посла. Мало того, что тот полез на стол и начал знакомить гостей праздника с богами, чьи статуэтки его украшали, так еще и прикорнул в процессе. Впрочем, это-то как раз в центаврианской культуре было весьма одобряемо. Примерно в том же духе, как некоторые на Земле считают, что «вечер явно удался, если поутру ничего не помнишь».