— Спасательные капсулы!? — рявкнул И-гор, оборачиваясь. Оператор пульта систем сканирования, взглянув на своего командира полным ярости и боли взглядом, отрицательно покачал головой.

Почти сотня членов экипажа погибла мгновенно. Осознали ли они в последний миг тот факт, что сейчас умрут, расщеплённые взрывом двигателей и реактора, так и останется загадкой.

— Мощность с кормового дефлектора на турболазеры! — сквозь зубы прорычал капитан И-гор, взглядом пожирая пробегающие по корпусу «Голана-II» огоньки: оставшиеся турболазеры станции продолжали вести огонь. Управляющие ими артиллеристы, вкусившие адреналина от уничтожения первого крупного корабля атакующего их флота, переключились на «Крестоносец».

— Отключить поддельный транспондер! — прокричал И-гор, с нетерпением наблюдая за тем, как на тактическом экране отсчитываются секунды до перезарядки носовых пусковых установок. — Я хочу, чтобы эти выродки знали, что их прикончила не креннелевская «Мудрость Императора», а мы, звёздный разрушитель «Крестоносец»!

— Но, сэр, гранд-адмирал Траун прямо запретил рассекречивать маскировку! — напомнил кто-то из вахтенных.

— У нас приказ вывести станцию из строя, а не уничтожать её! — раздался ещё один голос.

И-гор крутанулся на каблуках, издав нечленораздельный звук. Стоящий перед ним офицер, с перекошенным от ужаса лицом, отшатнулся назад. Кажется, увидев, как легко человек может превратиться в кровожадного монстра, он обмочился. Но его никто не винил — штаны намокли у многих.

— Этот. Мятежный. Сброд. — Командир «Крестоносца» чеканил каждое слово, разносящееся по помещению мостика крошечного звёздного разрушителя подобно гласу божества войны, лично сошедшему с небес на землю в этот грешный мир ради того, чтобы лицезреть и лично поучаствовать в сражении. — Уничтожил. Наших. Товарищей! УБИТЬ! ИХ! ВСЕХ!!!!

Перечить ему никто не осмелился.

То ли дело было в том, что его лицо, перекошенное от плохо скрываемой ярости, перестало быть той маской вежливости, которую он обычно носил, стараясь поддерживать авторитет флегматичного имперского офицера.

То ли экипаж, и впрямь вспомнил, что следует отомстить за смерть боевых товарищей, что ещё два месяца назад являлись частью экипажа и были отобраны для управления кореллианским фрегатом лишь после соответствующего приказа гранд-адмирала по обеспечению безопасности звёздных разрушителей малыми кораблями.

То ли сейчас перед ними промелькнули лица молодого лейтенанта — командира фрегата, улыбчивого и добродушного малого, который прощал долги в саббак, с лёгкостью заступал на вахту вместо кого-нибудь из сослуживцев, зубрил книги по военной истории и тактике, чтобы однажды выдержать перед флотской аттестационной комиссией экзамен на право командовать звездолётом крейсерского и выше класса…

Возможно они вспомнили их всех — сорок пять членов экипажа и сорок шесть канониров, молодых мичманов, энсинов, рядовых матросов, менее полугода назад поднявшихся на борт «Крестоносца», закончив ускоренные курсы по подготовке личного состава флота.

Наиболее очевидно, что вахтенные просто осознали тот факт, что жертва экипажа маленького корабля привела к тому, что их собственная жизнь, а также жизнь каждого из пяти тысяч двухсот человек экипажа «Крестоносца», не оборвалась подобным образом.

— Все ракетные аппараты перезаряжены, капитан! — донёсся рапорт от ракетного пульта. Последняя возможность отступить от нарушения приказа главкома. — Цель в зоне поражения. Ракеты наведены на реакторы, батареи и системы жизнеобеспечения.

И-гор всматривался в более чем двухкилометровую тушу орбитальной защитной станции. Глаза застилали слёзы боли и отчаяния. Кровавый туман ярости и желания отмщения держался и требовал уничтожить их всех.

Убить их всех.

Всех!

Всех!

Каждого ситова мятежника с этой станции, откуда вылетел этот проклятый «крестокрыл».

