— Таня, возьми трубку… Возьми трубку, девочка… Если ты дома, возьми трубку…

Услышав писк окончания записи, Гребски рванул машину с места, чем вызвал удивленные и возмущенные возгласы других участников движения.

Денис ехал домой, стараясь выбирать наикратчайший путь, с такой скоростью, что первый же попавшийся полицейский мог бы его остановить. Ему везло, полицейские не попадались.

Случайности быть не могло. Обычно после проведенной с ним ночи Татьяна отсыпалась до вечера, но трубку брала всегда. Сегодня, встревоженная судьбой Зои и зная, что Денис занимается ее поисками, Татьяна должна была бы сидеть дома и ждать звонка. Если она не подошла к телефону, значит, что-то произошло. А если что-то произошло, то дальше могло произойти еще что-нибудь. К этому «что-нибудь» нужно быть готовым, а не использовать подручные средства в виде канистры и монтировки. Второй раз этот фокус может не получиться.

Денис уже заканчивал свою экипировку, означавшую, что он, Денис Гребски, журналист и писатель, превращается в человека, который волею обстоятельств вынужден поступать не так, как бы ему хотелось, а так, как вынуждают действовать эти самые обстоятельства.

Когда зазвонил телефон, он не стал поднимать трубку, желая услышать голос звонившего, если тот решит оставить сообщение.

Приглушенный мужской голос на чистом русском языке, чуточку причмокивая, будто катая во рту конфетку, обратился к Денису:

— Слышь, братка, возьми трубку… Перетолочь надо с тобой кое-что… Если тебя нет — тоже ничего. Как услышишь сообщение, так сразу и приезжай, поговорим. Купертино, знаешь? Ла Рода, десять пятьсот… Такой вот адрес. Не промахнешься… Ждем тебя, как говорится, в любое время… Для тебя открыты двадцать четыре часа… Танюшка твоя тоже будет ждать, живая и здоровая… пока живая и пока здоровая…

Денис ожидал этого. Даже не отдавая себе в том отчета, он предчувствовал, что с Татьяной случилось несчастье, и приготовил себя к этому, насколько возможно. Но сейчас, когда понял, что Татьяна находится в руках у каких-то сволочей, кулаки его невольно сжались, а перед глазами встала увиденная в доме Зои жуткая картина. Гребски хотел поднять трубку, но сдержал себя. Пусть новоявленный брат договорит.

А тот продолжал, все так же мусоля что-то во рту: — Только ты сильно не дергайся, чтобы больно не было… Ни тебе, ни бабе твоей… Приедешь, поговорим, договоримся… И, слышь, братка, ты уж без полиции, ладно? Дело такое, предупреждать приходится, вы тут привыкли чуть что — ментам стучать… Ты вроде не такой, но предупредить не вредно… Бывай…

Трубку положили. Денис, встряхнув побелевшими руками, быстро нажал кнопки телефона, надеясь выяснить, откуда говорил «братка». Но тот наверняка звонил с какого-нибудь незарегистрированного телефона. Голос автомата подтвердил это, сказав «извините…».

Услышав в трубке короткое «слушаю», Денис облегченно вздохнул.

С Олегом Куприяновым, бывшим оперуполномоченным уголовного розыска из Днепропетровска, он познакомился года два назад на чьем-то дне рождения.

Парень был хозяином небольшой автомастерской в районе Ричмонд, где в основном обитали бывшие соотечественники. Он был высок, плечист и носил длинные волосы, заплетая их в косичку, что делало его похожим на рок-музыканта.

Мастерская давала небольшой, но стабильный доход, позволявший снимать приличный дом и содержать жену и сына. Правда, после суетной и нервной работы в уголовном розыске на Украине новая размеренная жизнь казалась Куприянову скучноватой. И когда однажды Гребски попросил его о помощи в одном из своих журналистских расследований, Олег Куприянов с готовностью согласился.

Помощником он оказался ловким, надежным и толковым. В ответ на похвалу в свой адрес Куприянов развел длинными руками: «Лучшим опером признавали. Покруче во что встревать приходилось».

