Корзины я оставил внизу, привязав к ним крепкие тросы, способные дотянуться до нашей трещины. В общей сложности, подниматься и спускаться пришлось раз десять. Но оно того стоило. Когда уже смеркалось, я закончил прилаживать к толстой балке, к которой крепился подъёмник, лебёдку, при помощи которой легко поднимал нагруженные корзины наверх.
Пока я ограничивался исключительно укреплением убежища, но со временем собирался найти и поднять наверх как можно больше всего необходимого. Температура после оттепели продолжала опускаться, и скоро на несколько дней вновь установится местная колючая зима. А мёрзнуть сам — и позволять мёрзнуть Нанне — я не собирался.
Девочка весь день молчала, пока мы, наконец, не сели ужинать. И только поев, решила заговорить.
— Фант!.. Извини, что я вчера тебя вором обозвала, — заход был правильный, расчётливый, но к её девяти годам на взрослых уже не действует. — Я была не права…
— Дело не в том, права ты или нет, — объяснил я. — А в том, понимаешь ли ты свою ошибку. Даже если мы выживем и выберемся, я могу оказаться под следствием из-за одного твоего слова.
— Вряд ли под следствием… — покачала головой девочка. — Но тебе могут отказать в привязке к точке возрождения на скале… И не на одной.
Из того, что мне довелось узнать, я понимал, что хоть все скалы и более или менее независимы, но существует на Терре и общая система управления. И если кто-то влиятельный захочет нагадить обычному жителю этого мира — ему будет не слишком сложно добиться своего. Может, не везде примут решение мэра заштатного городка, но даже несколько скал, где тебе не рекомендуется появляться — это уже много. И очень неудобно, особенно если ты собираешься много путешествовать. А я собирался. Раз уж я остался жив и теперь обитаю в этом мире, то и сидеть на одном месте больше не намерен. Один раз я уже прожил скучнейшую и наполненную позором жизнь в своих яслях, так стоит ли повторять? А ещё мне было интересно, как же я всё-таки сюда попал и почему… И — вот сюрприз! — большинство жителей этого не знало. Вернее, были какие-то домыслы, слухи — но это всё не то. Хотя, как мне сказали, имелись здесь и серьёзные учёные, занимавшиеся подобными вопросами — вот у них и надо было спрашивать. А значит, путь мой лежал на центральные скалы… И это будет совсем не здорово, если на каких-то скалах меня вдруг объявят невъездным.
— И я только начал. А теперь представь, сколько всего на мне будет висеть по местным законам, когда мы сможем выбраться со скалы!.. — сказал я назидательно.
Сказал — и неожиданно понял, что думаю про себя именно «когда», а не «если». Где-то внутри я был уверен, что обязательно найду способ сбежать отсюда. И ещё у меня был крайне безумный план, который я пока боялся даже обдумывать. И вообще, сначала надо было обустроить нашу с Нанной жизнь, чтобы дождаться торгового дирижабля.
Первым делом требовалось решить проблему дров. И решить её можно было довольно легко — просто собрать по склону сухой кустарник. Вот только там, где я мог его достать — я уже всё собрал. Каждый мой день теперь начинался с того, что я с корзиной за плечами начинал спуск по привязанному тросу на новом участке, где ещё не успел пройтись.
В щелях склона было ещё достаточно мест, где живучий кустарник утверждался в камне и прорастал. Почти каждый день я возвращался с дровами, которых хватило бы дня на два, тем самым наращивая запасы. Дело было муторное и, главное, довольно опасное — хотя я пока и не ощущал этой опасности. Однако будучи привычным к своему невезению, старался предусмотреть всё. Буквально всё. Каждый день проверял трос на предмет повреждений, а когда спускался — делал страховку на случай обрыва основного троса. И вообще старался всё перепроверять по семь раз, как в одной старой земной пословице.
Ещё одной задачей стало создание запаса воды. Уверен, многие бы посмеялись над такой моей паранойей, но вот честно, как я могу быть уверен, что смогу покинуть скалу до конца холодов? Да и под конец снега будет набрать уже негде — всё вокруг будет таять. Что уж там — буквально дней через десять начнётся очередная оттепель, во время которой мы столкнёмся с нехваткой воды.
