В которой нам удаётся пережить ночь, меня учат пользоваться семечком пневмы, а потом мы просто чудом избегаем гибели, притворявшейся нашим спасением.

Не знаю, сколько ещё мы просидели так, вглядываясь в пугающую темноту… Час, может быть, но вряд ли два. Ночь вступала в свои права, а в начале весны ночи всегда холодны. Температура быстро опускалась, да ещё и ветер поднялся, нагоняя низкий слой туч, который говорил о том, что скоро можно ожидать снегопад.

— Холодно! — пожаловалась Нанна.

Я глянул на девочку и вздохнул. У неё была обычная приютская курточка, которая по своему качеству не слишком-то превосходила мою одежду… Пока Нанна не выглядела сильно замёрзшей, но это вопрос времени — и не такого уж и большого. Телосложение у неё было худощавое, одежда не слишком хорошая — в общем, замёрзнет она очень быстро. Да и я, видимо, очень скоро почувствую холод, хоть и сижу в перчатках и маске, которая позволяет хотя бы согревать дыхание.

Снова вздохнув, я внимательно огляделся, чтобы понять, что у нас вообще есть. А было у нас не то чтобы много: трещина, сухие кустарники, сумевшие укорениться на каменном склоне, остатки крепежа подъёмника — и, пожалуй, всё. Ещё была еда в моей сумке, но сколько ни ешь — это нас надолго не согреет. И спичек у меня не было, чтобы разжечь огонь.

— Давай-ка попробуем построить убежище… — предложил я. — Может, придумаю, как разжечь костёр.

Я помнил, что можно разжигать трением, но как это сделать лучше всего? Если честно, я понятия не имел. Ещё можно было высечь искру…

— Трением разожжём или искру высечем… — проговорил я.

— Я могу разжечь, — заметила Нанна. — Я умею делать бытовой Логос Огня…

Вот в этот момент — каюсь! — я испытал острое чувство зависти. Будучи человеком, не умевшим даже своё семечко пневмы ощутить, я был в этом мире сильно ограничен — прямо как инвалид. Любой ребёнок здесь с малолетства учился бытовым логосам, которые можно было использовать и в экстренном случае. Все они были слабенькие, но весьма полезные — зажечь на кончике пальца огонёк, сформировать каплю воды из воздуха, создать тонкий поток ветра, который мог даже переместить лёгкие предметы, закачать пневму в накопители… И для всего этого надо было работать со своим семечком, чем местные жители и занимались с детства. А я — только начал…

— Отлично! — деланно обрадовался я, постаравшись скрыть свою неблагородную зависть к ребёнку. — Давай-ка тогда уйдём подальше от края. Попробуем найти удобную щель, где ветер не будет так донимать нас.

В нашем распоряжении была площадка шириной почти пять метров, где последний метр, к сожалению, использовать не получилось бы — а всё из-за нависающего свода. Щель в длину была метров двадцать — во всяком случае, с одной стороны от крепежа подъёмника. На другую сторону ещё надо было перелезть. Что я и сделал, подойдя к мощной деревянной балке — толщиной почти с мой рост — после чего подтянулся и залез на неё.

— Бинго! — радостно сообщил я Нанне.

— Я не знаю, что такое бинго, но ведь там что-то хорошее, да? — спросила девочка.

— Что-то очень хорошее. И… Сейчас! — кивнул я, продолжая улыбаться находке.

К сожалению, было в находке и грустное пятно в виде какого-то мужика на самом краю обрыва, который, падая с подъёмника, оставил тут свои бренные останки. Я думал сначала спихнуть их вниз, но потом решительно принялся освобождать несчастного от вещей, в которые он был одет. Дядька, видимо, был из зажиточных — при жизни он ходил в хорошей такой шубе. А мне и Нанне ещё надо было чем-то укрываться… Я беззастенчиво забрал не только шубу, но и ботинки, штаны, а также длинный свитер, плотный камзол, варежки и шарф — всё, что мог. Оставил бедолаге только исподнее.

— Извини, дорогой, — пробормотал я. — Нам нужнее…

Вещи я отодвинул от края обрыва, а тело спихнул ногой в пропасть. К счастью, крови от него почти не было.