С тех пор так и повелось. Когда Денису нужна была помощь, Олег всегда был готов ее оказать. «Сам себе велосипед», он имел возможность распоряжаться своим временем, а единственным препятствием на пути к свободе и бледному подобию прошлой рисковой жизни опера была только жена.

Но ее Олег всегда умел уговорить. Не последним аргументом в этих уговорах было то, что его отсутствие, связанное со звонками Гребски, всегда приносило в дом ощутимый прибыток. Денис оплачивал услуги щедро. Олег слегка конфузился, принимая деньги от приятеля, но ухмылялся, повторяя известную фразу: «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены…»

Именно ему позвонил Гребски и сказал, не вдаваясь в подробности:.

— Олег, ты мне нужен…

Куприянов с готовностью и плохо скрываемой радостью отозвался:

— Как юный пионер!

— Работа серьезная… — не принимая шутливого тона приятеля, сказал Денис. — Встречаемся в Купертино. На выезде с двести восьмидесятого фривея, там есть заправка…

— Когда?

— В семь вечера, — сказал Денис. На всякий случай уточнил — Договорились?

Олег делано вздохнул, изображая раздумье:

— Сложная работа?

— Физическая, — отозвался Гребски.

— Надолго? — уточнил тот и быстро пояснил: — Я потому спрашиваю, чтоб знать, чего Маринке соврать… Решит, что муженек по бабам отправился. Шуму будет…

— А ты так сразу и скажи… — посоветовал Денис. — Ушел, мол, по бабам, жди к завтраку…

Глава 9

Всю дорогу до Сансета, где жила Татьяна, Денис в меру своего разумения соблюдал меры предосторожности, которые позволили бы ему оторваться от «хвоста», если таковой имелся. Несколько раз он нагло проскакивал перекрестки на уже загоревшийся красный, поглядывал в зеркало заднего вида в ожидании увидеть преследующую его полицейскую машину. Но ему сегодня везло.

Денис горько усмехнулся. Можно ли назвать везучим день, если утром ты находишь одну из своих приятельниц замученной и мертвой, а после полудня выясняется, что и другая находится неизвестно в чьих руках и ее ждет неизвестно какая участь. И, кроме того, ты сам едешь на встречу с кем-то, кто тебя очень не любит…

Везет или не везет — вопрос спорный, но то, что полиция его не остановила — это факт.

Проникать в Татьянино жилище через гараж необходимости не было, ключи у Гребски имелись. Ими он и воспользовался, предварительно осмотрев замочную скважину и не обнаружив там ни царапин, ни повреждений. Впрочем, это ровным счетом ничего не значило.

С револьвером наготове Денис осторожно прошел в квартиру и облегченно вздохнул: ни следов борьбы, ни крови… Только одиноко валяющийся возле дивана Татьянин тапочек да сползший на пол шотландский плед, которым она любила укрываться, устроившись в углу большущего дивана.

Денис обругал себя: надо было сразу после схватки с мексиканцами позвонить Татьяне, предупредить. Правда, едва ли это помогло бы. По всему выходило, что, пока он был в доме Заиньки, неизвестные были в доме Татьяны. Все равно опоздал бы со своим предупреждением.

В который уже раз Гребски подивился профессионализму преступников и их наглости.

Окинув взглядом комнату, он подошел к столику, склонился над пепельницей.

— Опять «Кэмел», — проговорил, извлекая окурок с изжеванным фильтром. — Ребята те же самые… Скоты…

На кухне на столе стояла опорожненная бутылка шампанского. Бокалов не было…

— Из горла пили, — удивленно цокнул Гребски, — замашки, однако…

Шампанское было болгарское, ни в одном из местных супермаркетов такое не продавалось. Приобрести его можно было только в «русских» магазинах, которые получали его с оптовой базы где-то на Брайтон-Бич в Нью-Йорке. Татьяна его очень любила.

Но внимание Гребски привлекло не шампанское, а бумажка, придавленная темно-зеленой бутылкой.

«10500 LA RODA» — красным фломастером было выведено на ней корявыми английскими буквами.

— Сволочи! Понимали, что я сюда приеду…

Он убрал записку в карман, бегло осмотрел жилище Татьяны, убедился, что ничего не тронуто, и, застегивая на ходу куртку, вышел на улицу.