Его сердце и разум рвали друг друга. Желание отомстить и верность Присяге, клятва стойко переносить тяготы службы, исполнять воинский долг, приказы, отданные командирами…

Он хотел их всех убить. Каждого на республиканской оборонительной станции. И имел на это полное моральное право.

Желал этого больше жизни. Но не мог.

Потому что он верен Присяге и командованию.

Долг превыше всего. Даже собственной боли от невосполнимой утраты.

— Снять пометки с целей «реакторы» и «системы жизнеобеспечения», — плохо слушающимся голосом прохрипел он, сделав шаг вперёд и прислонившись лбом к холодной транспаристали иллюминатора. Он только что отменил свой собственный приказ об уничтожении противника. Наступил на горло чувствам и эмоциями ради соблюдения присяги, верности долгу и выполнения приказа Верховного Главнокомандующего. Задавил боль внутри себя подчинением. — Открыть огонь. Вывести станцию из строя.

В тот момент, когда противокорабельные фугасные ракеты рвали броню и внутренние системы орбитальной защитной станции типа «Голан-II», командир звёздного разрушителя типа «Победа-I» со славным именем «Крестоносец», беззвучно рыдал, до боли впившись ногтевыми пластинами в кожу своих ладоней и ощущая зубное крошево во рту, смешанное с кровью из прокушенной щеки.

Молодой лейтенант, командовавший кореллианским фрегатом типа DP20, прикрывшим звёздный разрушитель от неминуемой гибели, был единственным сыном капитана.

И сердце командира «Крестоносца» рвалось на куски от осознания несправедливости этой войны.

Отцы не должны переживать своих детей.

Никогда.

— Вот так просто? — Фодеум скривился, бросив взгляд за иллюминатор кокпита «Изящной леди».

— Да, — ответила ему голограмма знакомой с рождения женщины. И как всегда, её тон не терпел возражений. «Деспотия лидера-женщины»… Кажется так говорила Злючка, описывая своё мнение относительно его рассказов о взаимоотношениях с родительницей. — Этот союз приведёт к стабильности и процветанию нашего народа.

— И всего лишь к участию в войне, — усмехнулся несостоявшийся дженсаарай.

— Для начала, мы оценим то, что гранд-адмирал может нам предложить, — назидательно ответила женщина. — Он сделал свой первый шаг — на Сузевфи регулярно доставляется всё нам необходимое. Совершенно бесплатно.

— А ты не подумала, что этот союз может быть ещё хуже того, что был заключён с Леонией Тавирой? — поинтересовался Фодеум.

— Дженсаарай работают над тем, чтобы понять истинные замыслы гранд-адмирала, — как и всегда, когда она не знала ответа, предпочитала отмалчиваться туманными фразами.

— Уверен, что этим же вопросом задаётся большая часть Новой Республики, — произнёс Фодеум. — По крайней мере на Корусанте — уж точно.

— Он обещал, что Империя под его командованием изменится и станет лучшим воплощением себя, — напомнила лидер Ордена дженсаарай.

— Как будто имперцы никогда и никого не обводили вокруг пальца, — закатил глаза командир «Изящной леди». — После опыта взаимоотношений с Тавирой…

— Не думай, что факт появления тебя из моего чрева даёт тебе право читать мне нотации, — резко осадила его Саарай-кай.

— Это называется здравый смысл, мама, — произнёс Фодеум. — Я понимаю, что у женщин в твоём возрасте с этим бывают проблемы…

— Мало я тебя в детстве порола, — проворчала лидер дженсаарай.

— Так это ж прописано в учении нашего Ордена, — усмехнулся Фодеум. — Никакого насилия, только защита, только идеалы мира и постижения знаний.

— Ты мог бы стать хорошим защитником-дженсаарай, если бы научился вовремя держать язык за зубами, — проворчала мать.

— Неумение молчать и здраво рассуждать в критические моменты — это наша семейная черта, — парировал Фодеум, намекая, в очередной раз, на договор Саарай-кай с Леонией Тавирой. Сделка, которая заставила дженсаарай служить кровожадным пиратам.

— Так или иначе, но ты отправишься к гранд-адмиралу, — требовательно произнесла мать. — Я уже уведомила Трауна, что рядом с ним всегда будет дженсаарай. Будешь служить ему и защищать.