Зато были доски настила с подъёмника — много досок!.. Все они были не слишком большого размера, а ещё отличались по ширине и толщине, но если постараться, то можно было из них сделать нормальную стенку. Благо, и другого мусора здесь хватало.

А в том месте, где балка, через которую я перелез, уходила в скалу, параллельно ей было создано искусственное углубление — и вот туда можно было войти, чуть пригнувшись. Глубина была примерно метра два. Дело за малым — организовать здесь удобное лежбище и развести костёр. И желательно не из досок — они ещё могут пригодиться…

— Иди сюда! Я помогу забраться! — позвал я девочку, снова залезая на балку.

Я помог Нанне перебраться на свою сторону и привёл её к будущему убежищу. А сам решил дойти до края щели в скале. Пробравшись через остатки подъёмника, я вылез на узкий карниз, шедший вперёд ещё метров на семь-восемь. Дальше трещина сужалась настолько, что пришлось ползти. А через пять метров она и вовсе сходила на нет. Снизу я видел, что буквально через метр начинается новая — но, перебираясь на неё, можно было сверзиться. А я как-то не горел желанием вот так бесполезно заканчивать свою жизнь…

Пройдясь до сужения, я сумел наломать сухого кустарника со склона — там, где дотягивался — и притащить его в наше убежище. Запасов топлива должно было хватить на несколько дней, даже если будем жечь круглосуточно. Но вот дальше придётся думать, что делать. Оттепель заканчивается, скоро начнутся снегопады — и мы без дров просто замёрзнем.

Я сложил сухие ветки, натаскал камней для очага и позвал Нанну. Её логос давал огонёк настолько слабенький, что его задувало легчайшим порывом ветра. И всё-таки с третьей попытки ей удалось запалить тонкую веточку. А потом в каменном очажке заполыхал настоящий костёр. Я притащил с другой стороны балки свой самодельный рюкзак с провизией, после чего начал перекрывать досками вход.

Система была проста — найти доску подходящего размера, чтобы она встала в распор от стены к стене, а потом вплотную к ней поставить следующую. И только внизу оставить место, куда бы я мог протиснуться сам, хоть и на корточках. Заодно я присмотрел деревянный щит, которым будет удобно перекрывать вход. Конечно, дырок в такой стенке хватало, зато при горящем перед входом костре — мы точно не должны были замёрзнуть ночью.

Из двух широких досок я организовал лежак, где поместились бы и я, и Нанна. А ещё затащил в наше убежище шубу и камзол. Дядька был упитанный, так что камзол пошёл на простынь, а шуба — на тёплое одеяло.

— Чьи это вещи? — с опаской спросила Нанна.

— Какого-то мужика… — ответил я, пожав плечами. — Имени я не знаю, да ему всё это и не понадобится… Так, а у тебя свитер есть?

— Нет, — Нанна помотала головой. — Есть плотная рубашка и камзол…

— Тогда отдам его свитер тебе… — решил я. — Ты в нём утонешь, конечно, зато будет тепло.

Впрочем, в нашем убежище и так становилось теплее, хотя я ещё не закончил с перекрытием выхода, отвлекшись на благоустройство. Ветер тем временем налился силой, так что начинал пронимать до костей, когда я всё-таки решился высунуть нос наружу.

«Эдак у нас половину строительных материалов посдувает! — подумал я. — Надо их сложить аккуратными стопками».

На глаза мне попались несколько досок из неизвестного дерева. Они были тонкие и очень лёгкие. Их я сразу отложил отдельно — посмотрим, на что сгодятся. Поодаль обнаружился и побитый жизнью бочонок, в котором лежали ржавые молот, лопата и кирка, завёрнутые в несколько слоёв в какую-то ткань. Пораскинув мозгами, ткань я прицепил на стену снаружи — в качестве дополнительного утепления. И бочку поставил рядом — что-то там ещё болталось на самом дне… Сам же забрался обратно в убежище, прикрыв вход деревянным щитом.

Нанна не спала, хотя я и думал, что, согревшись, она сразу задремлет. Но нет, девочка сидела и молча смотрела на огонь, горевший в очаге. Внутри нашего убежища было тепло. Даже захотелось расстегнуть куртку, но я понимал, что лучше не надо. В конце концов, жарко — это вам не холодно.