Значит, надо предусмотреть всё, что только возможно и невозможно, чтобы потом не страдать от голода и жажды. Финальным аккордом в моих планах было решение сделать путь наверх, на самое высокое плато. Я не был ни альпинистом, ни скалолазом, но, уверен, если основательно подготовиться, то я смогу забраться и туда. Склон был полон трещин и удобных складок — если подготовить колышки, тросы и прочие принадлежности, которые удалось вспомнить из земной жизни, то даже такой невезучий парень, как я, имеет все шансы…
За несколько дней снег надёжно укрыл мёртвый город белым саваном. Под ним скрылись и трупы, и оставленные мной следы — и вообще все признаки жизни. Однако иногда по ночам я видел огни в Новом Экори и понимал — там ещё остались выжившие. Встречаться с ними мне не хотелось, да и рассказывать о них Нанне — тоже. Я был почти уверен, что девочка сразу предложит переселиться к ним. А я слишком хорошо знал местных работяг, чтобы надеяться на нормальную жизнь бок о бок с ними.
Каждую ночь я садился и пытался дотянуться до своего семечка пневмы, раз за разом всё лучше ощущая его ответ. Я очень надеялся, что в скором времени сумею его, наконец, почувствовать и ощутить… Ещё бы знать, каково это… Нанна старательно выполняла обещанное, помогая и рассказывая всё, что знала и умела сама. И тем не менее, я понимал, что рассказы — это одно, а вот реальность — совсем другое.
Наша отшельническая жизнь на скале стала размеренной и немного скучной. К самым заморозкам я успел укрепить наше убежище, законопатив щели, и даже приладил нормальную дверь, чтобы не так сквозило — так что и сугроб, выступавший дополнительной защитой, был теперь не слишком сильно нужен.
Книжка, которую я позаимствовал в приюте Нанны, оказалась своего рода научно-популярным изложением местных принципов воздухоплавания. Я, наконец, разобрался, каким образом здешние дирижабли умудряются таскать огромные гондолы, набитые грузами. Конечно, без пневмы не обошлось — здесь вообще без неё мало что обходится. Однако это означало лишь то, что устройство местных летающих аппаратов было сложнее, чем у нас в яслях. Это как если сравнивать лодку с фрегатом. Причём, наши дирижабли явно были лодкой. Местные летающие машины были, скорее, огромным домом для своего экипажа, чем обычным средством передвижения.
Было бы безумно интересно узнать подробности, но научно-популярный формат не давал разгуляться моей любознательности. Общие принципы работы, разновидности дирижаблей, немного объяснений про материалы — и на этом вся полезная информация заканчивалась. Требовалось что-то более существенное и подробное… И я точно знал, где это «что-то» можно достать. Конечно же, в архиве были справочники, но идти туда прямо сейчас было бы чистым безумием.
За всеми делами я как-то не заметил, что снег шёл всё реже, а температура повышалась — вторая весенняя оттепель грозила затопить город неубранными растаявшими сугробами. А лично нам это грозило концом моих полезных вылазок. Когда потеплеет достаточно, чтобы скамори проснулись и выбрались из своих укрытий, город внизу окажется для нас закрыт.
А ещё была надежда, что именно в эту оттепель прилетит торговый дирижабль. Естественно, он может появиться и в третью оттепель, которая случится ближе к концу местного месяца. А вот после той оттепели останется всего дней тридцать заморозков, и на этом зима закончится. В тот момент, когда на город навалится тепло, мы окажемся почти на целый год лишены доступа к городу. А это грозило голодом, жаждой и не очень приятной смертью. Если, конечно, я не сумею забраться выше, где есть какие-то подсобные хозяйства…
Однако долго жить здесь, как отшельник, я не собирался. Даже если бы и была надежда, что сестра Нанны попытается добраться до скалы, наняв небольшой дирижабль — до этого счастливого момента пройдёт не один год. К этому времени мы здесь одичаем до такой степени, что дирижабль сразу улетит прочь, потому что команда решит, что мы новая разновидность шарков, а не люди. Во всяком случае, мне так казалось…
